К счастью, лабораторный корпус был сложен из увесистых бревен. Баркер понадеялся, что с ними бронированные медведи так легко не разберутся. По-прежнему согнувшись, он покрепче взял тяжелого андроида за плечи и потащил по дорожке. Зоолог уповал на то, что его подопечный не обдерет весь затылок о наст, — только кровавого следа, ведущего к лаборатории, им еще не хватало. В суматохе он совершенно забыл о двух едущих из Авроры чужаках.

Закатное зарево разлилось на полнеба. Пики гор — самые маковки — горели холодным багровым пламенем. Сержант Рой Батти молча и терпеливо возился с двигателем снегохода, заглохшим ровно на полпути к биостанции. Маршал бродил кругами по снегу, тихо и яростно ругаясь. Андроид недоумевал, как Мэттьюсу удается изрыгать непрерывный поток проклятий, не прерываясь ни на секунду, чтобы сделать вдох или выдох. Видимо, это был высший пилотаж.

Синие тени елок расчерчивали поляну частой решеткой, и Батти казалось, что он заперт в клетку. Хотя какая клетка? Простор закатного неба и сверкающие снежные вершины, иди — не хочу, дыши — вволю. Сержант поймал себя на мысли, что понимает Мартина. Он бы и сам с удовольствием забрался в такую глушь. Шагать по предгорьям целыми днями, не подчиняясь никому и не отчитываясь ни перед кем, кроме себя самого. Наверное, первый, настоящий Мартин, не помешанный на убийствах, хотел именно этого. Покоя. Простора. И чтобы не трогали. Зря он забился в болото Луизианы. Следовало податься сюда — глядишь, и прожил бы дольше.

Андроид встал с колен, вытер тряпкой замасленные ладони и сказал:

— Можем ехать.

Тут он понял, что уже где-то с полминуты не слышит ругательств маршала. Над поляной повисла звонкая тишина. В этой тишине раздалось фырканье. Подняв голову, сержант оглядел лесную опушку. И замер, наткнувшись взглядом на бронированное чудовище.

— Какого черта, Дрейфус? — тихо повторял Баркер. — Какого черта?

Айтишник сжался на стуле у своего агрегата под желтым светом маломощной лампочки. Основное место занимала охлаждающая установка, очень актуальная на родине этого компьютера, в Индии, а здесь практически бесполезная. Перед Дрейфусом было развернуто пять голографических экранов. Айтишник быстро перебирал пальцами, открывая и закрывая новые программные окна.

— Это не сбой, — пробормотал он, как будто говорил сам с собой. — Нет, не сбой.

— Да какой к черту сбой? Какая программа превратит медведей в этих… монстров? — вскипел Баркер.

— Тебе лучше знать, — странно хмыкнул Ричард.

Обернувшись к зоологу, он сощурил глаза:

— Повышенная выработка кератина и фибронектина в эпидермисе, замещение соединительных тканей, выброс андрогенов и тироксина в кровь… Это ваши штучки! — вдруг взвизгнул айтишник, вскакивая с кресла так резко, что сидевший на лавке у стены андроид вскинул голову.

— Ваша программа. Проклятущий «генбот».

— Я ее не запускал, — тихо ответил Баркер.

Айтишник провел дрожащей рукой по лбу, снова уселся и глухо ответил:

— Я знаю. Таймер. Программа запущена по таймеру. А таймер выставил…

Двое ученых переглянулись. Было совершенно ясно, кто выставил таймер.

— Тут он оставил еще один файл. На деск-топе. Видео. Я пока не включал, — устало сказал Ричард. — Хрен его знает, какое там еще западло.

Зоолог пожал плечами и оглянулся на Мартина и его товарищей. Четверо спасенных из вивария андроидов так и не пришли в себя. Полевой диагност определил их состояние как травматический шок. У Мартина было слегка повышено давление, участился сердечный ритм, но в целом он чувствовал себя нормально. Чего нельзя было сказать о людях.

— Хуже, я думаю, уже не будет, — буркнул Стивен. — Включай.

— Как скажешь, — криво улыбнулся Дрейфус и ткнул пальцем в иконку, активируя запись.

Монстр вышел на поляну, глубоко проваливаясь в снег. Слышался хруст наста и хлюпающий звук тяжелого дыхания зверя. Сержант Батти замер. Его учили реагировать на приближение противника: вражеских солдат, техники, опасных животных. Это существо не входило ни в одну из перечисленных категорий, и андроид растерялся чуть ли не впервые в жизни. Откуда-то из глубин генетической памяти, измененной и искаженной человеческими манипуляциям, встало смутное и почти непреодолимое: спасаться, бежать! Он почти уже сделал шаг назад, когда маршал, застывший в трех шагах от него, одними губами прошипел:

— Не двигайся.

Чудовище, тряся головой и недовольно фыркая, надвигалось. Оно обошло заглохший сноумобиль и приблизилось к людям. Андроид уловил смрад зверя, крови (кровь бурой коркой намерзла на морде чудища) и одновременно чего-то едкого, химического, вроде сгоревшей проводки. Монстр принюхался. Сержант почувствовал на лице его дыхание, горячее и до того зловонное, что из глаз вышибало слезу. Снова фыркнув, тварь развернулась к маршалу. Тот стоял неподвижно, как вмерзший в землю столб. Его лицо, и без того бледное после болезни, побелело окончательно и теперь напоминало грубо вырезанную и раскрашенную известью маску. Живыми оставались только глаза, цепко и пристально следившие за небывалым зверем.

Чудовище снова принюхалось. Андроиду отчего-то представилась нелепая картина: гурман, сидящий перед двумя аппетитными блюдами и мучительно решающий, за какое же приняться в первую очередь. Одновременно натренированный взгляд солдата выискивал слабые места в броне монстра: стыки на горле, под низко пригнутой башкой, черные наплывы над глазами — из огнестрела не получится, но если ударить длинным и узким боевым ножом или использовать лазер, есть шанс поразить трахею или мозг.

Гигантский броненосец заворочал башкой, распахнул черную пасть с желтыми клыками и сердито рыкнул. Кажется, он сделал выбор. Решительно отвернувшись от человека, тварь обернулась к андроиду и, рявкнув, встала на дыбы. Батти чуть не засмеялся от облегчения, когда вместо жесткого панциря увидел медвежье брюхо в косицах грязной шерсти. Над сержантом нависли лапы с огромными когтями, но андроид, рыбкой нырнув назад, легко перемахнул через сноумобиль. Он упал спиной на снег и выхватил два гибридных армейских «Керена», стреляя одновременно с двух рук. Медведь-мутант, получив в брюхо пару обойм свинца, обиженно заревел и, рухнув на все четыре лапы, двинулся на противника. В снегу за ним оставалась красная кровавая дорожка, казавшаяся черной в стремительно густеющих сумерках. Андроид, вскочив на ноги, выщелкнул пустые обоймы, перевел пистолеты в режим лазерного огня и всадил в бронированный череп два тонких луча. Ослепительно-голубые лучи пронзили панцирь, как иглы. Возможно, этого хватило бы, потому что монстр, зашатавшись, остановился, но тут на его спине возник сгорбленный человеческий силуэт. Маршал, оседлавший зверя, занес руку и вонзил в глазницу под бугристым наростом темный тусклый клинок. Медведь зарычал неожиданно тонко для такой громады, замотал башкой и рухнул в истоптанный снег, чуть не придавив вовремя соскочившего маршала.

Через несколько секунд все было кончено. Из ноздрей убитого гиганта все еще струилась черная кровь, но дыхание уже не тревожило снежную крошку.

Мэттьюс, нахмурившись, стоял над поверженным зверем. Сержант, перезарядив пистолеты, подошел к человеку.

— Что это такое? — спросил Батти, не особо надеясь на ответ.

Маршал морщил лоб с тем же выражением, что было у него перед началом лихорадки в озерной Ниагаре.

— Я видел их белыми, — непонятно ответил он.

Андроид присел на корточки и бесцельно ткнул пальцем в шерстистое брюхо.

— Это и есть белый медведь, сэр, — сообщил он. — Только обросший каким-то панцирем. Похоже на боевую модификацию, но я никогда не слышал…

— Заткнись, — перебил его маршал.

Батти поднял голову. Человек стоял, вытянувшись, прислушиваясь и даже как будто принюхиваясь к ветру, и очень напоминал в эту минуту породистую охотничью собаку: борзую или гончую.

Сам андроид ничего не слышал, хотя готов был поклясться, что слух у него острее. Ельник молчал, только где-то неподалеку стукнула упавшая шишка, да глухо бормотала вода на стрежне реки.