Уил выругался и с немалым трудом задвинул массивный железный засов. Калитка выдержала и второй толчок. Розамунда встала рядом с Уилом и тоже что было сил навалилась на нее спиной, хотя и понимала, что ее вес вряд ли поможет. Хмель мгновенно испарился, а взамен пришли страх и надежда: дверь выдержит. Они с Уилом выдержат.

Наконец преследователи сдались. Звук удаляющихся шагов показался лучшей на свете музыкой. Розамунда глубоко вздохнула и прошептала:

- Где мы?

- Надеюсь, в конюшне.

Спутник отошел от двери и вгляделся во мрак. Глаза постепенно привыкли к темноте, и удалось различить небольшой мощеный двор и приземистое строение.

- Да, кажется, так оно и есть.

Уил направился в глубину двора, а Розамунда ни на шаг не отставала. Пахло здесь так, как пахнет только в конюшне: навозом, кожей, сеном, лошадьми. Рядом с театром подобных заведений было несколько. Куда же они попали? Уил свистнул, и из-за двери тотчас послышалось тихое ржание.

- Это Сэм.

Он отодвинул засов и распахнул дверь. Внутри было тепло, спокойно, надежно. Вслед за Уилом Розамунда пошла по разделенному на стойла длинному строению и примерно посредине ряда увидела гнедого мерина. Сэм снова радостно заржал и, склонив голову через перегородку, уткнулся носом в ладонь хозяина.

- Наверное, лучше дождаться утра здесь. - В темноте Уил заглянул в лицо спутницы. - Можно поискать пустое стойло и сделать из сена постель.

Розамунда коротко кивнула и немедленно приступила к выполнению задания. Медленно пошла дальше и в конце ряда обнаружила пустое стойло. Внутри было чисто, и даже стояла лестница, ведущая на сеновал. Она вскарабкалась, мгновенно оценив преимущества мужского костюма: в длинном широком платье с кринолином о подобном маневре не приходилось и мечтать. На сеновале сладко пахло клевером, а главное, маленькое круглое окошко позволяло увидеть кусочек неба.

- Сюда, - шепотом позвала она и залезла в просторное отверстие.

Когда Уил поднялся, Розамунда уже ловко орудовала вилами, устраивая под окном матрас. - Если подстелить плащи, колоться не будет.

Она сняла накидку, расправила на сене и со вздохом облегчения рухнула на самодельную постель:

- Пальцем пошевелить не могу. И голова кружится.

Уил скинул плащ и прикрыл отчаянную подругу. Взглянул на нее с сомнением и предложил:

- Пожалуй, устроюсь там, в стороне… или тебе холодно?

Розамунда открыла глаза и посмотрела ясным, твердым взглядом.

- Да, мне холодно, но ведь можно прижаться друг к другу. - Она отодвинула плащ. - Смотри, сколько здесь места.

Уил отмел сомнения и нырнул под плащ. Мир вокруг казался волшебным: сказочный запах сена, тонкий серебристый серп молодого месяца в окошке, сопение и фырканье лошадей внизу. Он привлек очаровательную спутницу, обнял, посмотрел в румяное личико и прошептал в самые губы:

- Знала бы ты, как я хочу тебя, милая.

Розамунда почувствовала запах вина и пота, смешанный с лошадиным духом слабый аромат лаванды, ощутила на щеке отросшую к ночи щетину и уступила, поддавшись собственному желанию.

Тихий шепот прозвучал сумбурным набором слов:

- И я тоже хочу… о, Уил, не знаю, как сказать. Никогда еще такого не было.

Она легла на него и постаралась прижаться всем телом, чтобы лучше почувствовать силу мужского желания. Одежда пажа дарила свободу и гибкость - восхитительное состояние!

Уил бережно сжал ладонями пылающее лицо Розамунды и снова поцеловал, а потом перекатился, увлекая ее за собой, и оказался сверху. Посмотрел на нее, обжигая огнем синих глаз.

- Все дело в костюме, - пробормотал он.

- Надо чаще надевать, - сделала вывод Розамунда.

Напряжение заставило пошевелиться. Сейчас оба существовали в особом, скрытом от всего света мире, и только этот мир казался настоящим, а все прочее утратило смысл. Остался лишь запах близкого человека, вызывавший неодолимое стремление завладеть окончательно и навсегда, сделать частью собственного естества.

Нежная рука Уила проникла под ее камзол и коснулась груди. Пальцы справились с пуговицами и раздвинули полы. Девичья грудь, не зажатая в тиски корсета, а лишь прикрытая тонкой рубашкой, манила мягкой округлостью, а острые вершинки настойчиво уткнулись в полотно, словно стремясь преодолеть преграду. Уил что-то зашептал на ухо, и тело снова ответило, по-своему, продвигаясь по пути наслаждения. Отбросив осторожность, он торопливо развязал тесемки на панталонах, и любимая с готовностью выскользнула из плена, с блаженным вздохом ощутив горячую мужскую наготу.

Тела соединились, слились, руки и ноги переплелись, словно ветви гибких деревьев. Настало мгновение острой боли. Розамунда едва слышно вскрикнула и тут же погрузилась в сладостное забытье, одновременно похожее и непохожее на мечту. Она заметила, когда возлюбленный покинул сокровенную глубину, но не позволила себе уступить чувству одиночества: уютно устроилась в нежных объятиях, уткнулась головой в надежное плечо и сладко уснула.

Проснулась она на рассвете. Свирепая головная боль не позволяла вспомнить, что произошло, и осознать настоящее. Со стоном повернула голову и увидела лицо крепко спящего Уила. Соучастник преступления лежал на спине, закинув за голову обнаженную руку.

Розамунда приподнялась на локте и с опаской посмотрела вокруг. Обувь, чулки, панталоны беспорядочной кучей валялись в ногах. И тут все вспомнилось.

Розамунда снова легла, прислушалась к собственному телу. Болела не только голова. Коснувшись пальцами интимного уголка, она обнаружила кровь. Итак, отныне она не девственница, а развратница, которой суждена лишь одна дорога - в ад. И все равно: сказочная ночь на сеновале навсегда запомнится как самая счастливая в жизни. Разве можно сожалеть об абсолютной близости с любимым человеком? Запах его кожи, вкус губ и языка, тот поразительный миг, когда она оказалась на грани счастья, и следующий миг, еще более необыкновенный - когда переступила эту грань. Волновало лишь одно: когда же удастся снова испытать подобное?

Розамунда повернулась на бок и прикоснулась к глазам Уила легким поцелуем. Он проснулся мгновенно и, подобно ей самой, сначала ничего не понял. Посмотрел озадаченно:

- Розамунда?

Чтобы сесть, ему потребовалось некоторое усилие. Взгляд упал на разбросанную одежду.

Розамунда неуверенно улыбнулась. Уил выглядел шокированным. Она дотронулась до его руки и прямо посмотрела ему в глаза:

- Что-то не так?

Он покачал головой и тут же болезненно поморщился: виски ломило.

- Нет, милая, нет… а вообще-то да. Все не так. Ведь я отобрал у тебя девственность. Непростительная вина.

- Ты не отобрал, я сама ее тебе отдала, - спокойно возразила Розамунда. - Отдала добровольно и нисколько не жалею. Может быть, ты жалеешь?

Он посмотрел в серьезное бледное лицо, заглянул в полные сомнений зеленые глаза.

- Нет. Разве можно жалеть о блаженстве? - Он привлек Розамунду к себе и нежно поцеловал в лоб. - Ты восхитительна. Но голова болит жутко, и, как всегда с похмелья, кажется, что мир рухнул.

Он говорил с грустной насмешкой над самим собой, и трудно было не улыбнуться в ответ.

- И я никогда еще не чувствовала себя такой разбитой. Это ужасно.

- Да, ужасно. Я должен был думать о последствиях. - Уил потянулся за одеждой. - Черт возьми, наверное, воняю, как старая пивная бочка.

- И я тоже. - Розамунда подышала в ладошку и поморщилась. - Надо срочно возвращаться во дворец. Голова болит так, словно бог Тор стучит тяжелым молотом по наковальне.

Уил застегнул бриджи.

- Здесь еще никого нет. Если повезет, то выведем Сэма и уедем, прежде чем на работу придут первые конюхи.

Не обращая внимания на прилипшие травинки и солому, он накинул плащ на плечи. Спустился по лестнице, и Розамунда сделала то же самое, сначала, правда, старательно отряхнувшись.

- А как же ты расплатишься? - поинтересовалась она, когда Уил вывел коня из стойла и начал седлать.