– Надо было вытаскивать их по одной! – определенно, Жан-Пьер. – Все из-за тебя, жирдяй! Рене чуть тоже не утонул!
– Пустите, пропустите меня! – мурчание Глиссе.
Я почувствовала шлепки по щеке и запах коньяка, и что я лежу на чем-то очень холодном и твердом, и что мне ужасно, просто невыносимо холодно. Я содрогнулась и чихнула…
– Выпейте, миледи. – Мои губы ощутили прикосновение металла, а моя голова и плечи – что их пытаются приподнять. – Глоточек, постарайтесь!
– Да… – прошептала я и потянулась руками к глазам, которым какая-то липкая тяжесть не позволяла открыться.
– Жюли! – голос Рене. – Не трогай глаза! Грязь может попасть! Потерпи до дому!
– Держите фляжку, миледи! Вот так…
Я почувствовала, как мои руки прикладывают к гладкому металлическому предмету и что меня приподнимают уже с двух сторон. Я сделала глоток. Еще один, еще…
– Хватит, наверное… – Я отстранила невидимую фляжку. – А Дениз? Это Дениз плакала? Где она? Я больше ее не слышу!
– Андре понес ее к дому, – сказал Рене, и я поняла, что он поднимает меня на руки. – Держись за шею. Как ты?
– Я ничего не вижу… Я очень грязная?
– Грязнее не бывает! – вместо него ответил Жан-Пьер. – Рене, ну чего ты застрял? Или сил нет? Давай я ее понесу.
– Позвонил бы лучше Эрику! – Рене уже торопливо зашагал. – Пусть встречает нас на каре.
– Сейчас-сейчас! – это был голос Жишонги.
– Я уже позвонил, – сказал Глиссе. – И старикам, и охране. Как только две головы в болоте увидал. Миледи, как же вы нас напугали!
– Как вы только могли, мадам метресс, остаться наедине с этой гнидой?!
– Не приставай к патронессе, Пьеро! Ей и так досталось!
– А все, Рене, из-за тебя! – зло рявкнул Жан-Пьер. – Свалили с толстым. Что, не могли никому сказать куда? Такой великий секрет, что к праотцам отправилась любимая тетушка?
– Да? Я теперь, по-твоему, обязан всем докладывать? Куда я поехал, зачем. Увольнительную у вас выправлять, мсье капитан ВВС?
– Возьми себя в руки, Рене, – сказал Глиссе. – И благодари бога, что вы вовремя вернулись. А если кто и виноват, то Озон. Он не должен был глаз спускать с миледи!
– Забыл? Он его дядя! Да еще этот чертов Шарло! Сказал же, посмотри, что с «ягуаром»? Нет! Один ветер в голове! Двадцать раз одно и то же повторять надо этому бездельнику!
– Кстати о бездельниках. – Глиссе кашлянул. – Сферато попросил расчет.
– Давай не сейчас. Поговорим потом. Пожалуйста.
От голоса тренера я вздрогнула, выходя из дремотного оцепенения своей невольной слепоты.
– Сейчас, сейчас. Потерпи, Жюли! Ну где же эти чертовы кары? – забеспокоился Рене. – Только не три глаза! Потерпи!
– А что с Сале? Я слышала выстрелы.
– Озон ему ногу прострелил, – сообщил Жан-Пьер. – По-родственному. Фернан с Жако насилу его удержали. Думали, вообще убьет. Позор-то какой!
– Теперь жалею, что помешал, – со вздохом сказал тренер. – Озону что так, что так неприятности по службе.
– По службе – это одно. А по жизни? Как бы он дальше жил, когда б родного племянника?… Да на глазах у его жены?…
– Вон кары! – воскликнул Жишонга. – Андре в один уже сажает Дениз!
– Черт! Из-за вашего трепа даже не слышно, как подъехали! – сказал Рене и побежал.
Глава 29,
в которой кар
Рене усадил меня, накрыл чем-то и на что-то круглое положил мою руку.
– Держись. Скоро будем дома. Как ты?
– Я ничего не вижу… Чувствую себя полной идиоткой.
– Потерпи. Я однажды в детстве упал с лошади в грязь лицом. Потом стал тереть глаза. Ужас что было! Хочешь еще выпить? – Я услышала бульканье. – Тома отдал мне свою фляжку. Тут еще немного осталось.
– Не знаю… Я сопьюсь с вами! – Я услышала, как он усмехнулся и вложил фляжку в мою руку.
– Держи. Крышечку я уже открутил.
Потом хлопнула дверца. Я глотнула коньяк. Рене сказал уже с другой стороны:
– Ну поехали. Все будет хорошо, Жюли.
Хлопнула вторая дверца, и мы тронулись с места. Я протянула фляжку в его сторону.
– Допей. Тебе тоже не помешает.
Он усмехнулся, забрал фляжку.
– Спасибо.
Я потрогала свое лицо и слипшиеся волосы.
– Я выгляжу ужасно?
– Твое счастье, что ты меня не видишь! Да все замечательно! Не переживай. Сейчас встанешь под душ…
– У меня нет душа!..
– У меня есть… ну… я хотел сказать, что есть душ…
– Рене, я все поняла.
– Ты обиделась, да? Ну прости! Я не то сказал! Я имел в виду совсем не то!
– Помолчи, ладно?
– Хорошо. Хорошо. Мы приехали.
Кар остановился, захлопали дверцы, и я сразу очутилась опять у него на руках, и он уже вроде поднимался по ступеням.
– Рене, но я вполне могу идти сама!
– Нет! Ты ничего не видишь, ты можешь упасть!
– Здесь еще кто-нибудь есть?
– Нет. А что?
Я услышала звук открывающейся двери и голос Вариабля:
– Боже! Какой кошмар! Тома мне сейчас позвонил и все рассказал! Как вы, мадемуазель де Ласмар?
– Уже все в порядке, – ответил за меня Рене. – Вторую створку распахни. Ага. Спасибо. Эрик, принеси, пожалуйста, побольше полотенец в папашину ванную. И подумай, во что Жюли переодеться. И давай туда кофе, чай, коньяк, что-нибудь горячее! – Он торопливо пошагал дальше.
– Вариабль ушел? – спросила я.
– Да. Держись крепче. Лестница.
– Почему ты не захотел, чтобы я мылась под твоим душем?
– Не надо… не придумывай…
– Почему? – Я погладила его шею. – Ты ведь тоже очень грязный. Сам же сказал. И тоже дрожишь от холода.
– Это… это не от холода, Жюли…
– Рене…
– Молчи, молчи! Ничего не говори!
Я прижалась к нему и поцеловала туда, куда попали мои губы. Кажется, под подбородок.
– Прекрати! – выдохнул Рене.
Мои губы чувствовали грязь, но я продолжала целовать, слепо подбираясь к его губам. И наконец они мне ответили…
– Все… все… Жюли. Иначе я тебя уроню…
Я, затаившись, слушала его шаги, хлопанье дверей. Потом – звук льющейся воды.
– Вот и все, Жюли. Вставай.
– Где мы? Куда ты меня поставил?
– В ванну. Зажми нос. Я полью тебя из душа.
– Прямо в одежде?
– Ты сначала глаза промой! Потом разденешься. – И по моему лицу полил приятный горячий дождик.
Я умылась, открыла глаза и неудержимо расхохоталась.
– Рене, вот теперь я знаю, как выглядит болотная нечисть!
Он тоже засмеялся и вручил мне душ.
– Держи. Мойся. Я пошел.
– Куда? А кто меня разденет?
– Но, Жюли…
– Рене, хватит. – Я опустила душ на дно и стала освобождаться от своей ужасающе грязной и тяжелой одежды. – Иди сюда. Мы взрослые люди. И все произошло бы еще прошлой ночью, если бы ты не сбежал.
– Жюли. – Он присел на край ванны и снизу вверх смотрел на меня своими собачьими глазами. – Если честно, то я не помню, как оказался в твоей постели. Просыпаюсь оттого, что, извини, замутило, и вдруг рядом – ты…
– Мог бы разбудить, и я бы тебе напомнила, что ночью у тебя разболелась голова. Я пошла за аспирином в ванную, а ты остался в спальне. Растворила пару таблеток, приношу стакан, а ты спишь. Я накрыла тебя одеялом. Легла рядом. А утром просыпаюсь – тебя и след простыл, зато вокруг моей кровати целая делегация!
– Какой кошмар!
– Ты о том, что они могли увидеть нас вместе?
– Да нет же! Я просто представил себе твой шок! Но подожди… Я-то как оказался в твоей спальне с больной головой? Ой, Жюли… Ты же совсем голая…
– А ты еще нет. Иди сюда. – Я присела на корточки, обняла его и уже сама посмотрела снизу вверх. – Помочь раздеться?
– Ох, Жюли, Жюли… – тяжело задышав, медленно произнес он, стянул свои сапоги вместе с носками и чрезвычайно резво запрыгнул ко мне. – Раздевай! Раздевай! Твоя была идея!
– Нагнись. Ты очень высокий. Мне неудобно.
– А ты начинай со штанов. Сверху, так и быть, я сам разденусь. – Он стянул куртку, отбросил ее на пол и стал через голову снимать джемпер и рубашку одновременно.
