От улыбки, которой одарила его Бренда, у него буквально волосы встали дыбом.

– Боюсь, что не совсем. Но как вы думаете, они будут не очень возражать, если мы посидим здесь минуту?

Хью знал, какое впечатление производит ее улыбка. Вновь прибывший сорвал с головы шляпу. Он едва не дрожал от переполнявших его чувств, и его длинные руки и ноги выделывали нечто невообразимое.

– Шно! – воскликнул он. – Шно! – Он не пытался произнести слово «конечно», а всего лишь издавал восклицание, долженствующее выразить удивление и уверенность. – Леди, – почтительно добавил он, – что касается меня, то ваше желание – закон. Вы хотите сесть?

– Да, пожалуйста.

– Шно! – сказал вновь прибывший. Его рука дернулась назад, и длинный хлыст раскрутился с треском, настолько похожим на винтовочный выстрел, что все подскочили. Оркестр захлебнулся и заиграл вразброд. Неожиданно, словно в сказке, конец хлыста обвился вокруг чехла. Он сдернул чехол и, держа его в вытянутой руке, предъявил Бренде.

– Это для вас, – объяснил он. – Это-хм – (крак!) – это-хм для джентльмена, это-хм – (крак!) – это-хм для меня! Шно!

– Очень вам благодарна, – сказала Бренда. – Наверное, – она улыбнулась ему, – вы с Запада.

Его настроение несколько испортилось.

– Техас не Запад, – со страстью в голосе и на лице поправил он. – Леди, Техас на Юге. Сам я южанин. Шно!

Никто из них, включая Текса Ланнигана, не заметил, что в театре наступила мертвая тишина. Оркестр замолк. Трапеции перестали раскачиваться.

– Прекратите этот гвалт! – загремел голос, усиленный микрофоном. – Кто, дьявол его забери, устраивает этот дьявольский гвалт?

Ланниган выглядел несколько удивленным.

– Это, – гаркнул он в ответ, – не тот язык, на каком разговаривают в присутствии леди.

– Я заткну его в твою дьявольскую глотку, – ответил приземистый, коренастый акробат с синим подбородком. – Хочешь, чтобы они сломали себе шеи? Хорошо, профессор. Хорошо, ребята. Повторим еще раз.

– Я очень извиняюсь, – мягко сказал Текс. – Но повторяю, это не…

– Прошу вас! – яростным шепотом попросила Бренда. – Прошу вас! Сядьте! Вот сюда.

– Хорошо, мэм. Все, что скажете.

Совсем забыл, – сказал Текс, переходя на шепот. – Вам кто-нибудь нужен, леди?

Бренда забыла об осторожности:

– Да. Ш-ш-ш! Один акробат. Не знаю который. Его зовут Чендлер.

Текс встал и выпрямился. Чтобы привлечь к себе внимание, он взмахнул хлыстом, издав звук, похожий на винтовочный выстрел. В оркестровой яме кто-то уронил тарелку. С кресла первого ряда вскочил полный мужчина с диким взглядом и без пиджака.

– Эй, вы, парни, – гаркнул Текс, видимо полагая, что говорит на языке Данте, – нет ли среди вас малого по имени Чендлер? Его хочет видеть одна леди.

– Тихо! – рявкнул полный мужчина без пиджака. – Ой-ой-ой-ой-ой! Вы что, хотите отправить меня в сумасшедший лом, да? Хотите, чтобы мои хакробаты потеряли темп с музыки и сбились с ритма, да? Я этого не потерплю. Ой, эти хиностранцы, ей! – Он швырнул в воздух кипу бумаг. – Алессандро, мы бесполезно продолжить. Возьмите перерыв пять минут, да?

– Прелестное, тихое местечко, – сказал Хью.

– Шно! – усмехнулся Текс. – Хотите, я вытащу сигару у него изо рта этим-хм хлыстом?

– Нет, ради Бога, нет! – воскликнула Бренда, хватая его за руку. – Сядьте, прошу вас. На нас все смотрят.

– Уж это точно, – согласился Текс с довольным видом.

– Хью, послушай! Вон тот рыжеволосый и есть Чендлер. Взгляни на него. А потом посмотри в зал, шестой ряд, рядом с проходом.

Там одиноко сидела девушка. Она оглянулась и посмотрела на них с такой холодной злобой, что Хью вздрогнул. Хоть он и не мог как следует разглядеть ее в полумраке, но увидел или, скорее, почувствовал эту злобу. У Хью родилось смутное ощущение, что он уже видел сидящую впереди девушку, когда по ассоциации он вдруг догадался, что перед ним Мэдж Стерджес. Акробаты с легким стуком спрыгнули на сцену. Их лица были скрыты под масками; руководитель, казалось, грубо отчитывал Чендлера, который только кивал в ответ.

– Он собирается спуститься со сцены, – прошептала Бренда. – Ты думаешь, он?…

Чендлер появился у служебной двери, что вела из оркестровой ямы. На нем был длинный алый плащ, благодаря которому он казался ярким пятном, движущимся в полумраке зала; под мышкой он держал какой-то предмет, скрытый плащом.

– Я, вроде того, пойду, – сказал Текс, поднимаясь. Его галантность была поистине бесподобна. – Если я могу еще чем-нибудь помочь вам, мэм, или вам, сэр, только просигнальте мне вот так. – Он громко свистнул, отчего два негра-чечеточника, вышедшие на сцену, бросили на него яростные взгляды. Затем он протянул руку. – Меня зовут Ланниган, Кларенс Ланниган, – коротко добавил он, – из Хьюстона, Техас.

Он вразвалку удалился, пока Чендлер быстро шел по проходу.

На секунду задержавшись что-то шепнуть Мэдж Стерджес, Чендлер направился прямо к ним. Он улыбался. У него было скуластое, хитрое, довольно приятное лицо; про таких говорят «малый не промах», но потом убеждаются, что это верно лишь отчасти. Казалось, он испытывал некоторое смущение, но старался скрыть это. Его большие голубые глаза слегка покраснели, а веки припухли. Он то и дело оглядывал зрительный зал. При ближайшем рассмотрении его алый плащ выглядел таким же жалким и потрепанным, как его хозяин. Но Хью внешность Чендлера даже понравилась.

Оркестр снова заиграл, аккомпанируя танцорам, и на расстоянии нескольких футов слова Чендлера были уже не слышны. Он наклонился и заговорил приятным голосом.

– Добрый день, – сказал он. – Пришли поговорить с убийцей?

Бренда привстала, но, когда Хью коснулся ее руки, снова села.

– Вот что значит сразу перейти к сути дела, – заметил Хью.

Чендлер откинул голову и рассмеялся. Затем снова наклонился с еще более доверительным видом.

– Все в порядке, – заверил он. – Видите ли, я уже признался в убийстве.

– Не будете ли вы добры, – сказал Хью, тоже наклоняясь вперед, – повторить это?

– Я признался в убийстве, – сказал Чендлер, – или практически признался. Я под арестом или практически под арестом. Сегодня вечером меня отправят в Брайдуэл.

Hа сцене танцоры-негры принимали самые невероятные позы, их черные туфли, надраенные до зеркального блеска, жили своей собственной дьявольской жизнью. Така-така-так, така-така-так, така-тика-так – неслось со сиены под звуки оркестра. Вдруг в зале раздался такой громкий и ядовитый свист хлыста, что Бренда, Хью и Чендлер подскочили.

Текс Ланниган объявил войну. То ли он хотел позлить мистера Маргегсона, то ли (подобно всем южанам) решил, что мнение насчет цвета кожи еще остается под вопросом, но он стоял в центре зала и яростно работал хлыстом. Танцоры, сверкая туфлями, невозмутимо проносились через сцену и возвращались обратно.

Артур Чендлер устроился в кресле перед Брендой и Хью, обернулся и улыбнулся им.

– Под арестом, – прошептал Хью. – И вас это совсем не беспокоит?

– Не слишком.

– Видите ли, – сказала Бренда, – нам, пожалуй, следует объяснить, кто мы такие. Мы…

Чендлер снова откинул голову и рассмеялся:

– Ах, я знаю, кто вы. Откровенно говоря, мне было интересно, окажете ли вы мне сегодня честь своим визитом. Я надеялся, что окажете. – Он опустил на пол рядом с собой тяжелую коробку или сверток, который до того держал под красным плащом. – Я хотел вернуть эту проклятую посуду. Я имею в виду груз фарфора, который я унес вчера вечером из теннисного павильона. – Его улыбка стала еще шире. – Я вам друг, не так ли? Но мне от этого одно беспокойство: когда я окажусь в тюрьме, никакого проку от этого мне не будет.