— Да. Думаю, я прочитал его всего раз или два.

— А «Дэвида Копперфилда»?

— На мой взгляд, это самое лучшее его произведение.

— Великолепно! Да здравствует Дэвид Копперфилд! Насколько я могу судить, он — соль всего случая. А вот Люси Карлесс, упокой, Господи, ее душу, не любила Диккенса. Нет, я ошибся! А точность в таких делах превыше всего. Она ненавидела Диккенса. И утверждала, что «Дэвид Копперфилд» — самое худшее сочинение. Я понимаю, в это трудно поверить, но я нисколько не лгу, и, что важнее, она казалась совершенно искренней на этот счет.

— Минутку, — прервал его Макуильям. — Когда она вам это сказала?

— Простите. Я сказал, что начну с самого начала, а потом поторопился, чтобы добраться до «Дэвида Копперфилда», и пропустил вступление. Итак, как вы, вероятно, уже знаете, Вентри устроил перед концертом небольшой прием. Мы с женой были приглашены и…

Петигрю рассказывал довольно долго. Шеф полиции слушал его не прерывая, вытянув вперед длинные ноги, устремив взгляд на потолок, беззвучно насвистывая. Когда рассказ был окончен, он высказался, не меняя положения:

— Как вы и сказали, это дело закона. В одной из газет пару недель назад как раз была заметка на эту тему.

— Значит, вы понимаете, к чему я веду?

— Д-да. Я прекрасно вижу, куда вы клоните. Хотя это потребует работы. Дайте подумать… — Он стал загибать пальцы, прикидывая варианты. Потребуется большинство из них, — признал он. — Не все, но большинство. Как вы только что заметили, если ваша версия справедлива, то подтвердить факты дело легкое. — Он вздохнул. — Не знаю, как мне удастся справиться с Тримблом. Если он узнает, что дело решено без его участия, это разобьет ему сердце.

Петигрю внезапно стало страшно неприятно.

— Значит, вы считаете, что дело решено?

— Ну нет, я так не считаю, — с прежней живостью возразил старший констебль. — Перед нами еще долгий путь, даже если предположить, что факты соответствуют вашему очень соблазнительному выводу. Есть еще надежда для Тримбла.

Внезапно он осознал, что его стакан пуст. Петигрю немедленно исправил положение.

— Кстати, о фактах, — продолжал Макуильям. — Я обещал дать вам посмотреть новые отчеты и заявления, которые принес с собой. Думаю, они покажутся вам интересными.

Он достал небольшую пачку отпечатанных листков. Они излагали историю расследования на данный момент, включая отчет Тримбла о его посещении дома Кларксона. Петигрю быстро просмотрел его, затем стал читать с большим и большим вниманием, по мере приближения к концу отчета. Когда он дочитал последнюю страницу, разочарование было написано на его лице. Он полистал отчет и снова перечитал некоторые листки, на этот раз с взволнованным вниманием.

— Почему вы не дали мне раньше их просмотреть? — укоризненно обратился он к старшему констеблю, закончив изучение отчета.

— Ну, — с виноватым видом оправдывался Макуильям, — я понимал, что у вас что-то есть на уме, и мне не хотелось вас отвлекать.

— Отвлекать, чтобы нанести мне такой удар! Если бы вы дали мне прочитать это в свой первый приход, это избавило бы меня от того, чтобы я делал из себя дурака! Вы же так же ясно, как и я, видите, что они вышибают почву из-под моей версии?

— Думаю, вы слегка преувеличиваете. Но я бы сказал, что эти отчеты не создают почву для вашей версии, если понадобится ее обосновать.

— Все было совершенно бесполезно, — с горечью констатировал Петигрю. Ладно, давайте забудем! Я только понапрасну отнял у вас время, старший констебль. На будущее это послужит для вас уроком не обращаться за помощью к дилетантам за спиной у своих полицейских. — Он засмеялся. — Смешно подумать, только что я исходил потом, потому что не хотел бросить подозрение на того, кто…

— И сейчас вам легче, потому что вы думаете, что ошиблись, — прервал его Макуильям. — Дружище, вы буквально сотворены из противоречий! Вы только что произвели единственно логичное последовательное объяснение всех событий, а сейчас готовы отшвырнуть его, как горячую картофелину!

— Я готов его бросить, потому что оно явно и бесспорно невыполнимо.

— Если логическое решение является невыполнимым, следовательно, или была допущена ошибка в логике рассуждений, или эта невыполнимость мнимая, доверительно сообщил начальник полиции. — А я утверждаю, что с логикой у вас все в порядке, при условии подтверждения фактов, на которых строится ваша гипотеза. Я предлагаю произвести их проверку, и, если все выйдет, как и должно быть, тогда мы как следует рассмотрим невыполнимость и посмотрим, что у нас получится. А сейчас мне пора уходить. Спокойной вам ночи, мистер Петигрю. Вечер был очень интересным. Мы еще увидимся.

— Мне понравился твой шеф полиции, Фрэнк, — высказалась Элеонор, когда тот ушел. — Но как, на твой взгляд, он хороший полицейский?

— Думаю, даже очень хороший.

— Не могу себе представить, чтобы у него было много собственных оригинальных идей.

— Может, и нет, но он очень безжалостен в расследовании идей, выдвигаемых другими.

Элеонор пристально посмотрела на мужа:

— Кажется, тебя это не радует.

— Да уж! У меня такое чувство, что я положил чему-то начало, и не знаю, чем это кончится. С ужасом предчувствую, что оно может закончиться тем, что Макуильям обнаружит у кого-нибудь в шкафу жуткий скелет, что никому не принесет добра, а только много зла. А если закончится не этим…

— То?

— Тогда закончится обнаружением в том же шкафу трупа, что может оказаться еще более жутким.

— Фрэнк?

— Да?

— Ты не хочешь мне все рассказать? Может, я смогу помочь?

Петигрю покачал головой:

— Мне хотелось бы держать тебя в стороне от этого, если получится. И не думаю, что ты в состоянии мне помочь. Хотя одно ты можешь для меня сделать подай мне вон ту книгу, что в углу верхней полки.

— «Музыкальный словарь» Гроува? Какой том?

— Нет, нет, я имею в виду «Левиафана» Хоббеса, рядом с Гроувом. Мне кажется, он очень подходит к моему настроению.

Он перелистал несколько страниц, пока не нашел нужный ему отрывок.

— Вот он, — сказал он и прочитал вслух: — «Иногда человеку хочется знать исход поступка; и тогда он вспоминает о других подобных поступках в прошлом и об их результатах, предполагая, что одинаковые результаты следуют за одинаковыми действиями. Так он может представить себе, что ждет преступника, потому что уже раньше видел, что последовало за подобным преступлением, размышляя в такой последовательности: преступление, офицер, тюрьма, судья, галеры».

— Последним следовало бы поставить «домашний секретарь», чтобы это звучало современно, — сказала Элеонор. — Но жаль портить такой прекрасный отрывок.

— Ты утешила меня своей мудростью. — Петигрю захлопнул книгу. — Пойду заберу подарок мистера Макуильяма, а потом лягу спать.

На следующий день Тримбл обнаружил среди доставленной почты толстый конверт. Неразборчивым почерком на нем было написано: «Лично и секретно». Для пущей конфиденциальности эти слова были подчеркнуты жирной линией.

Он вскрыл конверт и начал читать.

«Инспектор Тримбл, — аноним обошелся без вступления, сразу решив взять быка за рога, — вы спрашивали меня, видела ли я некую особу в день алиби еще кое-кого, и я сказала вам, что не видела, что было абсолютной правдой, но я не знала, где он был. Мне совершенно безразлично, чем он занимался, потому что я совершенно разошлась с ним и не желаю иметь с ним ничего общего после того, как он так со мной обошелся. Он всегда говорил, что нужно быть осторожными, и, конечно, он трус, какими всегда и бывают мужчины такого сорта, впрочем, дело не в этом, а в том, что он нашел себе другую женщину. Могу только сказать, что я ее жалею и надеюсь, ей не придется перенести то же, что и мне. У меня появились эти подозрения, когда я увидела их на его приеме накануне, но теперь я знаю и поэтому не скрываю это от вас. Он все время отговаривал меня, но я решила покончить с ним, поэтому в то утро я ему позвонила и сказала, что приду к нему около половины шестого. Он сделал вид, что ужасно рад, и сказал, что завезет меня к М. перед тем, как отправится на концерт, поэтому я не задержусь и не вызову подозрений. Итак, я отправилась на автобусе 5а в центр, а там как раз подошел автобус 14, поэтому я оказалась у него чуть раньше половины шестого, но его дома не было. Я звонила в дверь несколько раз, никто не открывал, тогда я подумала, может, я слишком рано приехала, хотя он обещал сразу после репетиции приехать домой, поэтому я ходила вокруг его дома приблизительно до шести, а потом уехала. Мне пришлось долго ждать автобуса, чтобы вернуться в центр, и, когда я туда добралась, я так боялась опоздать, что не стала ждать 5а и пошла пешком. Чтобы сократить путь, я вышла на Чарльвиль-роуд через Фейрфилд-авеню. Вы, конечно, знаете, что на северной стороне авеню дома немного отступают от дороги, и к ним ведут подъездные дорожки. Перед домом номер 6 стояла автомашина, не на дорожке, а рядом с забором вдоль дороги. Я еще подумала, что странно ставить там машину с выключенными фарами, потому что уже темнело, а потом она показалась мне очень знакомой, поэтому я подошла взглянуть и увидела, что это его машина. Поэтому если вы желаете знать, где он был в тот вечер, вы можете пойти и спросить даму в доме номер 6 и узнать, что она вам скажет. Только не ждите, что я дам показания в суде, потому что я ничего не говорю и ничего не подписываю. Это обычное анонимное письмо, где не указывается никаких имен, потому что вы должны их знать.