— И что же?

Аннетт повернулась и посмотрела ему в глаза.

— Теодор, я всегда боялась, что вы превратитесь в священную корову. Конечно, Тим и Памела — не ученые, но голова на плечах у них есть. И у меня тоже. Смею вас заверить: такие потрясения многому учат.

— Это дилетантизм! — поморщился Пайпер.

— Да. Но некоторым дилетантам принадлежат великие открытия.

— Безусловно. Особенно в вашей области.

— Наверное, мне следовало оскорбиться, но жизнь слишком коротка и, если ничего не предпринимать, станет еще короче. Так что организуйте нам показ — и поскорее.

— Ну, хорошо, — резко бросил он. — Можете тратить свое время, а заодно и мое. Правда, не знаю, чем это вам поможет.

Они вернулись в лабораторию. Пайпер осторожно снял со стеллажа одну из клеток и поместил на стол, под свет прожекторов. Затем он подкатил по рельсам какой‑то гигантский агрегат, так что до клетки оставалось не более двух футов, повернул в ее сторону рефлектор, щелкнул тумблером и поправил “тарелку” так, чтобы отраженный свет падал на крысу.

— А теперь — смотрите внимательно.

Доктор повернул какой‑то рычаг. Генератор взревел, потом рев сменился ровным гудением. Еще щелчок — и грозди стеклянных трубочек начали медленно наливаться светом.

— По правилам, я должен был снять энцефалограмму каждой из крыс, — саркастически произнес Пайпер, — но раз наш друг капитан спешит…

Он выдержал паузу, потом заговорил чуть мягче:

— Как видите, животное совершенно спокойно. Дешевле было бы размозжить ему голову палкой. А теперь я покажу действие прибора. Расстояние — шесть дюймов.

Но Баррет уже не слушал. Твари в клетках пронзительно верещали. Он обернулся. Крысы становились все более возбужденными, некоторые уже грызли прутья.

— Что с ними? — спросил он.

— О, не беспокойтесь, — язвительно процедил Пайпер. — Своеобразный побочный эффект, который я еще не изучил. Возможно, им просто не нравится смотреть, как гибнут их сородичи. Но оружие существует для того, чтобы убивать, а не действовать на нервы.

Баррет кивнул, но беспокойство не проходило. Что‑то мешало ему принять объяснение Пайпера. Забыв о подопытной крысе, он разглядывал грызунов, мечущихся в своих клетках. Шаг — и он оказался в зоне действия рефлектора. Волны вибрации ощущались кожей.

И тут же в ушах — или в мозгу? — зазвучала музыка. Это не был механический шум. Звенящие голоса меди, пульсация ударных… потом печально запели скрипки. И вдруг конвекционный диск акустического рефлектора превратился в огромную золотую луну, висящую над садом.

Иначе и быть не могло. Именно Луне издревле поклонялись люди, а в саду росло Дерево Познания Добра и Зла, и яблоко с него еще не было съедено.

…Она танцевала в саду под плач скрипок, под тихую дробь маленьких барабанов, в лучах луны, истекающей золотым соком. Она танцевала обнаженной, и в ней было что‑то от Джейн, что‑то- от Памелы… понемногу от каждой из женщин, которых он знал, от каждой, кого желал прежде.

Потом она повернулась и посмотрела ему в глаза — нагая, бесстыдная и прекрасная. Хрупкие руки обвились вокруг его плеч, улыбка звала и сулила неизведанные ранее наслаждения, о которых мечтает каждый мужчина…

И…

Кто‑то схватил его за плечо и довольно грубо толкнул. Баррет потерял равновесие и растянулся на полу.

— Чертов идиот! — рявкнул Пайпер. — Сейчас бы вас убило током!

Баррет попытался сесть. Перед глазами все еще кружили видения, в ушах раздавался бой барабанов, а сердце стремилось вернуться в тот райский сад… Он тряхнул головой и с усилием пробормотал:

— Сами вы чертов идиот, Пайпер.

— Что вы хотите сказать?

Баррет нервно рассмеялся.

— В следующий раз, когда будете создавать акустическое оружие — суперакустическое, субакустическое, как вы там его называете, — перечитайте сначала Браунинга. Конкретно — “Флейтиста из Гаммельна”.

“Катана” стояла на якоре возле острова.

Между кораблем, пристанью Солнечного Острова и причалом Пайпера непрерывно курсировали шлюпки.

Тем временем благополучно вернулся баркас членов Клуба Солнечного Острова, а в нем — Том и Джерри, насмерть перепуганные, но живые и почти невредимые. Деревня, в которой они обычно пополняли запас провизии, не пострадала от пожаров, но выглядела так, словно жители спешно покинули ее. Оставив лодку на отмели, ребята сошли на берег. Первым, что они увидели, была огромная стая ворон. Казалось, птицы слетелись со всей округи, точно черные мухи на падаль. А потом почувствовали запах — так смердит гниющая плоть. Вороны, потревоженные появлением людей, взмыли в небо, и юноши увидели, над чем пировала стая…

И едва успели заметить тварей, которые высыпали из домов. “Вроде небольших кенгуру, — сообщил один парней, более словоохотливый. — Но не кенгуру. Что‑то у них есть и от обезьян, и от крыс. Они налетели на нас, как пчелиный рой. Кстати, у них, можно сказать, и жала имелись. Острые ножи. Не верите — спросите у Аннетт”.

— У них все ноги изрезаны, — пояснила доктор.

Итак, вести, которые привез баркас, подтверждали слова Бар–рета. Адмирал в сопровождении Малони и Райана отправился повидаться с Пайпером, прочие остались ждать дальнейшего развития событий.

Солнце уже село, когда адмирал вернулся на судно, вместе с ним с Солнечного Острова прибыла Аннетт. Адмирал немедленно вызвал к себе Баррета, Памелу и Кларендона. Когда все собрались в кают–компании, он выставил на стол последнюю бутыль бренди капитана Холла. Баррет достал бокалы.

— Знаете, у нас в клубе это не принято, — протянула Аннетт.

— Но вы сейчас не в клубе, — примирительно ответил Кайн, — Считайте, что вас завербовали Королевские ВМС Австралии.

— Исключено, — возразил Баррет. — Она — гордость Тасманийской Пароходной Компании.

Оба рассмеялись.

— Какая разница? — Адмирал Щедро плеснул каждому, потом поднял бокал. — Главное, в конце туннеля показался свет.

— А что думает доктор Пайпер? — спросил Баррет.

— Радиус действия его оружия оставляет желать лучшего. А что касается того самого “побочного эффекта”… Он проявляется на большом расстоянии, и помехи на него не влияют.

— Идея с приманкой просто превосходна, — пропищал Кла–рендон. — Я не военный, я всего лишь “крысолов”, но вижу, что это сработает. Они все потянутся к морю. Если даже они соберутся на берегу, можно просто поджечь нефть…

— Если нефть еще не выгорела, — сухо поправил адмирал. — ^ Ладно, что‑нибудь придумаем.

Аннетт сочла нужным вмешаться.

— Как я поняла, мы пьем за свет в конце туннеля. Но в этом туннеле есть кое‑что важное. Помните, Тим: после того, как вас чуть не убило током, вы говорили что‑то насчет Гаммельнского Крысолова.

— Что вы читали в детстве, Аннетт? — спросил Баррет.

— В основном отцовские книги. Он тоже был врачом. Анатомия, патология и все такое прочее.

Баррет сдержанно фыркнул.

— Так вот, жил–был один поэт. Звали его Роберт Браунинг [60], и писал он отличные стихи, и среди прочих — маленькую поэму про Гаммельнского Крысолова. Я ее до сих пор помню. Когда она мне попалась, у Диснея как раз совершенно чудный мультфильм по этой сказке. Если мне не изменяет память, начинается так:

Гаммельн — в герцогстве Брауншвейг,

С Ганновером славным в соседстве.

С юга его омывает река

Везер — полна, широка, глубока…

Черт, вылетело несколько строчек… А вот что там стряслось:

Испытал этот город не бурю, не град,

А худшее из бедствий.

Крысы!

Различных мастей, волосаты и лысы,

Врывались в амбар, в кладовую, в чулан,

Копченья, соленья съедали до крошки,

Вскрывали бочонок и сыпались в чан,

В живых ни одной не оставили кошки,

Кусали младенцев за ручки и ножки…

— И так далее. Такое впечатление, что это про нас написано. Короче, мэр Гаммельна предложил награду в тысячу гульденов тому, кто избавит город от крыс…