Литмир - Электронная Библиотека

— Пит, что случилось?

— У меня не было времени, — виновато промямлил тот.

— Господи, Пит!

— Миссис Голд явилась с покупками, пришел почтальон, а тут еще близнецы Батлеры… Нина, прости! Ты же знаешь, ради тебя я готов на все…

Нина улыбнулась:

— Ради меня? Или ради этого? — Она вытащила из рюкзачка и протянула Питу коробку сигар «Губере», как делала каждый день в течение последнего месяца, выгуливая Сиддхартху, а потом проводя наверху времени чуть больше, чем положено. — До завтра?

— Но в следующий раз не так долго, — предупредил Пит.

— Хорошо.

Только оказавшись на улице, она смогла вздохнуть спокойно. Небо окрасилось в бледно-оранжевые и лиловые тона, солнце готовилось к закату, бросая длинные глубокие тени на этот исключительный день. «Ты была на грани провала, — думала Нина по дороге домой, — но, Бог мой, оно того стоило!»

Глава 2

Добравшись до дверей своей квартиры, Нина совсем выдохлась. Она столкнулась лицом к лицу с Дэниелом, и ее едва не застигли в ванне. Только сейчас Нина поняла, в каком дерьме могла оказаться. Кроме того, из-за своих порочных наклонностей она, возможно, потеряла Дэниела навеки. В довершение всего жила она на верхнем этаже пятиэтажного дома без лифта. Независимо от того, сколько раз в день ей приходилось это делать, независимо от физической формы, всякий подъем неизменно превращался для нее в кошмар.

Сэм, лучший на свете пес, прыгнул Нине на грудь, едва та возникла на пороге. Она потрепала его по голове, наклонилась прямо к морде и чмокнула. Он лизнул ее в ответ. Она сняла рюкзачок, бросила на стол почту и ключи и открыла холодильник, чтобы налить себе бокал вина. Белое, ледяное, но только не шардоне, такое плотное и сладкое, что прилипает к зубам.

Пес не отставал от нее ни на шаг и теперь сел, часто дыша и дожидаясь, пока хозяйка пожелает двинуться с места. Она отхлебнула вина и включила «Юг Тихого океана» в оригинальной бродвейской постановке. Да, возможно, порой она бывала цинична. Могла быть груба, когда теряла терпение, что случалось частенько. Но она всегда оставалась романтичной. И хотя понимала, что любить бродвейские мюзиклы старомодно — Роджерс и Хаммерштайн, Лернер и Леве, даже Сондхайм[3], но никакая гадкая слезливая попса Эндрю Ллойда Вебера — ничего не могла с собой поделать. Они поддерживали ее. Заставляли растроганно плакать. (Не то чтобы это было сложной задачей. С нею вполне справлялись даже рекламные ролики.) Но как можно остаться спокойной, когда Эцио Пинца[4] поет «Чарующий вечер»?

Потом она уселась за обеденный стол, он же письменный, он же чертежная доска, он же верстак — посреди крошечной комнаты и включила флуоресцентную лампу с лупой, в которую можно рассмотреть самые трудноразличимые мелочи. Здесь она ежедневно долгими часами работала — когда не выгуливала собак, не бежала на свидание, не пила кофе с подружками или не принимала идиотских ванн — над жутко забавными «штучками» (она полагала слишком претенциозным называть их пластическими композициями, чем они, собственно, являлись) из мусора, подбираемого на улицах. Крошечные пустяки, чем меньше, тем интереснее. Лучше всего бусины: в них есть готовые отверстия. Маленькие пуговки тоже годятся. Кусочки стекла или пластика, даже камни, если суметь продырявить их стальным сверлом дрели «Блэк энд Деккер». Для стекла подходит сверло строго определенного размера, как выяснилось в результате весьма болезненных экспериментов. (Щека заживала целых две недели после попадания отлетевшего стеклянного осколка.) Все эти пустяковины она нанизывала на проволоку, которой придавала форму, скручивая ее и завязывая, и подвешивала кверху на восемь футов (высота потолка в квартире). Два из ее шедевров в настоящий момент болтались рядом (остальное она хранила в шкафу, освобождая комнату для следующих творений), напоминая забавные лоскутные занавески или изделия сумасшедших с ярмарки альтернативного искусства в Сохо. Заключенные и пациенты психиатрических лечебниц продавали свои произведения за многие тысячи долларов. Возможно, когда-нибудь… Она вздохнула, подцепила бусину из красной корзинки на столе и нанизала ее на единственную свободную нить. Продавать «штучки» — и все. Не обязательно для этого попадать в тюрьму или психиатрическую клинику.

Квартира ее состояла из этой комнатки, спальни, куда едва помещалась кровать, крошечной кухни и ванной. Плюс еще одна деталь. В ее распоряжении была терраса площадью 750 квадратных футов. С видом на парк. Этот факт да еще Сэм давали ей силы жить и сохраняли рассудок. Во всяком случае, пока. Все это скромное великолепие с удивительным внешним пространством она получила вследствие довольно мрачных обстоятельств и при помощи сообразительного симпатяги полицейского.

В двух словах: после развода она жила в квартире этажом ниже, а наверху, там, где сейчас ее жилище, обитал некий парень. Они пару раз пересекались в лифте. Одевался он исключительно в черное, был покрыт жуткими татуировками на темы черной магии, носил булавки в ушах, бровях, губах (и, возможно, где-то еще). А каждую ночь слушал «Сочувствие к дьяволу» в исполнении «Стоунс» — да так громко, что стены дрожали. Басы, должно быть, включенные на полную мощность, вызывали у Сэма приступ гиперактивности, и он принимался метаться по комнате в попытках поймать собственный хвост. Нина же замирала в кровати, устремив взгляд в потолок, не в состоянии уснуть, перепуганная до того, что не могла пошевелиться, пока наконец не уставала от этого оцепенения. Тогда она хватала швабру, колотила ею в потолок, а утром жаловалась управляющему и хозяину. Но дьявол продолжал крутить свои диски. Однажды ночью, примерно спустя месяц с тех пор, как все это началось — Нина уже выучила песню наизусть и могла воспроизводить ее текст в унисон с Миком (представляя при этом его губы, ах, эти губы!), она выбралась из кровати, поднялась наверх и принялась колотить в дверь сатаниста. «Прошу, позволь мне представиться». Без ответа. Да и как, черт побери, он мог расслышать ее, даже если бы захотел? Вернувшись домой, она набросала послание:

Дорогой сосед!

Вы невероятно бестактны, включая музыку так громко. Я не могу уснуть, и хотя неоднократно просила вас уменьшить громкость, вы игнорируете мои просьбы. Пожалуйста, пожалуйста, приглушите звук, или я вынуждена буду обратиться в полицию.

Ваша соседка снизу.

Она поднялась наверх и сунула записку под дверь. Не прошло и пяти минут, как она получила ответ:

Дорогая стерва!

Сатана не дремлет. Смерть неверящим. Думаешь, тебе удастся улизнуть? Думаешь, сатана не знает, кто ты на самом деле? Не дразни меня.

Посланец сатаны.

Нина позвонила в полицию. В «сатанинском» холодильнике нашли две унции гашиша. Парня арестовали. Его квартиру и получила Нина, но при содействии бравого полицейского, обладателя тугой попки и усиков — их Нина на некоторое время простила, ибо носил их коп, а стало быть, он не мог иметь представления о правильном и неправильном, — и после уплаты дополнительных пяти тысяч хозяину дома. Этот милый полицейский нежно вылизывал у нее под коленками, целовал в сгибе локтя и занимался с ней любовью на новой террасе до тех пор, пока мог выносить ее отказ вступать с ним в серьезные отношения. Разговаривать с ним. Для Нины же это был идеальный постразводный загул: на ее территории, на ее условиях, никаких разговоров, очень много секса. И она знала: все закончится ровно в тот момент, как его усы начнут раздражать. Удивительно, но на это ушло целых два месяца.

Нина затянула на проволоке узелок, встала и чуть отступила назад, дабы оценить результат. Отлично. Можно было бы назвать это «Гуляя с собакой», поскольку именно так она нашла большую часть материала. Да, просто исключительно. Она щелкнула лампой и, подхватив бокал с вином, вышла на террасу. Сэм потрусил следом, но, не в силах сдержать нетерпение, рванулся, отталкивая ее, так что она почти выпала за дверь. Небо было темным и беззвездным. Но мерцание ночного Нью-Йорка, яркое, переливающееся искрами, напоминало Млечный Путь. Музыка, звучавшая у нее в душе, выплеснулась наружу. «Ты юная, как весна». Нина упала в старый тиковый шезлонг, потрескавшийся за годы существования под дождем, солнцем и снегом. Вообще-то она собиралась прикупить новой мебели для террасы, но сегодня вечером это было не важно. Нина окинула взглядом окрестности и ощутила такой же прилив возбуждения, как в первый раз, когда она увидела это место. Как же ей повезло! И надолго ли эта полоса везения? А что, если бы ее задержал и сдал полиции этот незнакомый парень, решивший, что она просто старая чокнутая собачья нянька, в каковую, надо признать, она и превратилась? Объясняла бы, что просто решила злоупотребить его гостеприимством? Да ее вообще никто не приглашал! Она просто замешкалась, вот и все. Увлеклась. Ее-то собственная квартира по размерам и форме — та же коробка для обуви! И у нее нет ни любовника, ни даже потенциальной возможности секса, и, возможно, никогда больше не будет — после того как она упустила сегодня шанс с Дэниелом, мужчиной своей мечты. «Ангел и возлюбленный, небесное и земное, и я с тобой». Именно так. Все, что ей остается, — вот оно, перед ней. Это пространство, это небо, этот вид, этот пес, этот бокал вина.

вернуться

3

Легендарные авторы мюзиклов

вернуться

4

Великий итальянский оперный певец первой половины XX века, бас. 22 сезона пел в нью-йоркской «Метрополитен-опера», а также в «Ла Скала» и «Ковент-Гарден».

4
{"b":"210424","o":1}