Псы, ощерившись и вздыбив шерсть на загривках, смотрели, как открывается задняя дверь бара, как выходит заспанный Бен в небрежно наброшенной на плечи куртке. В правой руке его был фонарик, в левой — бейсбольная бита. Парень включил фонарик, и круглое желтое пятно света, вспыхнув на снегу, побежало от его ног к вольеру. На полпути оно отразилось в чем-то черном и тусклом, наподобие гигантского наплыва вулканического стекла. Бен расширил глаза и попятился, загребая тапками снег. Чудовище, принюхивающееся к вольеру, развернулось. Оно неспешно потрусило к Бену, однако эта неспешность была обманчивой. Зверь настиг человека за четыре шага и, легонько махнув лапой, перешиб ему хребет. Сломанное тело рухнуло на землю. Медведь опустил морду, принюхался, фыркнул и принялся трепать свою жертву. Собакам страшно хотелось взвыть. Но они молчали. Кровь на снегу пахла так горячо и сладко.

Лили абсолютно точно знала, откуда явились чудовища. С биостанции. Это были посланцы сатаны, как и Волчий Пастырь, которому они, несомненно, служили. Хитро усмехнувшись, женщина задвинула занавеску и прижалась к стене, обклеенной шелушащимися обоями. Там, за окном, осталась кровь, красная, как сенокосилка, и черный зверь из бездны. Лили метнулась к прикроватной тумбочке и вытащила тяжелую Библию. Прижала к груди. Плотная черная обложка успокаивающе холодила пальцы. Теперь спуститься. Лили вынырнула из спальни и, не включая свет, пошла вниз по лестнице. Ступеньки под ногами не скрипели. Мягкие тапочки ступали бесшумно. Так. Свернуть направо. Вниз еще на одну ступеньку, на холодную кухню, где пол выложен плиткой, а стена над жарочным шкафом — кафелем. Мимо таинственно блеснувшего буфета, к задней двери. В сад, где летом на маленькой клумбе растут цветы ее имени, лилии. Сейчас на месте клумбы белел сугроб. Холод обжег лицо и грудь. Лили поспешно запахнула халат. Ноги в тапочках порысили по снегу. Дом огораживал невысокий забор, но Лили, взобравшись на пустующую собачью конуру (ах, Дик бы залаял и выдал ее, как хорошо, что старый пес умер), перебралась через ограду и неловко спрыгнула с другой стороны. Все это время она не выпускала из рук Библию.

До церкви было рукой подать, но луна скрылась в тучах, и Лили бежала в темноте, словно под водой. Из этой промозглой подводной тьмы трескуче доносились звуки: звон разбитого стекла, человеческие крики, вой сигнализации, редкие винтовочные выстрелы. Женщине казалось, что это переговариваются дельфины и большие гулкие киты, как в передаче National Geographic. Дьявол шел за ней по пятам, рассекая бездну вод, но в руке ее был путеводный свет. Дома — обросшие слизью подводные рифы — расступились перед этим светом, и Лили выбежала на площадь. В этот момент луна вывалилась в облачную прореху, осветив все до мельчайших деталей. На ступеньках церкви стоял посланник Диавола — огромный и горбатый, он поводил из стороны в сторону тяжелой башкой, и глаза его светились из темных провалов глазниц адским пламенем. Завидев женщину, чудовище распахнуло зубастую пасть, подобную вратам в бездну. И тут на Лили снизошло Откровение. Все стало ясно. Еще секунду назад она дрожала от страха, холода и боли в отмороженных пальцах, но теперь ее окутало благословенное тепло.

Подняв Библию над головой двумя руками, как Моисей скрижали, Лили шагнула вперед и звонко выкрикнула:

— Изыди, Сатана! Именем Господа изгоняю тебя!

Тварь на церковном пороге попятилась, пока не уткнулась задом в запертые двери. Святое Писание явно смутило дьявольское отродье. Следовало проявить твердость.

— Изыди! — громко и торжествующе повторила Лили.

На миг ей подумалось, что неплохо бы отойти чуть в сторону, оставив твари путь для отступления. Это на тот случай, если Зверь Сатаны не воспламенится и не обратится в пепел прямо у церковных врат.

За плечом Лили вздохнули, глубоко и горестно, и повеяло ужасным смрадом. Женщина развернулась, увидела бугристые пластины узкого лба, желтые клыки между черными слюнявыми губами, ощутила губительное зловоние и погрузилась в непроглядный океан беспамятства.

Мартин стоял в темноте, прижавшись лицом к холодным железным прутьям, вдыхал тяжелый запах зверя и чувствовал небывалое спокойствие. Рядом с Йореком ему всегда было хорошо. Неприятная чесотка мыслей гасла, гасло желание убивать, преследовавшее его и в окружении людей, и рядом с братьями. Оставалась лишь глубина, тишина, уверенность. Он сам был как этот зверь, могучий, беспощадный и поэтому позволявший себе быть смирным.

За спиной раздались шаги. Темнота шевельнулась — а точнее, изменилось распределение темноты и света прожекторов, пробивавшегося в дыру. Андроид обернулся. В проеме стояли трое: зоолог Баркер, брат и еще один. То существо, которое преследовало его на реке и на озере. Не брат и не человек. Гончий пес, двуногий и злой. Сейчас пес пристально смотрел на него светлыми глазами, выделявшимися на темном треугольнике лица. Мартин почему-то давно был уверен: раньше или позже эта встреча состоится. Он порой задумывался о том, что скажет или сделает. Однако первым заговорил Баркер:

— Мартин, ты должен нам помочь.

Андроид ухмыльнулся, широко растянув губы. Он уже давно ничего никому не был должен.

— Медведи пошли в Аврору. Они убьют там много людей…

Мартин ощутил, как в груди закипает злое веселье. Йорек, тоже почувствовав это, качнулся к решетке и заворчал. Баркер испуганно отшатнулся и чуть не упал, споткнувшись о выломанные из стены доски.

Брат и пес остались на месте. Йорек их не пугал, хотя Мартин чувствовал смятение брата. Тому хотелось привести в исполнение приказ, убить беглого, но что-то мешало. Пес был невозмутим, как горы под снегом. И все же заговорил не он, а брат.

— Мы оставим тебя в покое. Тебя, тех, кого вы спрятали в задней комнате там…

Он дернул головой в сторону лабораторного корпуса.

— …и тех, что скрываются в горах. Я не стану их преследовать. Ни я, ни маршалы, ни военные. Но ты должен помочь нам. Баркер говорил, что ты контролируешь этого медведя. Если он отвлечет других зверей на себя, мы попытаемся вывести людей. Отыскать для них убежище.

Мартин пожал плечами. Он не понимал, с какой стати Йореку рисковать жизнью, ввязавшись в драку с сородичами. Безопасность жителей Поселка волновала Мартина еще меньше, чем собственная, а что касается людей… Смех ворочался в горле, почти прорываясь наружу. Он кожей чувствовал разочарование брата. ЭсЭйОу все сильней хотелось убить его. Андроид даже ощутил нетерпение. Неплохо было бы покончить с этим здесь и сейчас.

— Кто дал тебе имя?

Вопрос прозвучал в холодной пустоте сарая, как выстрел. Мартин вздрогнул. Говорил пес.

— Кто дал тебе имя? — повторил пес, шагнув вперед. — А если никто, какое ты имеешь на него право?

Андроид нахмурился. Медведь зарычал громче.

— Я беру, что хочу.

— Все имеет свою цену, дроид. Это имя не твое. Ты украл его.

Мартин ощутил беспокойство. Он и сам не понимал толком, почему тогда, на болоте, назвался именем убитого бунтовщика. Оно будто само прыгнуло на язык. Но ведь это что-то значило. Иначе почему его так коробил прежний порядковый номер? Бен, молодой инуит, привозивший в Поселок ГФГ и кое-какие припасы, говорил об именах. У всех в Поселке были имена. Бен говорил, что его хозяин, Джон Нанук, не стал бы торговать с безымянными призраками — ведь это все равно, что кормить мертвецов. У мертвых нет имени. Душа их имени, Атек, сразу переходит к живым.

— Я взял то, что больше не имело хозяина, — тихо проговорил андроид.

— Взял, но не заслужил, — ухмыльнулся пес, и клыки его ярко блеснули.

Мартин представил, как эта тварь встает на четвереньки, хватает его имя и навсегда уносит в снежную ночь, где след быстро затеряется на покрытом льдом заливе. Имя уже трепетало, рвалось из рук, потому что пес был прав — Си-двадцать пять ничем не заслужил его.

Андроид склонил голову и глухо сказал: