Экипаж “Дальнего поиска” оказался в положении жертв кораблекрушения, заброшенных на необитаемый остров… или на необитаемую планету. Из тридцати было восемь женщин. Пока Будни Глубокого Космоса были заполнены делами и заботами, пока все жили предвкушением охоты за привидениями… то есть контакта с Призраками, проблем не возникало. Еще какое‑то время руки и головы будут заняты математическими расчетами, а потом — модификацией Манншенновского Движителя. Но если попытка провалится, а новая будет отложена на неопределенный срок… Тогда можно ожидать чего угодно. В конце концов, никто из астронавтов не давал обета безбрачия, включая и Кэлхауна.

— Рано или поздно эту проблему придется решать, — сказал он Соне. Они сидели в капитанской каюте и дегустировали экспериментальную партию пива, изготовленного Тодхантером.

— Я уже давно готова к этому, Джон. Когда женщин ни корабле втрое меньше, чем мужчин, это до добра не доводит. В своих девушках я могу быть уверена — по крайней мере в лейтенанте Пэтси Кент. Но даже если она не начнет спать со всеми подряд — где гарантия, что ее поклонники не передерутся?

— Если катастрофы не избежать, надо хотя бы свести разрушения к минимуму. Что можно сделать, чтобы дело хотя бы не дошло до рукоприкладства? Между прочим, поддерживать на корабле дисциплину — прямая обязанность капитана. Похоже, придется узаконить полиандрию — только надо подумать, как это оформить так, чтобы никому не было обидно.

— Для меня придется сделать исключение, — резко произнесла Соня. — Многие считают мое поведение аморальным. Да, у меня свои понятия о морали, но им я никогда не изменяю. Если нам суждено уподобиться пещерным людям, то я буду принадлежать лишь одному мужчине — вождю племени или старейшине.

Граймс поглядел на нее с уважением… потом — с восхищением. Она сидела в глубоком кресле, ее поза была непринужденной и изящной. Форменные шорты позволяли любоваться безупречной формой ее длинных ног. Воротник был застегнут, но рубашка не могла скрыть великолепную грудь.

“Старейшине племени, — подумал он, — вовсе не обязательно быть старым. И, в конце концов, я еще не слишком стар”.

— Жена старейшины — это весьма почетная роль, — сказал он. — Но я подозреваю, что на этом корабле будут два племени. Вождем второго, без сомнения, будете вы.

— Вы мне льстите, Джон.

— В любом случае, пока это просто разговоры. Кто знает: может быть, завтра мистер Рэнфрю запустит Манншенна, и мы благополучно выберемся из этой дыры. Или ваше племя договорится с нашим племенем…

— Если вы о девушках — то вряд ли.

— Ну что же… — Граймс усмехнулся и добавил, обращаясь скорее к самому себе: — Надеюсь, это не единственная причина, по которой вы сказали… насчет вождя племени…

Она засмеялась.

— А вы действительно решили, что у меня нет другой причины?

— Конечно. Я же помню, ради чего вы организовали эту экспедицию. Двое настоящих мужчин, которые были в вашей жизни… Вы потеряли обоих и надеетесь снова обрести то, что потеряли.

— Я уже это обрела — почти. Сколько времени мы находимся вместе, в этой крошечной стальной скорлупке? Я наблюдала за вами, Джон. Я вижу, как к вам относятся подчиненные. Я видела, как вы встречаете опасность, как реагируете в непредвиденных ситуациях. К вам относятся по–разному — но все вас уважают, включая моих людей. И включая меня.

— Одного уважения недостаточно, — с грустью ответил Граймс.

— Согласна. Но без уважения невозможны… другие чувства. Попробуйте увидеть во мне женщину, а не только офицера ФИКС.

— Довольно неожиданное предложение, — улыбнулся коммодор.

— Неужели? Во всяком случае, это не слишком осложнит нашу дальнейшую жизнь. Вы понимаете, что мы можем никогда не вернуться в нашу Вселенную? И никогда не попасть в какую‑нибудь другую. Мы можем болтаться здесь до конца своих дней. Наши гении будут придумывать новые способы выбраться, потом это всем надоест… Ладно, не будем о грустном. Просто представьте себе: мы вечно будем висеть в этой пустоте. У нас будет все необходимое для жизни. Вы слышали о кораблях времен Первой Волны Экспансии, которые обнаружены уже в наши дни? На борту по–прежнему жили люди — потомки колонистов. Эти корабли давным–давно считали погибшими… Кто знает, какая судьба ожидает наш корабль? Мы с вами — вожди двух племен. Предлагаю заключить… политический союз.

— Как романтично.

— Ничуть. Мы слишком стары для романтики, Джон.

— Ничего подобного!

Он подвинулся ближе и привлек ее к себе… и она даже не попыталась освободиться.

Он поцеловал ее. Удивительное, давно забытое ощущение — целовать женские губы, наслаждаясь их нежностью, чувствовать, как они начинают отвечать на поцелуй… Как давно это было в последний раз! Слишком давно, подумал он. Как давно он чувствовал, как желание начинает кружить голову, и стук сердец заглушает все звуки… Как давно он прикасался к бархатистой коже женщины, каждой клеточкой впитывая ее тепло…

Слишком давно…

— Слишком давно, — тихо произнесла она, и они снова слились в долгом поцелуе.

Тонкая переборка — граница каюты; за которой начинается внешний мир. Корабль, с его жизнью, суетой… Тонкая стенка — оболочка корабля, за которой — Ничто.

Но в каюте было уютно и светло… пожалуй, слишком светло. Свет казался нестерпимо ярким. Потом стал гаснуть — медленно, очень медленно, пока каюта не погрузилась в приятный полумрак.

В каюте было тепло и уютно, и ими овладело чувство спокойствия и безопасности. Пусть на время, пусть ненадолго — но это был покой и безопасность. В памяти всплыли слова духа, которые до сих пор не давали ему покоя: “Во тьме, в пустоте вы ищите и найдете…”

И он, и Соня — они искали и нашли.

Они искали и нашли — но было ли это то, что они искали? Она искала любовника, а он? Приключений? Знаний?

Сейчас ему открылось самое драгоценное знание. Он знал, что это чувство исчезнет — но лишь для того, чтобы появиться снова.

Соня что‑то тихо проговорила.

— Что, дорогая?

— Джон, теперь ты, как честный человек…

— Конечно, — ответил он. — Теперь налогоплательщики Федерации, наверное, разорятся на свадебных подарках.

Она ущипнула его за ухо… и между ними началась борьба, которая могла закончиться только одним.

Они были уже близки к цели, когда из динамиков раздался пронзительный вой сирены. Граймс вскочил и, на ходу застегивая брюки, бросился в рубку.

“Что за чертовщина?” — думал он на бегу. Сирена не унималась — как и в тот момент, когда впервые появился корабль из Альтернативной Вселенной.

На военных кораблях каюта капитана ближе остальных находится к рубке. Однако Граймса опередили. В рубке уже сидел Ларсен, третий “имам”, и младший лейтенант ФИКС Пэтси Кент. Увидев капитана, Ларсен залился румянцем и торопливо пробормотал:

— Мисс Кент потребовались данные, сэр. Для расчетов…

— Меня это не волнует. Почему тревога?

Ларсен отвернулся и уставился на глянцево–черную полусферу дистанционного масс–индикатора.

— Я… я не знаю, сэр. Но там что‑то есть. Прямо по курсу…

Граймс пригляделся. Действительно, в глубине тускло светилась крошечная точка. Так, что на датчике расстояния? Двенадцать с половиной тысяч миль. Неплохая точность. Конечно, перед тем, как прибор был установлен, Граймс лично проверил все документы и характеристики, но всякое случается… На этот раз поставщики не подвели. Но что это может быть? Планета? Астероид? Или потухшая звезда? Маловероятно. Еще один корабль? Двенадцать с половиной тысяч миль… Если исходить из массы топлива, затраченного при выбросе, скорость “Дальнего поиска” — примерно семь миль в секунду. Это единственный способ определить скорость там, где нет ни пространства, ни времени. Да, время… Если исходные данные верны, столкновение “Поиску” не грозит.

В рубке становилось тесно. Ближе всего стояли Суинтон, второй помощник Джонс, Рэнфрю….. И Соня.