— Больше им нас не взять! — заорал Сег.

Он поднялся на стременах, выхватив свой длинный меч. Неистовый порыв охватил все его существо.

Странные хикландунские изобретения открыли теперь свое назначение. Когда орда импитеров обрушилась на нас, в небо взвилась туча стрел. Оперенные древки глубоко вонзались в грудь, крылья и брюхо зверей. И вместе со свистящим градом стрел в небо взмыли, описывая спирали и кувыркаясь, цепи, болы и сюррикены, в воздухе разворачивались скатанные сети. Немало улларов погибло в тот день, когда армия Хикландуна свела с ними счеты, и показала летунам Умгара Стро, как она встретит всякую лихую воздушную атаку.

Воин на летающей твари, даже такой свирепой и мощной, как импитер, неизбежно оказывается в невыгодном положении, когда против него сражается пехотинец с дальнобойным оружием. Нелегко попасть в цель, стреляя на скаку с коня — равно как и с зорки, или с сектрикса — но куда трудней, если ты несешься по воздуху на корхе или импитере. Опытному стрелку это, конечно, не помеха, и среди индиговолосых полулюдей Уллардрина такие снайперы имелись. Но им было далеко до стрелков Хикландуна, вооруженных большими луками. Летучие твари и их всадники все чаще и чаще падали на землю.

Я увидел, как два импитера запутались в наброшенной на них сети. Они били крыльями, изо всех сил пытаясь порвать путы, но тщетно. Спустя несколько мгновений они разбились, врезавшись в землю. Вокруг нас повсюду рушилась наземь летучая орда. Иной раз рядом с улларами на землю падали и воины Хикландуна. Дротики и копья находили путь к незащищенному телу между шеей и ключицей. Но крылатые агрессоры встретили достойного противника. Дисциплина, выучка, владение оружием и ни малейшего намека на измену принесли победу.

Наблюдая за тем как те полулюди там в воздухе бесцельно кружат над нами, вопя от ярости и ненависти, потрясая оружием и пытаясь обстреливать нас из луков, я живо вспомнил бесплодные атаки французской кавалерии, свидетелем которых я стал при Ватерлоо. И тут в моей голове начала выстраиваться схема, позволяющая более эффективно применять эту воздушную кавалерию, а также переносить по воздуху пехоту.

Во всей этой горячке боя, я не выпустил ни одной стрелы.

Сег, несмотря на переполнявшую его энергию, тоже не стрелял. Мы оба сидели на нактриксах с полными колчанами за спиной.

Тут мы увидели, как к нам скачет царица Лила. Клин волос на лбу придавал её лицу тот вид одержимой, рот раскрыт в торжествующем крике. Вся её осанка, блестящие глаза и несдержанность жестов указывали насколько велика одержанная нами победа. И верно, все холмы вокруг усеянные трупами импитеров и улларов, наглядно свидетельствовали о том как жестоко поплатились полулюди Уллардрина, и как воины Хикландуна смыли их кровью свой позор.

— Ты видишь это, Дрей Прескот! — крикнула подлетая к нам Лила.

— Вижу, Лила.

— Теперь ничто не сможет устоять перед нами!

Я указал в сторону высившегося впереди холма.

На его гребне появилась длинная темная полоса. Я увидел блики солнц на остриях мечей и копий, на бронзовых шлемах и панцирях. Один за другим полки, уже развернутые в боевом порядке, скатывались по склону холма. А затем с флангов россыпью понеслась кавалерия на нактриксах, эскадрон за эскадроном. Всадники улюлюкали, привстав на стременах, ярко сверкая оружием.

Лицо Лилы исказилось. Хлыст, коротко свистнув, опустился на бок нактрикса.

— Вот твой враг, Дрей Прескот! — крикнула она, стремительно уносясь прочь. — Харфнары Черсонана! Атакуй! Уничтожь их всех!

Но было уже слишком поздно.

Кто бы ни организовал эту кампанию, будь то Орпус, или Хуан, или сама Лила, в плане её допустили роковой просчет. Принятое лахвийцами построение позволило им разбить летучие войска Умгара Стро, но совершенно не годилось для отражения внезапной и губительной атаки армии Черсонана. Миг спустя головные части врага обрушились на нас. И едва ряды воинов Хикландуна сломались и побежали, как меня окружили злобно разящие полулюди. В одно мгновение армия царицы Лилы превратилась в беспорядочно бегущую, охваченную паникой толпу. А мы с Сегом и Тельдой оказались островком в жестоком и смертоносном море вражеских клинков.

Я сражался.

О да, я сражался. Снова видеть перед собой осязаемого врага, чувствовать, как сшибаются клинки, взмахивать мечом и переживать непередаваемое потрясение, когда мой клинок врубается в его плоть, а энергия этого удара пробегает по руке, как электрический ток. Делая и ощущая все это я испытывал огромную мрачную радость. Да, теперь я готов признаться: я тогда испытывал радость в той битве, какую редко испытывал прежде, всего лишь сражаясь и убивая. Каждый мой противник казался мне Умгаром Стро, хотя здравый смысл подсказывал, что он командует сражением из какого-то безопасного места в тылу. Меня гнала в бой личная ненависть ко всем и каждому из улларов и харфнаров. Ведь разве не они, все вместе взятые, отняли у меня мою Делию на-Дельфонд?

Харфнаров я видел впервые. Выглядели они странно, но куда больше походили на тех людей какие известны здесь на Земле, чем уже знакомые мне рапы, или оши, или фрислы, и вовсе не выглядели такими жуткими.

С Хикландуном они враждовали уже не одно поколение. Эта вражда восходила к тому дню, когда харфнары захватили город Черсонан, после того как оттуда вывели войска Вальфарга. Эти полулюди были сильны и дьявольски хитры. Их плоские носы казались комично расплющенными, потому что ноздри находились точно над уголками рта. Круглые и блестящие, как у лемуров, глаза придавали их плоским физиономиям курьезный ящикообразный вид, ещё более усиливаемый квадратными подбородками и лбами. Одевались они в яркие развевающиеся одежды из отороченных мехом шелка, атласа и хумспака. А под этой пестротой тускло поблескивали зловещим сверканьем бронзовые панцири и оплечья лат.

Вот так мы с Сегом и сражались, стремясь защитить Тельду и прорваться к небольшой изолированной группе хикландунских кавалеристов. Они укрепились на гребне одного из тех невысоких холмов, стойко отбиваясь от наседавших на них врагов. Это были остатки полка Хуана.

Воздух вокруг нас потемнел от стрел. Дерн источал отвратительную резкую вонь недавно пролитой крови. Копыта наших нактриксов выбивали неровную дробь, когда мы дергали поводья то в одну, то в другую сторону. Большой лук Сега пел вновь и вновь, и каждая стрела находила цель. Он стрелял назад, гибко поворачиваясь в седле, пуская стрелы презрительной небрежностью. А всякий, кому удавалось подобраться ближе и оказаться в пределах досягаемости моего большого меча — умирал.

Наконец, со скачущей впереди низко пригнувшейся в седле Тельдой, мы пробились к остаткам воинства Хуана.

Ряды воинов расступились, пропуская нас, и тут же сомкнулись вновь. Все хикландунцы прекрасно понимали: их ждет гибель. Я отчетливо видел это понимание на их лицах и в глубине глаз. Но они стояли, сражались и погибали не отступая ни на шаг.

Мы остановили скакунов и спешились. Хуан приветствовал нас с мрачным кладбищенским юмором, происхождение которого я узнал ощутив при этом укол боли. Но для Тельды его невозмутимая мина стала последней каплей.

— Армия бежит! — выкрикнула она и опустилась наземь, рыдая от ярости.

Сег попытался утешить её, и — к моей радости и изумлению — она уже не оттолкнула его. Я увидел, как её ладонь легла ему на руку. Он не оглянулся в мою сторону, но я увидел, как выпрямилась его спина и то, как он склонил голову набок. Они разговаривали друг с другом, тогда как вокруг бушевала битва. У Сега будет ещё уйма времени выпустить свои оставшиеся стрелы.

— Похоже, и правда все пропало, Дрей? — спросил Хуан.

— Мы ещё не погибли.

— А царица? Ты видел ее? Она в безопасности?

— Не знаю.

Я оглядел ряды его бойцов. Они стреляли метко и с выбором, отражая атаку за атакой. Солдаты-то у Хикландуна отменные. Если бы все зависело только от них… Но в прошлый раз дело погубила измена, а сейчас — бездарная стратегия. Армия Черсонана устремилась в погоню, преследуя беспорядочно бегущие войска, и вскоре те и другие исчезли за холмами. Время ещё есть…