— Сколько уже времени прошло с тех пор, как вы ушли оттуда?

— Месяца четыре, — подсчитал Коля. — Но там всё закрыто. Да и сюда мы только зимой на рыбалку ходили. Последний раз я в конце марта тут был. Как раз его и нашёл, — Коля кивнул в сторону могилы. — Как-то не по себе мне… рядом с ним пикники разводить.

— Считай, что ты пришёл отдать дань памяти. В конце концов, всё это делается на благо его близких.

— Так-то да.

Вскоре берег производил впечатление места романтического свидания: на подстилке лежал на скорую руку собранный букетик полевых цветов, на газетках разложены тарелочки с фруктами, овощами и хлебом, на мангале подрумянивались шашлыки, а сидящий со стаканчиком вина в руке Коля всё в том же легкомысленном сарафанчике завершал картину. Василий с Дартом выполнили первую часть задуманного и, убедившись в том, что тело на месте, сообщили о находке в областную полицию.

К моменту появления сотрудников правоохранительных органов заговорщики успели подкрепиться. А Коля хорошо натренировался жалостливо кутаться в откуда-то взявшуюся ветровку и коситься испуганными глазами в сторону «обнаруженной» могилы.

Местные менты предстали в виде двух слегка подпивших и жутко недовольных тем, что их потревожили на ночь глядя, мужиков лет пятидесяти. Однако, выяснив, что звонившие не шутили, да и заметив, что обнаруживший тело — их коллега, они вызвали и других специалистов, прибывших довольно оперативно — в течение часа.

Коля впервые присутствовал при подобной процедуре. Недавно тихий, берег озера мгновенно стал многолюдным. Кто-то что-то спрашивал, всё, что говорилось, записывали. Кто-то подходил что-то уточнить, но, в конце концов, от них отстали. Вокруг сверкали вспышки фотокамер, то тут, то там мелькали довольно ярким светом фонарики. Откуда-то даже появился прожектор, слишком хорошо осветивший то, что осторожно откапывали и позднее изымали из земли сотрудники органов. От вида всего этого Коля не сдержал естественные позывы, и его вырвало.

— Ехали бы вы уже отсюда, — подошёл к ним один из местных полицейских. — Ваши координаты у нас есть, когда потребуется, мы с вами свяжемся.

— Ну, хоть сообщите, кто это. Если выясните, конечно. Интересно, кто мне такую свинью подложил, — косясь в сторону сжавшегося от отвращения и страха Коли, шёпотом попросил коллегу Василий.

— Сообщим, нам не жалко. Если и вправду это удастся сделать. Времени-то, видать, немало прошло. А пёс молодец. Тут же часто то грибники, то охотники-браконьеры, то рыбаки с собаками ходят, ай нет, только ваш нашёл.

— Так он с питомника, натаскан на такие вещи. Сегодня как раз его забрал.

— Некондиция? — догадался местный.

— Угу. Боюсь, если он на каждом пикнике будет мне такие сюрпризы отрывать, я сто раз ещё пожалею, что взял его.

— Вы его тогда к нам привозите, мы от такой некондиции не откажемся, — по товарищески похлопав по плечу коллегу, предложил полицейский.

Выбирались из леса молча, и лишь вырулив на трассу, синхронно закурили, и Василий отрапортовался:

— Тело обнаружено. Передано органам. Будем надеяться, они сумеют определить, кто это, и связаться с его родными. По плану ещё «пансионат» твой.

— Надеюсь, ты шутишь? И не собираешься туда ехать сейчас? — воззрился на старлея Коля.

— Конечно же, я не собираюсь туда ехать. Они сами за мной приедут, — доставая листочек с объявлением, проговорил старлей.

— Ты сумасшедший.

— С кем поведёшься…

Юля потихоньку сходила с ума. Проблема возвращения тела ушла в какое-то далёкое прошлое. А в настоящем была унылая работа, постоянно напоминающая о единственном обретённом в этом теле друге, — собственно, он, возможно, был вообще единственным за всё время её существования. Дом казался склепом, в котором в качестве привидения обитала окончательно опустившая руки Колина мать. И как Юля ни пыталась утешить женщину, встряхнуть её — ничего не удавалось. После известия о смерти дочери она перестала есть. Через неделю после похорон пришлось вызвать врача и госпитализировать истощённую из-за недоедания и нервного потрясения женщину. Врачи очень быстро поняли, что взять с их семьи нечего — поставили жирный крест на потерявшей интерес к жизни пациентке и выписали её домой. И вот теперь Юле ежедневно после работы предстояло силой заставлять не промолвившую ни слова со дня смерти дочери женщину встать с постели, помыть её, покормить бульоном, дать лекарств, выгулять и уложить спать. Последние дни усугубились тем, что она, то ли сознательно, то ли потеряв чувствительность, забыла, для чего в квартире туалет. То есть, нужда справлялась там, где застала: в постели, за столом, на улице. Всё это было слишком тяжело, и Юля решилась на очередную встречу с Колей, благо, теперь имелся номер его мобильного.

— Привет. Прости, если что. Нам надо поговорить.

— Как ни странно, я как раз взял телефон, собираясь тебя набрать. Удивлен. Ты решила признаться в смерти моей сестры?

— Признаться? — растерялась Юля.

— Ты же соврала мне там, в больнице.

— Ааа… и это тоже.

— Ещё что? — как-то глухо прозвучал Колин голос в трубке.

— Твоя мама. Ей совсем плохо. Не ест, не пьёт, пока не зальёшь что-то в рот. Но сейчас хоть не сопротивляется. А до того… в общем, даже в больницу попала. Врачи отказались от неё. У меня уже руки опускаются. Давай её в какую-нибудь клинику поместим, оплатишь?

— Конечно! Почему ты раньше не позвонила?

— Закрутилась, думала — справлюсь, а сейчас совсем плохо. Она даже забывает в туалет сходить, лежит и…

— Не надо. Не говори мне этого, я не хочу слышать!

— А я хочу? Это моя жизнь? Почему я каждый день должна всё это отмывать?

— Прости.

— И ты, — тут же успокоилась Юля. — Что делать будем?

— Как она сейчас?

— Вымыла, покормила, надо ещё погулять… но… Коль… у меня сил нет.

— Собери всё необходимое для больницы. Сейчас подъеду.

Уже через сорок минут раздался звонок в дверь. Коля вошёл в комнату, посмотрел на свернувшуюся клубочком исхудавшую, сильно постаревшую женщину. Вздохнул.

— Документы её взяла?

— Да.

Вместе они спустили безвольное, не желающее стоять на ногах тело к машине.

— Куда ты её решил определить? — поинтересовалась Юля.

— Я с Кириллом связался, — выруливая в сторону кольцевой, ответил Коля. — Он адрес скинул. Под Зеленогорском. Говорит, хорошая клиника.

Трассы в столь позднее время оказались свободны, и долетели до места достаточно быстро. Клинике принадлежала довольно обширная территория бывшего дома отдыха с красивыми, явно имеющими историческую ценность зданиями, на берегу Финского залива. Несмотря на позднее время, их встретили весьма учтиво. Оформление завершили в считанные минуты, в то же время Коля успел сделать предоплату за пребывание в течение четырнадцати дней и комплексное обследование. И вскоре женщину уже размещали в комфортабельной отдельной палате с чудесным видом на залив.

— Единственное, мы просим не частить с посещениями. Для нормального, полноценного обследования и лечения, необходимо избегать лишних эмоциональных потрясений. Приезжайте дней через десять. Но предварительно позвоните. Вот номер, — доктор протянул Коле визитку.

Возвращались в город в молчании. Каждый думал о своём.

— Не хочешь посидеть в каком-нибудь кафе? — предложил Коля. — И кстати, может, возьмёшь хоть немного налички? Ты не обязана ни в чём нуждаться из-за всего этого.

— Знаешь… наверное, возьму. И если можно, не немножко. Я устала. Жутко хочется отдохнуть где-нибудь.

— Съезди, развейся, — Коля вручил ей, очевидно, давно заготовленный конвертик. — Так что насчёт кафе? Или в машине посидим, если хочешь. Мы за последнюю неделю столько всего провернули. И Василий решился на очень опасный эксперимент. Сам я не знаю, как его образумить.

— Ну, не знаю даже…

Раздавшийся телефонный звонок прервал Юлю на полуслове. Звонил лёгкий на помине старлей. Обрадовался, что ребята вместе, и сказал, чтобы срочно ехали к нему. По дороге Коля вкратце поведал о том, как они разместили камеры возле клиники, о прослушках и жучках у «папашки», о том, как нашёл «пансионат», о эксгумации Стёпиного тела, о решении старлея попасть в «пансионат» в качестве «работника».