Высокий худой мужчина без всякого выражения на лице равнодушно смотрел на нее сверху вниз.

— Пар иси, мадам, — указал он ей дорогу, тыча пальцем в нужном направлении и немедленно привлекая внимание полудюжины мальчиков, которые вертелись вокруг пассажиров в поисках заработка. Ну, конечно. Французский. Амбер готова была самой себе поддать за глупость. Он выкрикнул что-то, и перед ними появился шустрый мальчишка с яркими глазами, одетый в майку с изображением зайчика из «Плейбоя». Он улыбнулся, схватил чемодан Амбер за ручку, отпустил какое-то язвительное замечание в сторону своих дружков, которые стояли, ревниво и молча наблюдая за тем, как он следует за высоким мужчиной, направляясь на парковку. Снаружи была просто парилка, влажность такая, что моментально бросало в пот, несмотря на собирающийся дождь. Дьедонне, так немыслимо именовался ее провожатый, сообщил Амбер, что они собираются посетить дом министра на следующий день, потом она отправится в Тимбукту на самолете, а оттуда на внедорожнике уже в Тегазу.

— И сколько времени займет все это? Я имею в виду путь в Тегазу.

— Иногда два, иногда четыре дня, — пожал плечами Дьедонне. Было ясно, что для него понятие времени совершенно не имеет значения. Амбер нахмурилась. Макс говорил, что она успеет съездить туда и обратно за десять дней. Но если ей понадобится четыре дня только на то, чтобы добраться до этого проклятого местечка, а потом еще четыре дня на обратный путь, черт, черт.

— А Танде? Мсье Ндяи? Он… здесь, в Бамако?

— Нет. Мсье Танде в Тегазе. Он уже уехал.

— Ах вот как.

За окнами «мерседеса» с кондиционером проносилось Бамако. Они пересекли серую грязную реку, миновали один широкий бульвар, затем другой, а потом свернули к тому, что раньше, очевидно, было одним из старых пригородов для богатых.

Этот район был удивительно зеленым по сравнению с пустынной территорией вокруг аэропорта с торчащими повсюду недостроенными зданиями. Здесь были большие деревья с густой темной листвой, тонкие, как иглы, высокие пальмы, нагромождение дикорастущих цветов и буйной растительности. Повсюду виднелись роскошные цветы бугенвиллеи, взбирающейся вверх, как по опоре, по плоским ярко-оранжевым деревьям. Броские, нарисованные от руки знаки на всех перекрестках указывали дорогу к Резиденции посла Франции или к салону красоты «Амината». Машина остановилась перед высокой белой стеной, по верху которой змеились кольца колючей проволоки. Часовой в форме стоял по стойке смирно, пока ворота медленно открывались. Колеса с громким хрустом проехали по гравию, и машина остановилась на парковке перед большим домом с темно-зелеными ставнями на сверкающих белизной стенах, с огромными верандами под арками.

Служанка в униформе и молодой человек в шортах и рубашке цвета хаки стояли навытяжку, пока Дьедонне открывал перед ней дверь. Он что-то коротко приказал, и молодой человек вытащил ее чемодан из багажника машины. Они пошли через анфиладу темных прохладных комнат по дому, который казался лабиринтом, миновали небольшой внутренний дворик, сворачивали из одного коридора в другой, пока наконец служанка не остановилась перед украшенной тонкой резьбой высокой деревянной дверью и не открыла ее. За дверью оказалась огромная комната, прекрасно обставленная, просторная и показавшаяся уставшей Амбер оазисом. Молодой человек осторожно внес ее багаж и поставил его на невысокую резную скамеечку в изножии кровати. Затем и молодой человек, и служанка молча удалились.

Амбер осмотрелась вокруг. Комната была замечательна — светло-зеленые стены, темный отполированный деревянный пол и два-три предмета мебели времен колониальной эпохи. Здесь была низкая широкая кровать, накрытая покрывалом с абстрактным узором из неровных пятен зеленого, черного и цвета ржавчины. Небольшой письменный стол в углу и два широких белых плетеных кресла, накрытые такими же покрывалами, как и на кровати. Амбер взглянула в окно, занимавшее всю стену от пола до потолка. За окном открывалась большая веранда, вся уставленная растениями в терракотовых горшках. Кто бы ни был декоратором в доме мадам Ндяи, он определенно обладал прекрасным вкусом. Она подошла к двери на противоположной стороне. Большая ванная комната с душем, биде и туалетом за деревянной резной перегородкой. Амбер взглянула на себя в зеркало, висящее над умывальником, и подумала, что выглядит ужасно после десятичасового перелета. Она посмотрела на часы. Было шесть часов вечера. И, как будто бы по сигналу, раздался крик муэдзина, призывающий всех правоверных к вечерней молитве, снаружи доносился однотонный успокаивающий звук пения. Она слышала, как по внутреннему дворику ходят люди. Надо принять душ и отдохнуть. У нее не было ни малейшего представления о том, кто жил в доме, или о том, чем в этом доме принято заниматься по вечерам. Все ее мысли вертелись вокруг одного, расстроившего ее сообщения, что Танде Ндяи находится от нее на расстоянии двух или четырех дней пути. А еще ей хотелось есть, но здесь ничем съедобным не пахло, а она совсем не была уверена в том, что найдет дорогу назад в этом замысловато устроенном доме или увидит кого-то, чтобы спросить о еде. Она направилась прямиком в душ. Давление воды было слабеньким, но зато она была горячей.

Она лежала голой на простыне, слушала слабые звуки шагов людей, ходивших по улице, пение сверчков, уже начавших свою серенаду. Ночь спустилась на землю моментально, сквозь ставни она видела, как быстро меркнет свет.

Она лежала на спине, наслаждаясь тропическим жаром, который окутывал ее, казалось, что между температурой ее тела и воздуха вокруг нет никакой разницы, все слилось воедино. Она сонно подумала о том, что надо бы завести будильник, пока она не заснула, но эта мысль утонула в легком сне без сновидений.

На следующее утро ее разбудил громкий крик с минарета, призывавший к утренней молитве. Она открыла глаза, привстала, бросила взгляд на будильник на прикроватном столике и, удивившись, легла снова. Она проспала почти двенадцать часов подряд. Сейчас была половина шестого утра. Снаружи пробивались первые лучи восходящего солнца, которые проникали в комнату сквозь ставни. Надо выехать в местный аэропорт в восемь утра, так сказал ей Дьедонне. Она лежала в постепенно рассеивающейся темноте, размышляя о том, зачем и во что сама себя втянула. Вся эта запланированная поездка, казавшаяся в Лондоне несколько безумным, но очень увлекательным предприятием, при ближайшем рассмотрении постепенно превращалась в ночной кошмар наяву. Ей хотелось заползти обратно в свою уютную норку, в безопасность и анонимность своей лондонской квартиры, войти в метро в 8.15, как она делала каждое утро, и отправиться прямиком в тот мир, который хорошо знала и где чувствовала себя в безопасности. Ей не хотелось оставаться в мире Макса, полном таинственных теней, с его контактами и сделками, осуществляемыми на этой территории. Она закрыла глаза. Тимбукту? Она с ума сошла?

Да, решила она, глядя из окна на то, как крохотный самолет заходит на посадку. Она сошла с ума. Совсем. Пилот — молодая француженка, вдвое ниже Амбер, должна была сидеть на подушке, чтобы смотреть поверх панели управления. Девушка остановила мотор и обернулась, чтобы улыбнуться ей.

— Вуаля! Мы здесь! — Ее руки сложились в изящный жест, ничего не говоривший Амбер. Амбер снова уставилась в окно. Здесь не было ничего. Буквально ничего. Маленькое низкое здание, почти засыпанное песком, пара ослов, бродящих вокруг, разбитый «лендровер» без задних колес. После шума, который создавал при полете маленький шестиместный самолет в течение двух прошедших часов, тишина казалась гнетущей.

— Это — здесь? — спросила она, отстегивая ремень безопасности.

— Боюсь, что да. В трех милях к югу находится старый город. Что, вы говорили, собираетесь здесь делать?

— Я не останусь в Тимбукту. Я еду дальше на север в Тегазу.

Пилот удивленно подняла бровь.