Суперинтендент Хедли стоял на крыльце павильона и вытряхивал большой кожаный баул. Сержант Макдугал находился слишком далеко и не мог видеть его содержимое.

Издалека донесся голос Хедли:

– Вы совершенно правы, мисс Уайт, он почти пуст.

В ответ едва слышно прозвучал голос Бренды:

– Естественно. Но что вас в нем так заинтересовало?

– Ничего. Ничего. Я было подумал… – Хедли с грохотом забросил баул обратно в павильон. – Очень хорошо: я ошибся. – Он отряхнул руки.

Бренда стояла на своем:

– О чем подумали? Что вы имеете в виду?

– А вы не догадываетесь, мисс Уайт?

– Нет.

– Если бы баул был набит посудой, – сказал Хедли, – то весил бы гораздо больше. Фунтов тридцать. А мне не нравится вид этих следов, хоть и не знаю почему. Я было подумал, что если бы вы несли корзину с посудой, немного пошатываясь, то оставили бы следы именно такой глубины. Теперь вам все известно.

Здесь Хью не выдержал:

– Но, суперинтендент…

– Да, да, знаю, – прервал его Хедли. – И вот мой ответ: нет, я не думаю, чтобы кто-то выходил на корт, нагруженный целой тонной фарфора. Это было предположение, которое нуждалось в проверке. Вот и все.

– Ник! – прошептала Китти Бэнкрофт.

Они ожидали у южного конца корта и сквозь проволочную ограду смотрели в направлении павильона. В свете прожекторов люди на крыльце казались неясными пятнами. Когда сержант Макдугал отправился доложить об их приходе, Китти схватила Ника за руку.

– Так вот как это получилось, – выдохнула она. – Черт возьми, Ник, что происходит? Корзина была набита посудой.

– Неужели?

– Конечно. Неужели вы не помните? Вы ее несли… – Она запнулась. – Ник, ангел мой, что у вас на уме?

– Вы не скажете им, что там была посуда, – отрезал Ник. Китти отшатнулась от него, ударилась о проволоку и резко выпрямилась, не сводя с Ника глаз. Она выглядела почти величественно и заговорила высоким стилем, хотя голос ее звучал неестественно визгливо:

– По-моему, вы не в своем уме. Конечно, я все им скажу.

Сидя в инвалидном кресле, Ник продолжал трясти головой.

– Вы хотите, чтобы настоящий убийца был схвачен?

– Конечно хочу!

– Вы хотите увидеть это сейчас? Через несколько минут?

– Естественно.

– Вы уверены, что хотите увидеть, как схватят настоящего убийцу? – осведомился Ник таким проникновенным тоном, что Китти еще крепче вцепилась в прутья ограды. – Тогда слушайте меня, – посоветовал Ник. – Рассказ Бренды чистая правда. Рассказ… Бренды… правда. Здесь нет никакого обмана. Она сказала, что вообще не ходила на корт, значит, так оно и было. Я не знаю, что это за разговоры о посуде. Я не уносил оттуда никакой посуды, если вы это имели в виду. Когда, дьявол меня забери, я успел бы это сделать? С той минуты, как было обнаружено тело Фрэнка, я все время находился либо с вами, либо с суперинтендентом. Разве не так?

– Да, так.

– Посуда не имеет к делу никакого отношения. И Бренда здесь вовсе ни при чем. Вы слышите? Ни при чем. И вы не будете вмешивать ее в это дело, рассказывая о том, что было в корзине. Поняли?

Он весь дрожал.

– Ник, я намерена исполнить свой долг. Я хочу помочь Бренде. Но если вы полагаете, что ей может помочь откровенная ложь…

– Что? Что? Ах, ложь? Откуда вам известно, что в корзине была посуда?

– Не говорите глупостей. Мне это отлично известно.

– Откуда вам это известно? Ну, моя прекрасная амазонка! Ну, моя жемчужина Южных морей! Откуда вам это известно? Когда вы последний раз заглядывали в эту корзину?

– Примерно год назад.

– Год назад!

– Вам не удастся провести меня, доктор Янг. Я знаю, что говорю. Во всяком случае, я…

– Я бы вам этого не советовал, Китти. Очень опасно сообщать полиции то, в чем вы сами не уверены. А в награду я выполню свое обещание: сделаю так, что через пятнадцать минут истинного убийцу выведут отсюда в наручниках. Что вы на это скажете?

– Я ничего не скажу, – пообещала Китти. Она обернулась и посмотрела в сторону павильона. Оттуда донесся учтивый, но довольно нетерпеливый голос Хедли.

– А теперь, мистер Роуленд, мы выслушаем, что вы имеете сказать, – начал Хедли.

Бывают такие состояния духа, при которых избыток сюрпризов пробуждает спокойствие, близкое к равнодушию.

Хью пребывал именно в таком состоянии. Он не знал, какие ловушки подстерегают его. Не знал, где они расставлены. Но теперь, когда с Бренды были сняты все подозрения, его это не очень беспокоило.

Как произошло, что Бренда оказалась вне подозрений, он не знал. В его голове звучал все тот же вопрос: куда исчезли тридцать фунтов фарфора, два термоса и пара теннисных туфель, которые еще два часа назад находились в корзине для пикников? Они с Брендой обменялись взглядами, в которых выражался один и тот же вопрос и тот же самый ответ. «Это сделала ты?» – «Нет». «Это сделал ты?» – «Нет!» Взгляды эти можно было приравнять к недоуменному пожатию плечами.

Но мало того. Он знал, что Китти Бэнкрофт, указав истинный вес корзины для пикников, вскоре сведет на нет их неожиданную удачу. Именно поэтому он словно во сне увидел, как Китти решительно вышла из-за угла корта; поймал на себе ее горящий взгляд и услышал, как, отвечая на вопрос Хедли, она клянется, что последний раз видела фарфор в корзине для пикников шесть месяцев назад.

Да, мир обезумел, иначе не скажешь.

А может быть, нет? Может быть, Китти всего-навсего хороший товарищ?

Хью почувствовал прилив благодарности к Китти, и она тут же преобразилась в его глазах. Он попытался дать ей знать об этом, но она, обращаясь к Хедли, упорно смотрела либо себе под ноги, либо в направлении корта. Хью поднялся, чтобы уступить ей место на скамье рядом с Брендой; она уселась с явной неохотой, откровенно не желая находиться в центре сцены. Затем он бросил взгляд через плечо и увидел старого Ника в инвалидном кресле. Его словно озарило: он понял объяснение загадки.

Так, значит, исчезновение его – дело рук Ника? Конечно. Нечего и сомневаться! Ник увидел, понял и принял меры! Здорово! Дьявольски здорово! Хью не питал иллюзий относительно того, как относится к нему доктор Николас Янг. Но если это сделал Ник, то сделал он именно то, что надо, Хью даже испытал к нему некоторое подобие дружеского чувства.

Что касается Бренды, то она уже полностью оправилась. Хью знал, что в тот момент, когда к ее ногам упала открытая корзина, нервы ее не выдержали, и она была близка к обмороку. Хью увидел ее поникшие плечи, отчаяние в глазах и так сильно сжал ей руку, что, должно быть, остались синяки. Теперь же, если не считать бурно вздымавшейся груди, она выглядела вполне спокойной.

– Благодарю вас, миссис Бэнкрофт, – бодрым тоном сказал Хедли. – Кажется, все в порядке. Но в ваших предыдущих показаниях есть один пункт, который мне хотелось бы уточнить. Поэтому прошу вас остаться. А теперь, мистер Роуленд, мы выслушаем, что вы имеете сказать.

– Правильно, суперинтендент.

Иными словами, Хью решил, что худшее позади. Еще ни разу в жизни он так не ошибался. Угрюмый взгляд Хедли мог бы его предупредить.

– Полагаю, вы знаете, что вам могут грозить большие неприятности за то, что вы сегодня здесь сделали?

Хью едва не подскочил:

– Нет. Я вас не совсем понимаю. Каким образом?

– Попробуем помочь вам понять, – промолвил Хедли дружелюбно. – Мисс Уайт говорит, что в самом начале восьмого вы расстались с ней и уехали на своей машине. Куда вы отправились?

– Я проехал только двадцать или тридцать ярдов, до конца улицы. Там я остановил машину.

– Почему?

– У моей машины спустила передняя шина. Я это не сразу заметил. Поэтому я вышел из машины и заменил колесо.

– Вы имеете в виду, что доехали до конца улицы, не заметив, что шина спустила?

– Я не знаю, когда случился прокол. И не сразу его обнаружил. Поэтому, как я уже сказал, я вышел и заменил колесо.