Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Это может иметь серьезные последствия, маджерну Стромбор. Харкнел из Хир-Хейша — человек могущественный, богатый и влиятельный. Как ты вполне можешь догадаться, в Санурказзе постоянно плетутся интриги.

Я сделал нетерпеливое движение, и Зенкирен заговорил настойчивей.

— Мальчишка нанял убийц, а те провалили задание. Если ты расскажешь об этом его отцу, тому придется отрицать, будто он что-то об этом знал, а потом наказать сынка — но за провал, заметь, за провал! И после этого твоей крови будет жаждать уже не сопливый щенок Хезрон, а сам старый Харкнел. Подумай, Стромбор. И… есть ещё кое-что.

— Уже подумал, — тут же отозвался я. Я не мог допустить, чтобы надо мной висела угроза убийства, когда мне надо выполнять задание Звездных Владык — или Савантов, — или, что особенно важно, если я хочу найти способ вернуться из Ока Мира в Вэллию или Стромбор к моей Делии на-Дельфонд. — Я встречусь с любым, с кем понадобится, чтобы только обуздать этого щенка. Вот и все.

Зенкирен поджал губы. Он пытался быть справедливым, этот пур Зенкирен, капитан «Сиреневой птицы». И тогда он протянул мне листок бумаги — при виде которой я мгновенно напрягся. Но затем убедился, что сорт этот мне не знаком — и моя настороженность рассеялась, будто её и не было.

— Я получил письмо, Стромбор. И хотел бы, чтобы ты отправился в небольшое путешествие — в Фельтераз.

— В Фельтераз!

— Да, маджерну Стромбор. Тебе нужно встретиться с маджерной Майфуй. С джерной Майфуй — супругой Зорга ти-Фельтераза.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

О Майфуй и свифтерах

На следующее утро на борт подняли двоих омерзительного вида представителей вида морских паразитов. Пока их волокли по тыльному траверзу «Сиреневой птицы», они раскачивались, стонали и жаловались, после чего были с хлюпающим звуком свалены на палубу, и каждый мог полюбоваться на их позеленевшие физиономии.

Доставившие их на борт ополченцы, в броской одежде и с поржавелыми мечами, стояли на молу, уперев руки в бока, и откинув головы хохотали во всю глотку, прочищая свои могучие легкие. Оба солнца Крегена находились сейчас ранним утром близко друг к другу. В воздухе звенели веселые звуки порта, где рабочие проснулись и начали работать — перекличка голосов, звон инструментов, плеск воды, крики чаек. Служители маяка, зевая и протирая глаза, сменялись с вахты. Маяк вздымался на противоположном конце мола, за первой из его стен, защищавших порт от моря, высокий, с темными и неподвижными сейчас фонарями при зеркалах. Внизу у рыбного базара уже выложили улов, торговки спорили и дрались, и порой толстая рыба в серебристой чешуе издавала громкий шлепок по щеке какой-нибудь кумушки. Полузакрыв глаза и прислушиваясь к звукам, я мог представить себе, что снова нахожусь где-нибудь в Плимуте — ну, почти.

Два жалких предмета, валявшихся сейчас на палубе, были, конечно же, Нат и Золта.

Шарнтаз, новый старший помощник, подскочил и потыкал их носком сапога.

Я, Дрей Прескот, человек, который смеется редко, почувствовал, как меня наполняет странное бульканье, напрягающее мои ребра. Нат держался за голову и стонал, Золта держался за живот и стенал. Их вид можно сказать молил о жалости, но вызывал у грубых моряков Санурказза только самое бурное веселье.

Когда появился Зенкирен, все находившиеся на палубе немедленно выпрямились, готовые к утренней проверке. Он бросил единственный взгляд на моих проштрафившихся товарищей, которые в этот момент пытались подняться, и цвет лиц которых напоминал тот интересный сыр, который иногда случается находить в подвалах заброшенных зданий Магдага.

— Вы двое, — произнес он и сделал резкий жест. — С князем Стромбором марш!

— Слушаемся, капитан, — выдавили они из себя и, кое-как оторвавшись от палубы, поползли за мной.

Это было вряд ли похвально, но я знал, что мои приятели вряд ли простят мне, если я отправлюсь в Фельтераз без них. Как я уже объяснил Зенкирену, они тоже приходились Зоргу товарищами по веслу.

Мы путешествовали на двухколесной телеге, влекомой послушным осликом, несколько иного вида, чем те, что живут на Равнинах Сегестеса, но наделенного таким же терпеливым упрямством. Покуда я управлялся с вожжами, эти двое лежали позади и стонали при каждом подскоке колеса.

— Ох, моя голова! Матерь Зинзу Благословенная! Хоть каплю вина для увлажнения этих потрескавшихся губ!

— Ты выпил его все прошлой ночью, — хмуро напомнил ему Золта.

— А та деваха, что ты мне отыскал! Ай! Как она…

— Ты не способен переварить более тонкое искусство, Нат, вот в чем вся суть, ей Зим-Зар.

— Ха! С каких это пор ты вдруг стал употреблять клятвы крозаров, жирный раскормленный морской змей?

Тут мы все на какое-то время смолкли, вспомнив нашего друга Зорга из Фельтераза, к вдове которого сейчас ехали.

Путь нам предстоял недалекий. Но жара не располагала к спешке. Погода оставалась приятной и мягкой. Для Золты и Ната это путешествие было одновременно паломничеством и праздником, а для меня — временным отступлением от курса, который мне пришлось наметить для выполнения возложенной на меня задачи — задачи, которую, как ни на миг не сомневался я, Делия Синегорская одобрила бы и поддержала.

Фельтераз — городок, поместье и небольшой рыбачий порт — лежали чуть далее двух дуабуров к востоку от Санурказза. Нам предстояла паромная переправа через горло моря Лайд с нашей тележкой и осликом. Пролив там достигал ширины примерно мили. Никаких мостов построено не было, но сверкающие волны постоянно бороздили мелкие суда, весельные барки, баржи на буксире, ялики, паромы, а порой величественно проплывал свифтер — все весла в ряд, поднимаясь и опускаясь, как одно под ритм барабана.

И теперь мы катили по пыльной дороге, так как солнца быстро высушили выпавшую за ночь росу. Мы проезжали мимо возделанных полей, мелких ферм и пары крошечных деревень, угнездившихся среди скал. Именно здесь и могли обитать те, кто жили неподалеку от берега. Ибо хмурые стены цитадели Санурказза на западе и намного меньшей крепости Фельтераза на востоке обеспечивали защиту и служили мощным средством устрашения любителей совершать быстрые набеги на побережье. Но в общем берега внутреннего моря, Ока Мира, пустынны.

Я гадал, какой окажется Майфуй. Зорг никогда не упоминал о ней — кроме того единственного раза, когда был более не в состоянии скрывать страстей своей жизни, ибо он умирал. Он произнес слова «крозар» и «Майфуй» на одном предсмертном вздохе. У меня уже сложился определенный образ этой женщины спокойной и безмятежной знатной дамы, искренней, уверенно управляющей предместьем, городом, портом и цитаделью, способной нести это бремя с достоинством и спокойствием, принявшей на себя эту обязанность со всей той восхищавшей меня верностью, которую я нашел в Зорге, её супруге.

Мы остановились поесть в одной из деревень. Нат быстро выторговал бутылку вина, а Золта почти тут же усадил к себе на колено смеющуюся девушку со щечками, что твои яблочки. Я поел хлеба, мягкого, пышного, который было так удобно отламывать от длинных крегенских батонов, намазывая его медом с пасеки, которую держал хозяин таверны. Блюдо с кучкой палин в центре стола окончательно исцелило Ната от похмелья. Ничто не способно так быстро поднять на ноги перебравшего человека, как палины.

Я знаю, за долгую жизнь у меня много чего стерлось в памяти. И искренне верю, что никогда не забуду того неспешного путешествия на влекомой осликом повозке из Санурказза в Фельтераз по пыльной прибрежной дороге, под согревающим нас золотистым сиянием солнц, чьи опалиновые лучи струились на виноградники и апельсиновые рощи и на загорелые улыбающиеся лица встречавшихся нам людей. Воспоминание это простое, но долгое. А эти двое буйных бродяг, Нат и Золта, веселились и пели на повозке, которая, скрипя и покачиваясь, катилась по дороге.

На горизонте показался Фельтераз. Не буду много говорить об этом местечке. Городок оказался очаровательным. Он поднимался уступами по покрытым террасами склонам холма, на вершине которого большой ров отрезал его от хмурой глыбы цитадели. Я видел несравненное великолепие блестящих утесов Сорренто. Фельтераз — что-то вроде этого. Порт лежал, опоясанный крепкой гранитной стеной, и в нем тоже был маяк — там же, где и в Санурказзе. С высоты цитадели я мог взглянуть на эти утесы, окрашенные светом заходящих солнц в малиновый и опаловый цвета с поражающей воображение красотой, густо покрытые щедрой растительностью, с нарушающей единообразие красок зелени и скал пестрой россыпью цветов, источающих великолепный аромат.

65
{"b":"210851","o":1}