Торжественный банкет в честь Мидия был веселее, чем прощание с Сианой. Впрочем, смех гостей иногда звучал слишком фальшиво. Я чувствовал, что каждый из них боялся нового аварха. Слух о его репутации разнесся по городу. Люди опасались, что их родные и близкие станут жертвами Сферы – спаси и сохрани Рантас всех жителей славного Лепидора.

Если он планировал бороться здесь с ересью, то его намерение выглядело абсолютно беспочвенным. Сколько я себя помню, в нашем городе не было еретиков. Пару раз фанатичные жрецы раздавали такие обвинения заезжим торговцам, но Сиана отмахивался от них, ссылаясь на отсутствие улик. Мне казалось, что Мидий изначально верил в огромное количество еретиков и горел решимостью уничтожать их независимо от доказательств.

Мидий вел себя дружелюбно и общительно. Он шутил, рассказывал истории (естественно, не о Премьерах) и хвалил винный погреб графа Элнибала. Я вспомнил слова Илессель и тут же почувствовал неискренность его веселья. Вряд ли он был бы таким вежливым, если бы не хотел надеть мантию экзарха. Никто из гостей не говорил о политике и торговле. Однако и на этот раз не обошлось без инцидента.

Неприятный момент произошел в самом начале банкета, когда отец представлял аварху двух моих спутниц и меня. Мидий высказал Равенне комплимент, почти схожий с похвалой Сианы. Но там, где в словах старика прозвучала любезность, у хэйлеттита сквозило вожделение. Равенна перестала улыбаться и холодно посмотрела на жреца. Внезапно его дружелюбие испарилось. Я увидел истинное лицо Мидия – гонителя и палача еретиков. Его взгляд не сулил Равенне ничего хорошего. Через миг он вновь лучился добротой – хотя и натужно. Общаясь с Палатиной, аварх уже не вел себя так развязно.

Рядом с ним стоял маг ума. Этот мужчина выглядел как озадаченный пес. Он казался рассеянным, но не безвредным. Возможно, он намеренно вводил людей в заблуждение, заставляя их забыть о черной мантии и молотке, свисавшем с его пояса. Это был первый маг ума из Сферы, которого я видел. Его мирная внешность служила отвлекающим маневром. Все, что я слышал о подобных людях, исходило от Яшуа и «Истории» Кэросия. Маги ума участвовали в Великой войне. Сестра императора была замужем за одним из них. Тот маг верно служил Этию и умер на руинах Эран Ктхуна. Сфера предала его идеалы и убеждения.

После банкета я, Палатина и Равенна собрались в моей гостиной. Большинство обитателей дворца разошлось по спальным комнатам. Слуги убирали столы и приемные залы. Равенна по-прежнему злилась.

– Грязный хэйлеттитский боров! – будто выплевывая слова, ругалась она. – Неужели ему мало своих рабынь?

– Не думаю, что все хэйлеттиты такие, – сказала Палатина. – Я знала только Юкмадория, но он был порядочным мужчиной.

– Юкмадорий покинул Хэйлетту в юности и прожил десять лет на пустынном острове. После этого он даже не помнил, какого цвета бывает трава. Хотя, если честно, я знаю о хэйлеттитах не больше твоего, так что можешь не спрашивать меня о них.

– Извини, что я заговорила, – обиженно проворчала Палатина.

– Похоже, Мидий будет арестовывать всех, чей взгляд ему не понравился. Я представляю, как он допрашивает женщин. Возможно, этим и объясняются его садистские наклонности.

Я не задумывался о такой возможности, но в принципе, почему бы и нет?

– Не следует судить о нем после первой встречи. Он может быть не только распутником, но и истинным фанатиком.

– Не стоит судить, говоришь? – с сарказмом ответила Равенна. – А где он сможет найти податливых женщин, кроме Хэйлетты – женщин, которые не дадут ему отпора? Только в камере пыток! Будь я графом Элнибалом, то отправила бы в храм морских пехотинцев, чтобы они присматривали за этим развратником и не подпускали его к девушкам клана. Я убеждена, что Мидий не интересуется духовностью.

– Равенна, ты преувеличиваешь, – сказала Палатина, перебрасывая камушек с одной руки в другую. – Он действительно пялился на тебя, но ты обладаешь привлекательной внешностью – особенно когда не споришь и не злишься. Мидий показал себя сексуально озабоченным варваром. Однако это не означает, что он планирует собрать гарем из еретичек.

Равенна посмотрела на нее.

– Я привлекательна? Даже в сравнении с тобой?

Палатина раздраженно отмахнулась.

– Прости. В будущем я постараюсь не говорить тебе комплиментов.

– Да уж, постарайся! – ответила Равенна и повернулась ко мне. – Катан, ты принял решение?

Я надеялся, что она сначала успокоится. Мне не хотелось поднимать эту тему.

– Еще нет.

– Почему? Маг ума пьян, как муха на дне винного кувшина. Он в полной прострации. Это наш единственный шанс.

– Ты уверена, что он действительно пьян? А вдруг он притворился для того, чтобы выявить магов, живущих в нашем городе? Тех, которые попытаются спрятать свою силу?

Это было нелепое предположение, и Равенна пропустила его мимо ушей.

– Он маг ума и считает, что мы беззащитны против его чар. Он думает, что мы залегли на дно, и не ожидает наших действий.

Ее настойчивость начинала раздражать меня.

– Равенна, мне не нравится эта идея.

– Мне она тоже не нравится, Катан. Я не хочу впускать тебя в свой ум – так же, как ты не желаешь открываться мне. Но если мы промедлим, нас сожгут на костре. И в данном случае ты не можешь принимать решение самостоятельно. Если одного из нас поймают, другой тоже будет схвачен. Я провела весь вечер, размышляя над этим. Рано или поздно извращенец Мидий поймет, кто мы такие. Я лучше пройду через эту процедуру, чем потеряю жизнь! Или тебя…

Мы стояли посреди комнаты и смотрели друг на друга. Не отводя взгляда от Равенны, я тихо попросил Палатину:

– Ты не могла бы подождать снаружи, пока мы не закончим?

Меня тревожило, что она могла обидеться. Однако Палатина весело кивнула и вышла из гостиной. Мы молча ждали. Когда дверь закрылась, я отступил на шаг и повернулся к камину. Равенна не шевелилась. Конечно, она была права. Я не мог принимать это решение самостоятельно. И все же мне было страшно впускать в свой ум кого-то другого. В детстве меня мучили кошмары о чем-то подобном. Я вскакивал с кровати по ночам и боялся закрывать глаза. Друг отца, которого мы называли Гостем, научил меня держать припадки страха под контролем. Интересно, почему я вспомнил о них именно сейчас?

Прошло несколько секунд. Я смущенно посмотрел на Равенну. Она лишила меня выбора. Отказываться было нечестно. Отбросив сомнения, я тихо сказал:

– Пусть будет по-твоему.

– Спасибо, – с улыбкой ответила она.

– Что нужно делать?

– Подойди ко мне. Я покажу.

Когда мы снова встали друг перед другом, она взяла меня за руки.

– Соедини свое сознание с моим, как ты делал это с Палатиной. Проникни в собственный ум, и мы станем одним целым.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы опустошить ум так, как учил меня Кламас. Создав звено, я направил по нему сознание. В безграничной пустоте появились наши серебристые коконы. Я начал опускаться через слои ауры в сферу ума. Затем мы вытянули друг из друга магическую силу, оставив только ту врожденную часть, которая входила в состав моей крови. Внезапно я понял, что кровь Равенны тоже имела магию. Так вот откуда она исходила!

Когда мы объединили свои силы, я почувствовал огромную радость и неописуемую целостность. Мне уже не требовалось концентрироваться на внутренней тишине и сдерживать непокорный поток мыслей. Затем, когда мы направили магию в область души, на нас обрушился хаос. Отступая в ужасе, я разорвал звено и спирально прошел через слои назад – обратно в комнату. По телу прокатилась волна слабости. Я покачнулся и рухнул на пол, а когда пришел в себя, то увидел лежащую рядом со мной Равенну. Она была без сознания. Что-то стучало в моей голове, нанося удары маленькими острыми топорами. Я закричал от боли и едва не погрузился в беспамятство. Через несколько секунд в глазах прояснилось. Взглянув на Равенну, я с облегчением увидел, что она дышала. Затем дверь открылась, и в гостиную вошла Палатина.