– Я? Это абсурд! И вам это известно! Но еще один вопрос, мадам. – В свою очередь, я наклонился к ней. – Почему вчера ночью вы стремились помешать моему аресту?

Ее накрашенные ресницы опустились, но я успел перехватить взгляд, который предостерег меня. Мадам Грета встала, я тоже, и она оказалась настолько близко от меня, что я ощущал теплоту ее тела. Ее губы приоткрылись, а глаза о ярким блеском глядели на меня.

– На этот вопрос нетрудно найти ответ, – нежно сказала она.

Податливая и теплая, она была готова упасть ко мне в объятия. Я стоял озадаченный, стараясь понять ее сложную игру.

Я бросил сигарету в огонь, снял попугая с ее плеча, посадил его на стул и склонился к ее лицу.

Она ждала, но внезапно я выпрямился, не прикоснувшись к ней.

– Мадам более чем добра, – любезно сказал я. – Мадам к тому же очень красива. Но попугай грызет бахрому у стула.

В этот ниспосланный богом момент он действительно этим занимался. Он клюнул еще раз без особой охоты о философским видом, точно ему приходилось время от времени клевать невкусные вещи ради научных целей, а мадам Грета взглянула на меня. С интересом. Я заметил, что в ее глазах было удивление и любопытство. Попугай из упрямства сопротивлялся, кричал и вытягивал шею, чтобы клюнуть еще раз, но она крепко держала его. Продолжая улыбаться, она вновь посмотрела на меня.

– А мсье – очень отважный молодой человек! – сказала она. – Спокойной ночи!

Я открыл дверь. Все еще улыбаясь, она протянула мне руку, как будто это позабавило ее и ничуть не рассердило. Я низко склонился над ее рукой, и она грациозно выпорхнула в коридор. Закрыв дверь, я с облегчением вздохнул, надеясь, что она не встретится с Сю вблизи моей комнаты.

Я думал о Сю, когда услышал ее стук. Открыв дверь, я заметил, что она глядела на то место, где лежал убитый. Она казалась маленькой, притихшей и испуганной, Я взял ее за руку, ввел в комнату и закрыл дверь.

– У вас опять мурашки бегают по телу в этих коридорах? – спросил я. – Идите сюда к огню!

Она вздрогнула, сказала "да" и села на стул.

– Очень странно, но последнее время я почему-то нелепо нервничаю, когда прохожу по этим полутемным коридорам. Мне кажется, будто кто-то идет за мной или выглядывает из-за дверей.

– Вероятно, это от ветра. Он производит много шума и скрипов.

Она была очень красивой. Пламя зажигало многочисленные искорки в ее волосах, и мне нравился красивый изгиб ее тонких, темных бровей. Ее шея и небольшой нос придавали ей выражение гордости и задора. Я смотрел на ее губы, напоминавшие мне розу. Их изящные линии показывали ее интеллект.

– Вероятно, это так, – неуверенно сказала Сю. Ее темно-голубые глаза обрамляли причудливо изогнутые темные ресницы. Я задал себе вопрос: действительно ли она прекрасна, или, может быть, я просто забыл, как красива бывает женщина? Возможно, она была только хорошенькой американской девушкой. Затем я спохватился, что потерял нить мыслей, утонув в ее глазах. Я забывал все, что думал или хотел сказать, стоило мне лишь встретиться взглядом с этими бездонными глазами.

Усилием воли я заставил себя вслушаться в ее слова.

– ...и очень возможно, что он будет так дуть неделями, не переставая. Мистер Лорн еще не приходил?

– Нет.

Она глубоко вздохнула. Ее руки казались бледно-розовыми на фоне черной бархатной накидки, туфельки с блестящими серебряными каблучками выделялись на фоне ковра, и огоньки играли на них.

– Вот что я хочу вам сказать, – проговорила она с решительным видом. – Вы помогли мне прошлой ночью. Я была вынуждена навязаться вам со своими неприятностями, и вы были... вы помогли мне. А теперь вряд ли вам удастся остаться непричастным к этому ужасному делу. И я обязана предостеречь вас, сообщив то, что известно мне. Видите ли, я опасаюсь, что этот человек был убит... – она заколебалась, затем решительно продолжала, – из-за меня! – произнесла она странным тоном и снова посмотрела на меня.

– Из-за вас?!

Она кивнула головой.

– Это ужасно, не так ли? – сказала она. – Хотите слушать дальше?

– Конечно, хочу, – ответил я. – Но не пугайтесь и не считайте себя виноватой. Поговорим об этом спокойно и разумно.

Ее щеки покрылись румянцем.

– Я вполне разумна, – обиженно сказала она. – Но это действительно ужасно. Я никогда не забуду, как он...

Она резко оборвала, затем продолжала:

– Я не пуглива и не так глупа, чтобы нервничать по пустякам.

– Я это знаю, – поспешно ответил я. Действительно, я сам не мог без содрогания вспоминать, как выглядел убитый человек. В конце концов, это случилось всего лишь прошлой ночью. Дул ветер, и ставни скрипели тогда так же, как сейчас, и я не сомневался, что ведьмы опять вовсю пляшут во дворе.

– Расскажите мне все и не думайте, что вы обременяете меня своими заботами. Кстати, и я попал в неприятную переделку, и мне теперь нужно из нее выпутаться. У меня есть много предположений, но я знаю очень мало. Впрочем, я полагаю, что ваше вчерашнее происшествие...

– Похищение, – твердо сказала она.

– Да, я считаю, что убийство как-то с ним связано. Иначе было бы слишком много совпадений.

– Отлично, – сказала она. – Тогда я без колебаний расскажу вам все, хотя история эта связана с обстоятельствами, которые обычно не рассказывают... посторонним...

Она остановилась и поправилась:

– ...которые обычно не рассказывают друзьям. Но я не знаю, с чего начать.

Мне понравилось слово "друзья".

– Расскажите, почему вас похитили, – сказал я. – Вы знаете, почему?

– О да, – сразу ответила она. – Меня похитили из-за одной вещи, которая у меня хранится.

Она грустно улыбнулась и продолжала:

– У меня нет денег. У меня их так мало, что не знаю, как бы я прожила последний год, если бы Ловсхаймы не были так добры ко мне и моей матери. Но у меня есть кое-что, стоящее, примерно, пять миллионов долларов.

Я был ошеломлен, но верил каждому ее слову. Очень любопытно, что я верил ей вопреки рассудку, который говорил: "Прекрасно, верь ей. Теперь она скажет тебе, что владеет драгоценностями русских царей и что большевики охотятся за ними и за ней, и ты тоже этому поверишь".

– В таком случае, – сказал я, – нужно было поместить эту вещь в надежное место.

– Вы не верите мне, – спокойно сказала она.

– Нет, я верю! Я не хочу верить, но верю. Я знаю, что каждое ваше слово – правда.

– А после того как я уйду, – очень спокойно сказала она, – после моего ухода вы станете удивляться, как вы могли хоть на мгновение поверить мне. Что ж, я вполне это понимаю.

– Вы ничего не понимаете, – резко ответил я. Я предложил ей сигарету, мы закурили, и, бросив спичку в огонь, я сказал:

– Хорошо. Что же дальше?

– Эта вещь находится в надежном месте. И строго говоря, у меня имеется только половина предмета, который сам по себе ничего не стоит. Но надо начать с начала. Мой рассказ будет, по возможности, кратким, так как это неприятная история. Как я вам сказала, моя мать умерла здесь в прошлом году. Мой отец умер в Америке несколько месяцев назад. Они разошлись очень давно, когда мне было три года. Я жила с мамой в разных городах и разных странах. А брат мой оставался с отцом. Когда наши родители расстались, брату было семь лет.

Она замолчала и вздохнула, видимо, воспоминания были тяжелыми.

– Моя мать была необыкновенной женщиной, мистер Сандин. Я не знала, что явилось причиной их размолвки, но мать считала ее очень серьезной. Настолько важной, что я больше не видела своего отца.

– Вы никогда с тех пор не видели его?

– Да, – ответила она. – С тех пор я не видела его. Если бы я встретила отца или брата, то не узнала бы их.

– Не нужно об этом говорить, если вы расстраиваетесь.

Она сделала быстрый жест рукой.

– Но я должна, мистер Сандин. Это все объясняет. Моя мать всегда чувствовала большую горечь обиды. Мой брат должен был оставаться с отцом, а я – с матерью. У мамы было небольшое состояние, но за время ее болезни мы истратили почти все. Она до последней минуты отказывалась от всяких сношений с отцом и моим братом. Ей было нелегко пойти на это, но она имела необыкновенную силу воли.