— Ты умница, девочка. И позже мы обязательно познакомимся поближе. А сейчас иди. Вас ждут.
Кто-то, весело смеясь, подхватил Колю под локоток и увлёк в бесконечно длинный, просторный коридор. Проносились, оставаясь позади, двери, ведущие в какие-то интересные места, доносящиеся оттуда запахи и звуки манили. Но приятные, нежные прикосновения чьих-то рук обещали что-то невероятное и направляли идти всё дальше и дальше. Опередившая Колю Ксюша открыла одну из дверей и, лукаво улыбнувшись, юркнула внутрь, не забыв на прощание призывно поманить его за собой. Поспешив за девушкой, он очутился в огромной, метров сорока, комнате, напоминающей старинные фильмы: на окнах тяжелые, закрывающие вид из окон, темно-бордовые бархатные портьеры. То тут, то там возле стен стоят в тон подобранные кресла, диванчики, пуфы и банкетки, небольшие столики с напитками и угощениями. Чуть поодаль с бокалами коньяка и сигарами восседают трое мужчин, лица которых выражают ожидание и скуку. С приходом девушек они несколько оживились, начав что-то приглушенно обсуждать. А Коля тем временем не удержался от двух внезапно нахлынувших желаний: проходя мимо столика, он ухватил небольшое канапе с красной икрой и, на ходу проглотив его, уселся к одному из мужчин на колени. Ощущения от прикосновения возбуждённых гениталий, пусть и сквозь одежду, едва не свели Колю с ума.
— Почему мы так печальны? — промурлыкал он, поворачиваясь лицом к ставшему внезапно неимоверно желанным «клиенту».
Хорошо видимые сквозь шёлковое одеяние, набухшие соски коснулись отворота пиджака. Колю словно пронзил электрический разряд, и он приглушённо застонал. Дальше чьи-то руки начали изучать его тело, доставляя каждым прикосновением неимоверное блаженство. Низ живота горел и сочился. Кто-то потянул Колю за собой, и он, увлекаемый прочь из комнаты, с сожалением оторвался от мужчины. Дальнейшее происходило словно в тумане: музыка, смех, сплетение мужских и женских тел, неимоверное блаженство и счастье.
Когда таблетки начали отпускать — навалилась апатия. Мир вновь потускнел и потерял краски, а хотелось продолжения вечного праздника. Под воздействием МДМА Коля словно окунулся в нереальную помесь неведомого до сих пор сладострастного эротизма и раннего детства. Поры, где любая мелочь интересна и значительна, независимо от того, понимаешь ли ты её значение и смысл, отсутствуют страх и предрассудки, а окружающий мир, пусть и в пределах одной комнаты, кажется неимоверно большим и красочным. В любом случае сейчас, после периода эйфории, Коле было слишком противно осознавать реальность и, понимая, что сбежать не удастся, он вполне осознанно попросил ещё таблетку.
Жизнь завертелась, как яркий калейдоскоп. День сменялся днём, неделя — неделей, менялись мужчины, женщины и, как ни странно, оставались ещё силы и желания для разделившей с Колей свой альков Амиры. Спустя неделю или две, а может, и месяц, — Коля потерял счёт времени, — к их дружному коллективу присоединилась ещё одна «коллега», умудрявшаяся раздражать его даже сквозь действие «колёс». Девица внешностью обладала неоспоримо яркой и красивой, но воспитана была, как отъявленная портовая шлюха. Она и имя себе выбрала подходящее — Дорка. И сама же себя и дразнила: «Дорка — дырка». Её плоские шуточки вызывали недоумение у всех девушек, а в моменты её веселья при клиентах, казалось, и «мамочка» едва сдерживается, чтобы не придушить хамку. И вот однажды, возвращаясь в жилую комнату, Коля в очередной раз услышал её голос:
— Да слухай ты! У Александра — девятнадцать, у Николая — двадцать один! Они могли бы гордиться этим! Но это всего лишь их айкью! Ха-ха-ха…
Колю передёрнуло от сального юмора девицы, но ответивший ей голос заставил остановиться и прислушаться:
— Деточка, тебе однозначно в эстрадные комедианты податься надо, а не здесь прозябать. С твоей-то внешностью это не проблема…
Тональность, произношение — всё было до боли знакомо. Не понимая, зачем он это делает, — ведь вторжение в комнаты клиентов были под строжайшим табу, — Коля распахнул дверь и остолбенел, увидев Кирилла, над распростёртым телом которого вовсю трудилась «работница».
— Иди погуляй-ка, — отталкивая девицу, произнёс Кирилл и несколько смущенно присел, накинув на себя шёлковую простыню. — Ты что здесь забыл? — рыкнул он, как только за Дорой закрылась дверь.
— Могу и тебя о том же спросить. И да, я рад, что ты на свободе. И…
— Не заговаривай мне зубы. Юля сказала, что вы с ней переругались ещё в начале осени. Говорила, что ты уехал к себе в трущобы. Но там живут какие-то левые люди, о тебе ничего не знающие, и квартира официально принадлежит им. А ты хз где. Мать твоя последние годы вспомнить так и не смогла. Может, оно и к лучшему. Хотя историю про смерть мужа, изъятие квартиры и т. д. всё же вспомнила. Бедная Юлька едва успевала выкручиваться и юлить под напором сотен вопросов, на большую часть из которых не было ответов. Как ты додумался бросить её? Ладно Юлю, но мать? И какого хрена ты здесь забыл? Что, нормальной работы не найти было? И где теперь твой дом?…
Вопросы сыпались лавиной, а Коля, преодолевая действие «колёс», пытался сосредоточиться и, разложив всё по полочкам, убедить друга помочь.
— Нет больше дома. Всё как тогда, после гибели отца. Навалили кредиторы, отжали хату, спеленали и сюда привезли…
— Ты не загоняешь? Как-то подозрительно у тебя глазки блестят, — перебил его друг.
— Это правда. Мне кажется, и в смерти моего отца был виновен не Юлин батя. За этим стоит кто-то другой. Уж больно почерк похожий…
Входная дверь резко распахнулась, и, метая взглядом молнии, в комнату влетела Лейла. Какое-то время женщина, вылупив глаза, стояла безмолвно, открывая рот, её холеное лицо пошло красной рябью.
— Прошу прощение за вторжение этой нахалки. Вам будут компенсированы все причиненные неудобства, — набрав полную грудь воздуха, выпалила она и, схватив Колю за руку, потащила его прочь из комнаты.
— Постойте! — крикнул закрывающейся двери пришедший в себя от потрясения Кирилл, но его не услышали.
Дальнейшее, с учётом того, что усилиями силы воли Коля преждевременно избавился от воздействия «колёс», превратилось для него в кошмар. «Мамочка» орала как резаная и, конечно же, по своему была права, но она ведь не знала, что встретившиеся люди были близки и искренне рады встрече. Лейла ратовала лишь за соблюдение правил обслуживания клиентов, а в данном случае в её глазах картина выглядела весьма неприятно: Коля вторгся в комнату, нарушив интимное уединение, вследствие чего обслуживающую клиента девушку ещё и выдворили из помещения. И как Коля ни старался докричаться до «мамочки», зацикленная на собственном восприятии ситуации женщина не желала его слушать. Минут через десять, немного наоравшись, она вспомнила о брошенном в недоумении клиенте и умчалась прочь, на прощание пообещав по возвращении придумать достойное наказание. Не было её довольно долго, а когда Лейла вернулась, Коля был шокирован переменой в её настроении.
— Почему ты никогда не говорила, что у тебя есть жених, и кто он? — без предисловий выпалила она.
— Но вы же сами сказали, что здесь никого не волнует даже моё настоящее имя? — не растерялся Коля. — Да и какой он мне теперь жених…
— Ты ещё скажи, что не желаешь его знать из-за того, что он пришёл сюда! — всплеснула наманикюренными пальчиками женщина. — Я вообще поражена тому, насколько он счастлив, найдя тебя! Пусть и здесь. Любой другой на его месте, узнав о подобном, постарался бы поскорее забыть твоё имя, но не он. Этот человек изъявил желание внести выкуп за тебя. Очевидно, очень любит. Если честно, я тебе завидую. Молод, красив, богат и влюблен до безумия! — она мечтательно подкатила глазки и вздохнув, продолжила: — Работать ты больше не будешь. И знаешь… ты первая, чьему уходу я рада. Нет, нет, — заметив недоумение на лице Коли, поправилась Лейла. — Я ничего не имею против тебя, но остальным уходившим сложно было позавидовать, они либо попадали в такое рабство, в сравнении с которым пребывание здесь им казалось раем… или же уходили вперёд ногами, что тоже зависти не вызывает.
