— Вряд ли мы это узнаем, — сказала Кейти. — Но я выяснила, что он не был племянником тети Лилы. Я все думала о том, как он говорил мне, что воевал — пусть даже в качестве корреспондента, — и не понимала, как же это могло быть, раз у него изуродована ступня. — Она посмотрела на свой бокал. — Ну, я проверила это через Вашингтон — через компьютерные файлы военного ведомства. Человек, который значился у них как Джейсон Сэвилл, совсем не похож на Пана.

— Как… как же он смог подменить собой настоящего Джейсона? — Тимбер схватила Франческу за руку. — Чесс, мне это совсем не нравится.

— Мне тоже, — сказала Франческа. — Я думаю, мне теперь надо по-настоящему выпить. — Она налила себе неразбавленного бурбона, затем, глядя на бледное лицо Тимбер, налила и ей. — Скажи нам, Кейти, как ты это обнаружила?

— Ну… — Кейти глубоко вздохнула. — Это было как раз перед нашей ужасной встречей. Я пыталась найти какую-то зацепку, что-нибудь такое, что мы могли бы использовать против него. В конце концов, раз я имею в Вашингтоне некоторый вес, так почему бы этим не воспользоваться? — спросила я себя. — Она печально покачала головой. — Бедная старая тетя Лила! Как раз перед своей смертью она поняла, что Пан не ее племянник. Наверное, каким-то шестым чувством. Прозрение отлетающей души. Вы ведь знали, что в конце она изменила свое завещание, оставив все школе, а не Пану?

— Именно поэтому он и принялся за нас.

— Ну, он сделал это только после того, как потерял все свои деньги в игре на бирже, — справедливости ради заметила Кейти.

— Я все же в смущении, — сказала Тимбер. — Настоящий он или нет? Если нет, то как ему удалось стать племянником тети Лилы?

— Меня тоже это заинтересовало. Вот что мне удалось выудить из военных архивов. Настоящий Джейсон, получивший в корейскую войну «Пурпурное сердце»[27], выписался из госпиталя в Бетесде, чтобы отправиться жить к своей единственной родственнице. Этой родственницей и была Лила Доббс, не видевшая его с детства. Он ехал в автобусе, который, судя по газетным отчетам, потерпел аварию на Блю-Ридж-парквей. Все его пассажиры погибли. Остался свидетель — залюбовавшись местным пейзажем, он случайно отстал от автобуса. Наверное, вам не придется долго гадать, кто это был.

В комнате воцарилось гробовое молчание. Затем Франческа задала вопрос, который тяжким грузом давил на всех присутствующих:

— Если тот, кого мы знали как Джейсона Сэвилла, — вовсе не Джейсон, то кто он? Кем был Пан?

Кейти пожала плечами:

— Судя по данным Вашингтона, он вообще никогда не существовал.

— У меня мурашки по телу побежали, — вздрогнув, прошептала Тимбер.

С помощью сирены на машине Рамона им все-таки кое-как удалось вовремя доставить Тимбер и Франческу в аэропорт. Вернувшись в загородный дом Рамона, они впервые после больницы остались одни. Стоя на веранде и прислонившись к перилам, Рамон и Кейти смотрели на звезды.

— Видишь, вон там вверху среди звезд летит Тимбер. А Чесс? Наверное, она летит на Луну.

Рамон прижал к себе Кейти:

— Мне все же кажется, что твои подруги твердо стоят на земле и всегда прекрасно понимают, куда им надо.

— Не знаю, — задумчиво сказала Кейти. — Ну, в отношении Чесс это, может быть, и так, но за Тимбер я немного беспокоюсь. — Повернувшись к Рамону, она отобрала у него сигару и бросила на клумбу. — После пьяной оргии в твоем милом пристанище мы долго гуляли по берегу, и Тимбер рассказала нам, что сейчас происходит в ее жизни. В ближайшие месяцы она собирается принять очень важное решение.

— Да ну? Вроде того, в какой цвет перекрасить стены в спальне? — Рамон уже пришел к выводу, что Тимбер делает только то, что ей выгодно. Как романтик, он всегда плохо понимал реалистов.

— Не будь таким противным! — Кейти толкнула его локтем в бок. — Тимбер не железная магнолия, как ты думаешь. Сегодня на пляже она наконец раскололась и рассказала нам о том, что ее беспокоит — не считая исчезновения Пана с яхты, — поспешно добавила Кейти. — Кажется, — медленно сказала она, стараясь очень тщательно подбирать слова, — Тимбер завела роман. Прошлым летом, выезжая на этюды в Испанию, она кое-кого встретила — гораздо моложе своего мужа. Того, кто снова заставил ее чувствовать себя любимой и очень молодой.

— Ну, после того, что ты мне рассказывала о Джеймсе, я не думаю, что могу ее осуждать. Почему она вообще вышла за него замуж?

— Чтобы это понять, ты должен вспомнить, в каких условиях выросла Тимбер. Кроме того, Джеймс Фортсон не только грубый, невежественный и все такое прочее. У него есть кое-что, привлекающее любую молодую девушку.

— Деньги, — Рамон цинично усмехнулся.

— Тут дело сложнее. Властность. И чисто животная сексуальная привлекательность. Я его видела, — сказала Кейти. — Из этого он и сделан.

Рамон ощутил укол ревности. Может быть, если бы он побольше ворчал и говорил как неотесанная деревенщина…

— Ну, теперь по крайней мере она нашла себе небольшое развлечение. Ты говоришь, он моложе?

— Моложе Джеймса. Он в сыновья ему годится. — Кейти с печальной улыбкой посмотрела на Рамона. — По правде говоря, это его сын. Тимбер завела роман с собственным пасынком.

Рамон вскинул брови:

— Если ты думаешь, что меня шокировала, то ошибаешься. Я и не такого насмотрелся. Она что, собирается оставить старика ради сына?

— Не знаю. Сомневаюсь. Она так отчаянно боролась, чтобы попасть туда, где сейчас находится… — Кейти пожала плечами. — Я действительно не знаю. Кроме того, южную мораль победить трудно.

Рамон вытащил свою последнюю сигару:

— А как прекрасная Елена? Она тоже возвращается к руинам?

— Чесс? Ничего подобного — наоборот. Я никогда не видела ее такой счастливой. Наверное, сегодня я впервые увидела, что она плачет. Она рассказывала нам про Чарли — сироту из Западного Берлина, которую они с Дэйном удочерили. Ребенку четырнадцать лет — столько же, сколько было Чесс, когда та покинула Пенбакл, и она так на нее похожа, что Чесс прямо-таки дрожь пробирает при одном только взгляде на девочку. — Руки Кейти вцепились в перила. — Она совершила ошибку, рассказав об этом Пану. Подонок сказал Чесс, что она слишком холодная и безучастная, чтобы быть матерью…

Промелькнувшая в голосе Кейти нотка ненависти разрушила созревшую в душе Рамона надежду. Его вновь охватил страх. Но так или иначе, скоро он узнает, способна ли убить человека та женщина, которую он любит.

— Может, мы хоть ненадолго забудем о твоих друзьях? Я думаю, мы могли бы поплавать при лунном свете, а потом пропустить на ночь стаканчик.

Кейти взяла Рамона под руку и улыбнулась ему.

— Я помню тот последний раз, когда мы вместе плавали. Давай проделаем это снова, только пусть конец будет немного другим.

Рамон обнял ее, и при первом же соприкосновении их губ годы улетели прочь, захватив с собой все тревоги сегодняшнего дня и оставив только давнюю страсть к единственной женщине, которую он любил.

— «Челюсти» навсегда лишили прелести купание при луне, но мы можем немного поиграть с прибоем, — сказала Кейти, выскользнув из рук Рамона и сбросив купальный халат. Они направились к пенящемуся краю воды. — Нет, Рамон, я не могу! — сказала Кейти, отступая от набегающей волны. — Я больше шагу не сделаю в воду.

— И здесь они лежали, а волны перекатывались через их бренные останки, как в фильме «Отсюда в вечность». — Смеясь, он поднял Кейти на руки, чувствуя тепло ее почти обнаженного тела. — У меня есть водяная кровать. Как тебе это нравится?

Кейти ущипнула его за ухо и захихикала.

— Это значит, что мы становимся старыми?

— Нет, я думаю, это означает, что мы уже прошли стадию одеяла на пляже. Мне, например, не очень нравится, когда мое оружие все в песке.

— Это точно, — сказала Кейти. — Для него можно найти кое-что получше.

Услышав это, Рамон споткнулся, но, несмотря на протесты Кейти, несмотря на то что у него закололо в боку, он все-таки донес ее на руках до спальни.