Как ни грустно было Арриан расставаться с родителями, все же она чувствовала, что ее место теперь здесь, рядом с хозяином этой суровой земли.

После захода солнца граница между небом и морем сделалась почти неразличимой. От вереска склоны гор казались ярко-лиловыми, словно сама природа прошлась по ним широкой лиловой кистью. Арриан с удовольствием вдохнула в себя свежий вечерний воздух и улыбнулась брату.

— Как здесь хорошо, правда? У меня дух захватывает от этой красоты.

Элизабет, у которой ноги увязали в песке, кажется, не разделяла восхищения Арриан.

— А по-моему, ничего хорошего нет в этой Шотландии.

— Гленкарин гораздо живописнее всего, что мы видели в этой стране до сих пор, — заметил Майкл. — Видишь, Арриан, я становлюсь опытным путешественником.

— В последнее время ты вообще очень вырос и изменился, Майкл. Думаю, скоро отец сможет переложить на тебя часть своих обязанностей.

— Вероятно, — обнимая сестру, улыбнулся он. — Но это произойдет не сегодня. Пока что меня интересует, чем я буду заниматься тут, в Гленкарине.

— Я слышала, здесь неплохая охота. А еще, — Арриан лукаво улыбнулась, — ты мог бы предложить Уоррику сыграть с тобой партию в шахматы. Мне он, к слову сказать, проиграл.

— Арриан! Неужто у тебя хватило совести сыграть над ним папину старую шутку?

— Он сам виноват! — рассмеялась она. — Он слишком много о себе вообразил, пришлось поставить его на место.

Подъехал Тэм с несколькими слугами, чтобы перевезти в замок их вещи. Элизабет, как обычно, уверенно отдавала распоряжения.

— Подвезти вас, миледи? — спросил Тэм.

— Нет, — отвечала Арриан. — Сегодня прекрасная погода, мы с братом лучше прогуляемся.

— Ну а я, пожалуй, подъеду, — заявила Элизабет, забираясь в коляску.

Арриан взяла Майкла за руку и подвела к каменным ступенькам.

— В детстве я думала, что наша семья всегда будет вместе. Но, как видишь, все мы постепенно разлетаемся в разные стороны: тетя Мэри теперь в Лондоне, мама с папой в Равенуорте, я в Шотландии. Где-то окажешься ты, Майкл?

— Времена меняются, Арриан, и люди меняются вместе с ними. Но, где бы мы ни оказались, мы всегда будем связаны между собой самыми прочными нитями.

— Я тоже в это верю.

К удивлению Арриан, миссис Хаддингтон и Барра встретили ее довольно приветливо. Они же доложили ей, что Уоррик, который, по ее расчетам, должен был приехать значительно позже, находится у себя в спальне. Правда, ее немного задело, что он не спустился их встретить.

На сей раз вместо бывшей спальни Гвендолин Арриан провели в главную анфиладу, где ей было отведено несколько комнат. Между ее новой спальней и спальней Уоррика находилась небольшая гостиная.

Утомленная долгим днем, она с удовольствием забралась в белоснежную постель.

Элизабет поставила ей на колени поднос с едой и пошла разводить огонь.

— Перекусите немного, прежде чем ложиться.

— Не хочу, — простонала Арриан. — Ах, Элизабет, убери все это! И когда наконец пройдет тошнота?

— Потерпите еще несколько недель, миледи. Хотите, я посижу немного с вами?

— Нет, я хочу только спать, больше ничего. Вот теперь я понимаю, каково было тетушке Мэри, когда ее мучила морская болезнь.

— Ну а я пока спущусь вниз, поговорю со здешней экономкой. Она, кажется, переживает, не собираюсь ли я выжить ее с ее места, так я пойду скажу, что у меня в мыслях нет ничего подобного. Я просто попросила ее нанять в деревне нескольких женщин. Вам ведь понадобятся расторопные помощницы, чтобы следить за таким огромным домом.

— Поверь мне, Элизабет, когда ты познакомишься с миссис Хаддингтон получше, она понравится тебе.

— Вот я и думаю: пойду-ка я ее успокою, пусть знает, что я всего лишь хочу ей помочь.

— Думаю, вы должны с нею поладить: она не любит только англичан и Макайворсов.

— Ну, миледи, к вам-то она относится хорошо.

— Да? — Зевая, Арриан откинулась на подушку. — Вот уж ни за что бы не подумала.

Элизабет вышла, тихонько затворив за собою дверь.

Взгляд Арриан упал на конверт, который служанка оставила на столике возле кровати. То было письмо от Йена, полученное перед самым отходом «Соловья». А она совсем о нем забыла. И, хотя сейчас ей меньше всего хотелось читать послание бывшего жениха, она все же протянула руку. Неожиданно из надорванного конверта выскользнуло что-то твердое и холодное, и Арриан с изумлением увидела на своей ладони обручальное кольцо Макайворсов. В эту минуту блеск огромного рубина почему-то показался ей особенно зловещим. Дрожащей рукой она развернула листок, исписанный торопливым почерком Йена.

«Любимая!

Возвращая тебе это кольцо, я хочу, чтобы оно напоминало тебе о былых днях нашей любви. Верю, что когда-нибудь ты вновь наденешь его на свой палец и мы станем мужем и женой, как велел нам Господь. А пока что остаюсь для тебя тем, кто, не взирая ни на что, продолжает любить тебя более собственной жизни».

В боковую дверь негромко постучали, и Арриан догадалась, что это может быть только Уоррик.

Волнуясь перед долгожданной встречей, она торопливо пригладила спутанные волосы, и Уоррик вошел.

— Не возражаете, если я с вами немного посижу? — спросил он, чувствуя себя до странности неловко.

Его темные волосы были влажны, словно он только что принимал ванну.

— Пожалуйста, садитесь.

— Надеюсь, вы добрались благополучно? Я должен извиниться за то, что не вышел вас встречать. Повисла неловкая пауза.

— Вы, вероятно, очень торопились, раз доехали так быстро, — промолвила она наконец.

— Да. Думаю, в этих комнатах вам будет удобнее. — Он обвел взглядом спальню и впервые почувствовал безнадежную убогость ее обстановки.

— Да, мне здесь очень нравится. Он заметил письмо, которое она все еще держала в руке.

— О, вы уже получаете корреспонденцию? — сказал он, полагая, что письмо скорее всего от ее матери.

Арриан разжала кулак, и на ее ладони сверкнуло знакомое рубиновое кольцо.

— Это от Йена. Его посыльный приходил к нам на яхту сразу после вашего ухода.

Уоррик молча смотрел на ненавистный рубин. Когда он снова заговорил, голос его звучал холодно:

— Простите, что я невольно помешал вам грезить об Йене Макайворсе. В письме он, вероятно, изливает свое любящее сердце? Что до кольца, я бы посоветовал вам лучше надеть его на палец и носить, чтобы все видели, чем лить над ним слезы в печальном уединении.

— Уоррик, Йену сейчас очень тяжало… Он вскочил, гневно сверкнув глазами.

— Избавьте меня от ваших объяснений! Что тут объяснять, если вы ложитесь спать с его письмом, с его кольцом и, вероятно, с приятнейшими воспоминаниями о нем же?

— Уоррик, вы не поняли. Я…

— Напротив, я все прекрасно понял! Но не волнуйтесь, я не стану более прерывать ваших мечтаний. Родите мне ребенка, а потом отправляйтесь хоть к своему любимому, хоть на все четыре стороны — мне будет решительно все равно!

Арриан еще пыталась что-то сказать, чтобы разъяснить недоразумение.

— Я не хочу… — протягивая ему кольцо, начала она.

Но Уоррик был уже у двери.

— Обещаю отныне не навязывать вам своего общества, — обернувшись с порога, сказал он. — Довольно и того, что я насильно заставил вас выйти за меня замуж и потом уговорил вернуться, чтобы вы могли родить ребенка в доме его отца. Так что можете и дальше предаваться своим нежным воспоминаниям и ни о чем не беспокоиться.

Он еще немного постоял в дверях, словно не решаясь окончательно уйти, но Арриан отвернулась от него.

— Ступайте, я хочу побыть одна, — сказала она.

Уоррик ушел, и дверь за ним закрылась.

Итак, он сразу же вообразил самое худшее и даже не позволил ей объясниться. Да, не такой она представляла себе их встречу. В своей наивности, она ожидала, что он войдет к ней со словами любви, он же вместо этого предъявил ей несправедливые обвинения.

«Что за демоны владеют его душой? — думала она. — Сможет ли он когда-нибудь избавиться от своего извечного недоверия и принять ее любовь?»