– Доктор Фелл, – сказал он, – не будем поддаваться гипнозу. Давайте избавимся от злых чар, которыми опутали нас вампиры и ведьмы Риго. Признавая – даже признавая, – что добраться до окна комнаты Марион чрезвычайно трудно…

– Мой дорогой друг, – ласково сказал доктор Фелл, – я знаю, что никто не забирался туда. Взгляните сами!

И он показал на окно, у которого они стояли.

Это было обычное подъемное окно, в отличие от большинства окон в доме, являвшихся створчатыми, во французском стиле. Майлс распахнул его и, высунувшись наружу, взглянул налево.

Свет из четырех окон комнаты Марион, два из которых были открыты, падал на бледно-зеленый задний фасад дома. Под ними находилась гладкая стена высотою пятнадцать футов. Внизу располагалась клумба, о которой он совсем забыл. Земля на этой еще не засаженной, недавно политой клумбе была тщательно вскопана и разрыхлена, так что даже кошка не могла бы пройти по ней, не оставив следов.

Однако Майлс с яростной настойчивостью продолжал гнуть свою линию.

– Я по-прежнему предлагаю, – объявил он, – не поддаваться гипнозу.

– Как это?

– Да, нам известно, что Марион выстрелила. Но как мы можем утверждать, что она выстрелила в то, что находилось за окном?

– А-а-а! – фыркнул доктор Фелл, и табачный дым как-то весело устремился к Майлсу. – Мои поздравления, сэр. Вы начинаете приходить в себя.

– Мы ничего не знаем. Мы сделали выводы исключительно потому, что все произошло сразу после дурацкого разговора о лицах за окнами. Не естественнее ли предположить, что Марион стреляла в нечто, находившееся в комнате? В нечто, появившееся перед ее кроватью.

– Да, – согласился доктор Фелл, и его голос звучал очень серьезно, – это так. Но разве вы не видите, мой дорогой сэр, что ваше предположение нисколько не приближает нас к решению проблемы?

– Что вы имеете в виду?

– Что-то, – ответил доктор Фелл, – испугало вашу сестру. И без своевременной помощи Риго напугало бы ее до смерти, в буквальном смысле этого выражения.

Доктор Фелл говорил медленно, с горячностью, подчеркивая каждое слово. Его трубка погасла, и он положил ее на подоконник открытого окна. Он был очень серьезен, и даже присвист его дыхания стал слышнее.

– Я хотел бы, чтобы вы на минуту задумались над смыслом моих слов. Насколько я понял, ваша сестра не относится к категории нервных женщин?

– Господи, нет!

Доктор Фелл колебался.

– Позвольте мне, – он громко прочистил горло, – высказаться яснее. Она не является одной из тех женщин, которые говорят, будто с нервами у них все в порядке и смеются над суевериями при свете дня, а в ночной темноте испытывают совсем другие чувства?

Майлсу живо припомнился один случай.

– Когда я лежал в госпитале, – сказал Майлс, – Марион и Стив навещали меня так часто, как только могли (оба они – прекрасные люди), и шутили или рассказывали всякие истории, которые, по их мнению, могли бы меня позабавить. В одной из таких историй фигурировал дом с привидениями. Приятель Стива (жениха Марион) узнал об этом доме, когда служил в гвардии. И они отправились туда целой компанией.

– И чем это кончилось?

– Видимо, они действительно столкнулись с чем-то необычным, с какими-то аномальными явлениями, не слишком приятными. Стив честно сознался, что он струхнул, и то же самое произошло с одним-двумя членами их компании. Но Марион лишь искренне забавлялась.

– Черт побери! – тихо проговорил доктор Фелл. Он поднял погасшую трубку и сразу же положил ее обратно на подоконник.

– Тогда я снова попрошу вас, – серьезно сказал доктор Фелл, – вспомнить, что произошло сегодня вечером. На вашу сестру не было совершено физического нападения. Все указывает на нервный шок, который она испытала, увидев что-то, очень ее испугавшее. Теперь предположим, – рассуждал доктор Фелл, – что в происшедшем нет ничего сверхъестественного. Предположим, к примеру, что я хочу напугать кого-то, изображая привидение. Предположим, что я облачаюсь в какое-то белое одеяние, мажу нос фосфоресцирующей краской, просовываю голову в окно и громогласно произношу: «Буу!» – обращаясь к компании старушек в пансионе Борнмута.

Возможно, они вздрогнут. Возможно, они подумают, что у милого доктора Фелла очень необычное чувство юмора. Но испугается ли хотя бы одна из них по-настоящему? Способен ли кто-нибудь, изображая страшное сверхъестественное существо, проявить такую огромную изобретательность, повергнуть свою жертву в ужас, или она всего-навсего подскочит от неожиданности? Способен ли подобный маскарад произвести настолько потрясающее впечатление, чтобы это вызвало – как в нашем случае – отток крови от сердца и стало причиной смерти, как нож или пуля?

Доктор Фелл смолк, ударяя кулаком по ладони левой руки. Вид у него был виноватый.

– Простите меня, – прибавил он, – за мои неуместные шутки и за то, что я заставил вас испугаться за сестру. Я этого вовсе не хотел. Но… Властители Афин!

И он развел руками.

– Да, – сказал Майлс. – Я понимаю.

Наступило молчание.

– Теперь вы видите, – продолжал доктор Фелл, – что высказанное вами предположение не принесло нам большой пользы. Ваша сестра, будучи вне себя от ужаса, во что-то выстрелила. Это что-то могло находиться за окном. Оно могло находиться в комнате. Оно могло находиться где угодно. Нас интересует, что именно ее так сильно испугало?

Лицо Марион…

– Вы ведь не клоните к тому, – закричал Майлс, – что все это натворил вампир?

– Я не знаю.

Поднеся кончики пальцев к вискам, доктор Фелл взъерошил гриву седых волос, беспорядочно упавших набок.

– Ответьте мне, – пробормотал он, – существует ли что-нибудь, способное устрашить вашу сестру?

– Ей действовали на нервы бомбежки и ФАУ. Но это все.

– Думаю, ФАУ мы можем спокойно исключить, – сказал доктор Фелл. – А вооруженный грабитель? Или кто-нибудь в этом роде?

– Могу с уверенностью сказать, что нет.

– Увидев что-то и приподнявшись, она… кстати, этот револьвер в ее руке… он принадлежит ей?

– Тридцать второго калибра? О да!

– И она держала его в ящике ночного столика?

– Вероятно. Я никогда не обращал внимания на то, где она его держит.

– Интуиция подсказывает мне, – сказал доктор Фелл, потирая лоб, – что необходимо выяснить, какие чувства испытывают и как на все это реагируют другие люди… если, конечно, они люди. Нам следует немедленно побеседовать с мисс Фей Ситон.

Не было необходимости идти и искать ее. Фей, в том же платье, какое было на ней вечером, шла к ним. В неверном свете Майлсу показалось, что, вопреки своему обыкновению, она очень ярко накрасила губы. Ее бледное лицо – совершенно спокойное сейчас – плыло к ним.

– Мадам, – сказал доктор Фелл, и в раскатах его голоса было что-то странное, – добрый вечер.

– Добрый вечер. – Фей резко остановилась. – Вы?…

– Мисс Ситон, – представил его Майлс, – это мой старый друг доктор Гидеон Фелл.

– О, доктор Гидеон Фелл!… – Она на мгновение замолчала, а потом заговорила несколько иным тоном: – Это вы поймали убийцу в деле о шести кубках? И человека, отравившего уйму людей в Содбери-Кросс?

– Ну!… – Доктор Фелл казался смущенным. – Я старый недотепа, мадам, обладающий, правда, кое-каким опытом по части преступлений…

Фей повернулась к Майлсу.

– Я… хотела сказать вам, – ее голос звучал, как всегда, нежно и искренне, – что вела себя неподобающим образом. Я сожалею об этом. Я была… очень расстроена. Я даже не выразила вам сочувствия по поводу того, что произошло с бедной Марион. Могу ли я хоть чем-нибудь помочь?

Она нерешительно направилась к дверям спальни Марион, но Майлс прикоснулся к ее руке:

– Вам лучше туда не входить. Профессор Риго сейчас выступает в роли врача. Он никого не пускает в комнату.

Последовала небольшая пауза.

– Как… как она?

– Риго считает, что ей немного лучше, – сказал доктор Фелл. – И возникает проблема, которую я хотел бы с вами обсудить, мадам. – Он взял с подоконника трубку. – Если мисс Хэммонд оправится, то полицию, разумеется, мы оповещать не будем.