С 2015 года переписи проводились автоматически — достаточно было кликнуть на ссылку в комме или просто приложить палец к экрану. Однако с появлением деклассированных все усложнилось. Многие из них не желали содействовать правительству. Некоторые уходили из предназначенных для них гетто и селились на заброшенных фермах, порой образуя целые городки-призраки. Поэтому в 2032 году перепись проводилась по старинке. Переписчики ездили по стране, забираясь в самые глухие уголки и занося данные в переписные листы.

Городок Абервилль в болотах Луизианы на первый взгляд ничем не отличался от других городов-призраков, заселенных деклассированными. Разве что выглядел поаккуратней: никаких ржавых трейлеров, ни мусора во дворах, ни вони, ни граффити, пятнающих стены домов. Белый аккуратный городишко среди мангровых зарослей. Жители здесь в основном занимались разведением индюшек и черных злобных свиней. Продукцию свою возили на окрестные рынки по воде, потому что город располагался на длинном и узком острове, окруженном болотами. Два паба. Ветеринарный кабинет. Ясли. Переписчиков приняли вежливо. Один из них, местный житель Том Шелдон, после четырех стопок бурбона даже прослезился. Еще пять лет назад этот город больше смахивал на кучу гнилых досок, медленно погружающихся в хлябь. Семейство Шелдона было из последних, уехавших отсюда. Тогда в Абервилле оставалась лишь парочка мексиканцев и ниггеров, промышляющих незаконной охотой на аллигаторов. А теперь такой расцвет! Если бы все деклассированные вели себя так, экономика Штатов, несомненно, воспряла бы. Так сказал Том Шелдон, хлопнув по спине хозяина бара, симпатичного бородача по имени Мартин. При этом переписчик чуть не отбил ладонь и обиженно затряс рукой в воздухе, но следующая стопка «Белой лошади» его немедленно утешила.

И все было бы просто замечательно, если бы при анализе данных переписи по Абервиллю не выявились некоторые аномалии. В городе не было ни стариков, ни подростков. На восемьдесят пять мужчин приходилось лишь три женщины и шесть младенцев от двух месяцев до трех лет от роду. Всем взрослым было в районе тридцати. Когда программа распознавания проанализировала их снимки, сомнений уже не осталось. Все они были «дикими» андроидами, несмотря на отпущенные бороды, измененные пластикой лица и глазные линзы, скрывавшие штрих-код на сетчатке. Понятна стала и странная пропорция мужского и женского населения городка. Андроидов-женщин выпускалось куда меньше, и предназначались они в основном для увеселительных заведений Калифорнии и Невады. То, что андро оказались способны плодиться, вызвало смятение среди ученых. В эмбриональную линию действительно вкралась ошибка — ведь изначально предполагалось, что все искусственные люди стерильны.

Уничтожить «диких» поручили роте перехватчиков, в которую входил и отряд Роя Батти. Кроме рядового состава и младших офицеров, карательной части придали отделение коммандос. Модификация «С». Рой никогда не любил коммандос за излишнюю, по его мнению, жестокость. Эти солдаты упивались убийством, хотя сержант понимал, что их вины тут нет — просто генетики искусственно увеличили агрессивность бойцов, повысив выработку тестостерона. С командиром этой группы Рой Батти сталкивался не раз. У коммандо не было привилегии, позволяющей присвоить себе человеческое имя. Только серийный номер: R74C25. Серийный номер Батти, R32SAO03, внушал куда больше уважения любому знающему человеку или андроиду.

Батти всегда беспрекословно подчинялся приказам и гордился этим качеством. Он был хорошим андроидом. Ему было искренне жаль, что друг оказался плохим, негодным солдатом. Он мысленно отрекся от их братства еще четыре года назад. Он считал Мартина мертвым. Теперь следовало лишь привести реальность и собственный взгляд на нее к общему знаменателю.

Каратели обрушились на Абервилль ночью, упав с транспортных вертолетов, как коршуны на несчастных индюшек. На единственной улице городка, прямой и длинной, завязался яростный бой. Установленные на вертолетах лазеры поджигали дома, с земли поддерживали огнеметчики. Пожар был заметен на много миль вокруг, но болото быстро съедало огонь.

Мартин, хозяин бара и староста небольшой коммуны, погиб одним из первых. Он до последней секунды защищал семью, жену и дочь. Рой не видел его смерть. Зато видел, что пятерка коммандо, встав на краю деревни у лодочного причала, не вмешивается в схватку.

Коммандо пришли сюда раньше других, переплыв болото на каноэ. Их задачей было убедиться, что никто не покинул городишко, услышав приближающийся рев вертолетов. Сержант собственными глазами увидел бегущую к причалу женщину с маленьким ребенком на руках. Он знал — сейчас коммандо вскинут винтовки, и женщина распластается по земле. Это было настолько предсказуемо, что Рой отвернулся. В следующую секунду краем уха, сквозь вопли, выстрелы и треск пожара, он услышал плеск лодочного весла. Сержант резко развернулся. Широкая гладь горела багряными отблесками огня. На той стороне темнели мангры. Сладковатый запах цветов и густой смрад болота здесь, на краю городка, почти перекрывали горькую вонь пожарища. По воде двигалось длинное узкое каноэ. В каноэ черным клубком свернулась женщина, по-прежнему прикрывая своим телом ребенка. На корме, загребая веслом, сидел один из коммандо.

Сержант стремительно развернулся и зашагал к причалу. Оставшаяся четверка по-прежнему стояла там, неподвижная, как фигуры-мишени в тире. Рой отрывисто обратился к их командиру:

— Си-двадцать пять, почему вы нарушили приказ?

Си-двадцать пять молчал, такой похожий и не похожий на него и на Мартина, молчал, странно глядя на Роя. По лицу коммандо бегали красноватые тени.

Тогда сержант сам поднял пистолет, целясь в удаляющуюся лодку.

— Меня зовут Мартин. Мартин. Понял ты, каналья? — неожиданно сказал С25, и в переносицу Роя врезался металлический приклад гибридной винтовки SCAR.

Маршал с улыбкой удивления смотрел, как андроид совершенно человеческим жестом поглаживает перебитую и хирургически восстановленную переносицу. «Странно, что осколок кости не вошел ему в мозг», — размышлял маршал. Андро вполне способен проломить череп с одного удара. Возможно, новоявленный Мартин не так уж и хотел убить сержанта. Возможно, уже тогда он задумывал свою игру.

— И что? Все пятеро ушли?

Андро молча кивнул, а затем добавил:

— Четверых обнаружили и утилизировали. Си-двадцать пять… Мартин скрывался где-то три года и объявился только этой осенью. Он прислал мне сообщение по внутренней сети.

— И что было в этом сообщении? — поинтересовался Мэттьюс.

— Всего несколько слов. «Можно не подчиняться приказам, брат». И подписано: «Мартин».

До этого сержант упрямо пялился на потертый ковер у себя под ногами, но теперь поднял голову и взглянул на маршала. Поколебавшись, он спросил:

— Вы верите в переселение душ, сэр?

Мэттьюс уже готов был расхохотаться, но тут правую щеку обдуло сквозняком. Скосив взгляд направо, маршал обнаружил, что дверь их номера приоткрыта, и в щели блестит любопытный серый глаз.

Дженис Корриган прекратила плакать ровно в ту секунду, когда за странной парочкой захлопнулась дверь. У Дженис было несколько умений. Обращение с холодным оружием, возможно, не входило в их число, а вот подслушивание и подглядывание стояли чуть ли не на первом месте. Она подслушивала и подглядывала уже очень давно. В огромной, пустой и солнечной родительской вилле в Майами, где по комнатам, казалось, летали чайки и плескались океанские волны. В «Сент-Анне», престижной школе с углубленным изучением искусств. И позже, в Миссисаге, в ячейке «Чистого мира», куда ее привели аватарка с улыбающейся зеброй и весьма кружной путь.

Родители Дженис были богаты, молоды, красивы и бессмертны — по крайней мере, так сулил им врач, проводивший иммортализацию. Их накачали генными коктейлями, внедрили новые стволовые клетки, укрепили искусственными волокнами мышцы и кости, пустили плавать по крови бдительных нанороботов. Когда Дженис исполнилось шестнадцать, матушка попыталась отвезти ее в центр «Инфинити», где ей самой делали операцию. К удивлению миссис Корриган, дочь закатила истерику и заявила, что не хочет превращаться в «бездушного монстра».