Уоррик взглянул на отца. Клетчатый плед вождя, перехваченный у пояса ремнем, крепился на левом плече металлической пряжкой — символом власти. Берет на седеющих волосах лорда Джеймса венчало великолепное перо.

— Лучше умереть, чем отдать Макайворсам хоть пядь нашей земли.

— Хорошо сказано, сынок.

Макайворсы приближались. Вытягивая из ножен меч, Уоррик сравнил их яркие черно-красные с золотом пледы с черно-красно-белыми пледами Драммондов и усмехнулся.

— Хорошие цвета. Нетрудно будет отличить своих от врагов.

Наконец противники сошлись, и над рассветной долиной разнесся грохот мушкетов, звон мечей и людские крики.

Уоррик Гленкарин тут же показал себя прекрасным воином, нанеся подскочившему к нему Макайворсу такой сокрушительный удар, что тот вылетел из седла и угодил прямо под копыта Уоррикова коня.

Так Уоррик впервые лишил жизни другого человека, но вдумываться в значение этого поступка было некогда. Молодой лорд действовал из самых праведных и благородных побуждений, ибо обязан был отомстить за смерть сестры и защитить фамильную честь.

Бок о бок с отцом он доблестно и беспощадно крушил своих врагов. Вскоре, однако, отца и сына разбросало в разные стороны, и Уоррик остался один против двоих Макайворсов. Он ранил в плечо одного, обернулся к другому, мечи их уже со звоном скрестились в смертной схватке — и в этот миг Уоррик заметил, что на его отца несется Йен Макайворс. Он предостерегающе крикнул, но голос его утонул в шуме битвы. На его глазах клинок Йена Макайворса вонзился в самое сердце Джеймса Гленкарина, вождь клана Драммондов качнулся в седле и упал на землю уже бездыханным.

Уоррик как одержимый размахивал мечом, пытаясь прорваться к отцу, но Макайворсы наседали на него со всех сторон. Острая боль пронзила вдруг его затылок. Он сполз с седла и провалился в черноту.

Только когда его подняли и понесли с поля боя, он пришел в сознание и узнал, что битва закончена и что лорд Джеймс убит.

Несмотря на безмерную скорбь по отцу, Уоррик ясно видел, что, как бы ни желали оба клана объявить себя победителями, а противника побежденным, на самом деле этого сражения не выиграл никто.

Оставшиеся в живых — Драммонды и Макайворсы — молча ходили между телами, собирая раненых и мертвецов. Последним можно было даже позавидовать, ибо только они не скорбели сегодня по родным и друзьям.

Пока его несли на руках, Уоррик думал о том, что в этом бою ему не удалось отстоять честь семьи: год назад Гавин Макайворс погубил его сестру, сегодня Йен Макайворс убил отца. Когда его хотели подсадить в седло, он решительно отстранил всех, сказав, что хочет встать.

Впрочем, от потери крови он так ослабел, что ему пришлось для этого воспользоваться помощью Мактавиша. Драммонды безмолвно смотрели, как их новый вождь борется со слабостью и болью. Наконец, встав на ноги, он поднял над головой отцовский меч и воскликнул:

— Клянусь, что отныне я без устали буду мстить Макайворсам! Они дорого заплатят за гибель наших людей.

Замок Айронуорт, Шотландия, 1833 г.

Уоррик Гленкарин, граф Гленкарин и вождь клана Драммондов, стоял у высокого окна своего фамильного замка и смотрел на серое октябрьское море. Волны с брызгами и ревом разбивались о прибрежные скалы и откатывались назад, навстречу им вскипали новые волны, и так снова и снова, до бесконечности. Лицо лорда Уоррика было хмуро.

Он думал о том, что волны Северного моря веками подтачивают утес, на котором стоит его замок, точно так же, как ненависть и гнев, давно ставшие его постоянными спутниками, подтачивают его душу.

Вот уже много лет его не оставляла скорбь по погибшей сестре, а закрывая глаза, он до сих пор видел победный взгляд Йена Макайворса, занесшего смертоносный меч над его отцом.

Темные брови Уоррика сдвинулись к переносью, губы сурово сжались. Пока что ему как-то удавалось удерживать Макайворсов за пределами Килмуриса, но рано или поздно они все равно вступят во владение этой землей, потому что закон на их стороне.

Сегодня Уоррик был мрачнее обычного. Судя по всему, скоро ему опять предстояло сойтись лицом к лицу с заклятым врагом — не исключено, что в последний раз. За тягостными размышлениями он не заметил возникшего на пороге Мактавиша.

Мактавиш молча смотрел на него. Уоррик унаследовал титул графа Гленкарина пятнадцать лет назад, когда был семнадцатилетним юношей. За эти годы он превратился в истинного вождя, предводителя древнего рода Драммондов, и снискал любовь и уважение всего клана. Высокий, стройный красавец с черными, как смоль, волосами, серебристо-серыми пронзительными глазами и благородными чертами, он, разумеется, нравился женщинам, однако давно к этому привык и относился спокойно и без лишнего бахвальства.

Вместе с графским титулом Уоррику досталось незавидное наследство: пустой карман да многочисленные долги — плоды последних тревожных лет. Его подвиги на полях сражений сделались легендарными, и только благодаря его сильной личности клан Драммондов, в отличие от большинства других, до сих пор не развалился и держался крепко, как в прежние годы. Любой из воинов клана готов был без колебаний идти за своим отважным вождем в огонь и в воду.

— Я слышал от Хадди, что ты здесь, — заговорил, наконец, Мактавиш, — и подумал, может, захочешь поохотиться со мной сегодня? Утром я встретил в долине двух оленей-самцов, у одного на рогах было аж двенадцать отростков.

Уоррик даже не обернулся.

— Нет. Поезжай без меня.

— Поедем, сынок. Ты уже больше месяца не охотился. Скажи мне, наконец, что тебя гложет?

Уоррик провел пальцем по заиндевевшему стеклу.

— Что меня может глодать? Просто у меня есть дела поважнее охоты, и тебе это прекрасно известно.

Подойдя к окну, Мактавиш всмотрелся в отражение Уоррика в стекле.

— Что ж, если ты сегодня не настроен, я, пожалуй, тоже не поеду. В конце концов, можно поохотиться завтра.

Уоррик отошел от окна и сел в кресло с высокой кожаной спинкой.

— Как знаешь.

На душе у Мактавиша было неспокойно.

— Я слышал, утром был посыльный от короля. Что, плохие вести?

Уоррик поднял глаза. Стоявший перед ним человек, бывший в свое время другом его отца, был теперь и его лучшим другом и советчиком. Многие — хотя вслух об этом не говорилось — считали Мактавиша дядей Уоррика, побочным отпрыском его деда. Молодой лорд ценил советы Мактавиша и всегда усаживал его на почетное место рядом с собой.

Уоррик вынул из нагрудного кармана письмо и протянул Мактавишу.

— Вот, почитай сам.

— Ты забыл, я ведь не умею читать.

— Это от лорда Торндайка, полномочного представителя английского короля. Приказано через две недели явиться в Эдинбургский замок для беседы с Джиллом Макайворсом.

— Разве можно заставить графа Гленкарина встречаться с Макайворсами? — нахмурился Мактавиш. — Что ты решил? Надеюсь, не поедешь?

— К сожалению, от моего решения тут мало что зависит: я не могу оставить без внимания приказ короля. В письме сказано, что если какая-либо из сторон не пришлет на встречу своего человека, то их земли будут конфискованы в пользу английской короны.

— Так пошли меня. Я готов побеседовать с Макайворсами вместо тебя.

— Не могу, Мактавиш. Но зато могу взять тебя с собой. Не думаю, чтобы эта встреча принесла какую-то пользу, во всяком случае, мне. Ясно, кем она подстроена и кто ждет выгоды от решения лорда Торндайка.

— Да, это наверняка дело рук Джилла Макайворса, — Мактавиш хмуро уставился на стертые носы своих сапог. — Старый лис! Этому проходимцу ни в чем нельзя доверять.

— Твоя правда.

— Но ты все же поедешь?

Уоррик кивнул:

— Придется, хотя вряд ли из этого выйдет толк. Посоветуй, как вести себя с лордом Торндайком.

Серые глаза Мактавиша смотрели на него серьезно и внимательно.

— Думаю, король хочет, чтобы вы положили конец старой вражде. Как-никак, со дня смерти твоего отца между нашими кланами не было кровопролитных сражений — лишь несколько стычек, происшедших по вине Макайворсов.