Спотыкаясь, Пендрейк побрел вперед, и в голове его мелькнула лукавая мысль, что теперь благодаря этому свету он сэкономит энергию фонаря. По какой-то неясной причине это казалось очень важным. Пендрейк захихикал. Как же невероятно смешно, что он, тот, кто вскоре должен будет умереть, вдруг оказался в этот чрезвычайный момент своей жизни в подземном мире, где некогда жили разумные существа.

Его хихиканье переросло в безумное, неконтролируемое веселье. Но в конце концов оно закончилось — когда не осталось больше сил — и Пендрейк устало прислонился к стене, уставясь на крошечный ручеек, который пересекал пещеру, вытекая из большой трещины в камне и исчезая в воронке у противоположной стены. «Я сейчас перейду этот ручей, — сказал он себе с уверенностью, — а затем…»

Ручей! Шок от осознавания просходящего был таким сильным, что вызвал головокружение, из-за которого он споткнулся и упал как подкошенный. Удар металла и пластика о камень грохотом отозвался в ушах; этот лязг вернул ему ощущение реальности.

Пендрейк насторожился, его сознание прояснилось, и он вышел из оцепенения.

Вода! Это явилось для него еще большим сюрпризом. Осознавание происшедшего заполнило весь его мозг, затем проникло во все мышцы, но все равно шок был невероятной силы. «Вода! И она течет откуда-то.! Значит, там, дальше, уже долгое время нет холода! Стаскивай с себя шлем, все равно, есть здесь воздух или нет». Почему-то Пендрейку казалось, что он будет жить, если напьется сейчас воды.

Он неуверенно поднялся на ноги и увидел людей, шедших навстречу ему. Он мигнул и тут только подумал с тревогой и удивлением: «Они без скафандра и шлемов! Странно одетые, признаться. Забавно!»

Прежде чем он успел подумать еще о чем-либо, сзади послышался топот ног. Он повернулся и увидел дюжину людей, бегущих к нему. Неожиданно сверкнули ножи. Хриплый голос выкрикнул:

— Убейте чертова шпиона. Грязный шпион!

— Эй! — хрипло выдохнул Пендрейк.

Его голос утонул в кровожадных воплях. Его толкнули — и у него не было сил даже поднять руку. В ту же секунду сверху его ударили дубинкой, и в этот момент его удивление достигло высшей точки…

Нападавшие на него были не немцами!

Четыре года минуло с того времени, как одним августовским днем 1972 года Пендрейк обнаружил двигатель; и уже почти год минул со дня его побега от амазонок Джефферсона Дейлса, большую часть которого он провел с Элеонорой, отращивая и восстанавливая свою руку. Снова наступило лето. И в августе 1976 года не было никаких зацепок относительно того, что случилось с исчезнувшим летчиком и его похищенной женой. В эти летние дни, когда все были озабочены своей судьбой, никого, похоже, не интересовало, где находятся мистер и миссис Джеймс Пендрейк.

Но все-таки одна зацепка была.

Кончился август 1976 года. Земля вздохнула десятью тысячами ветров. Первое сентября перешагнуло международную линию разделения дат. Когда оно достигло восточно-американского побережья, задул северо-восточный ветер, метеорологи вывели свои кривые и сделали краткое сообщение, что зима в этом году будет ранней.

Ко второй половине первого сентября скрытые данные были обнаружены. Комиссар ВВС Блейкли, оправившись от тяжелого гриппа, вернулся в свой офис. Разбирая набравшиеся за время отсутствия дела, он наткнулся на папку с делом миссис Пендрейк. Это имя сначала не вызвало у него никаких ассоциаций.

— Почему это лежит на моем столе? — спросил он у секретарши.

— Эта женщина пыталась связаться с вами во время вашей болезни, — последовал ответ. — Она была в совершенной истерике и несла что-то насчет атомного двигателя и организации, которая перевозит эмигрантов на Венеру. Все это походило на бред сумасшедшего, но, когда я попыталась связаться с ней вчера и позвонила ей домой, мне сообщили, что она уехала, не предупредив никого. Позже обнаружили записку, но прислуга считает, что на самом деле записка написана не рукой миссис Пендрейк. И поскольку до этого вы уже имели дело с Пендрейками, — то есть с мистером Пендрейком, — то я подумала, что лучше обратить на это дело ваше внимание.

Блейкли кивнул и откинулся на спинку кресла. «Пендрейк! — задумался он. Потом залился краской, вспомнив унижение, которое он испытал. — Это же тот однорукий, который вышвырнул меня из дому, а потом прислал список с именами и адресами физиков-ядерщиков…»

Мысль его застыла в ужасном предчувствии. Кровь застучала в висках. «Это может разрушить мою психику!» — подумал он. Через некоторое время, Блейкли, мертвенно-бледный, проглядел дело Пендрейка и перечитал письмо со списком: доктор Мак-Клинток Грейсон, Сайрус Лэмбтон… Здесь было, о чем подумать: он читал о смерти этих людей в автокатастрофе… Это дело казалось все сложнее и сложнее с каждой минутой. Вспотев, он прочитал свой собственный ответ на письмо Пендрейка: «…дальнейшая переписка представляется бессмысленной…»

Долгую минуту он вглядывался в этот треклятый документ. Наконец сжал губы и потянулся к кнопке интеркома:

— Сначала вызовите мне Кри Липтона из Федерального бюро расследований, — сказал он, — а потом Неда Хоскинса, патентоведа.

Коренастый мужчина проник в отель через тайный вход. Он чувствовал, что за ним наблюдают, и вот, наконец, дверь открылась. Его провели по коридору. Через несколько минут он оказался в святая святых.

— Ваше превосходительство! — поклонился он.

Высокий худощавый мужчина, сидевший за большим металлическом столом в офисе на Пятой авеню, вперился в него глазами, столь яркими и непреклонными, что казались сверкающими отверстиями в его голове.

— Герр Бердман, — сказал он, — ФБР расследует исчезновение миссис Пендрейк. Им уже известно, что самолет взлетел сразу после приземления. Этого нельзя было делать.

Коренастый мужчина в испуге сглотнул.

— Возможно, у этих людей не было выбора. Иногда поспешное исчезновение бывает необходимым.

— Меня не интересуют причины. — Холодный голос был неумолим. — От сурового наказания этих людей спасает только одно — до этого времени никто не связывал нас с этим делом, и поэтому, возможно, пришло время прибегнуть к крайним мерам предосторожности и сжечь некоторые строения согласно плану Д2. Мы должны быть уверены, что не останется ничего, что могло бы навести на наш след. Проследите за этим.

— Это будет сделано, ваше превосходительство, и немедленно.

— И еще одно. Относительно самого Пендрейка. Мы не должны считать, что он мертв. Его след от отломившего крыла самолета ведет в кратер. В ходе поверхностного расследования установлено, что он все еще был жив, но ему приходилось время от времени зарываться в пыль, и поэтому мы можем считать, что автоматическая подогревающая система его скафандра, скорее всего, повреждена во время крушения.

— Я полагаю, что, чтобы прояснить этот вопрос до конца, мы должны теперь подготовить военную кампанию против обитателей пещеры. Мы и так слишком долго терпели их вызывающее поведение…

Пендрейка разбудило какое-то мелодичное посвистывание. Оно раздавалось откуда-то слева, но от восхитительной слабости в каждом нерве и мышце и давно забытого удовольствия от лежания на чем-то мягком и удобном ему не хотелось поворачивать голову, чтобы взглянуть на человека, который издавал разбудившие его трели.

Спустя секунд до Пендрейк вдруг осознал, что он жив и что это каким-то образом не согласуется с тем, что происходило перед этим.

Но он остался лежать неподвижно. Через некоторое время он поймал себя на том, что в удивлении уставился на освещенный свод пещеры, который возвышался над ним, вероятно, на расстоянии не меньше мили. Он закрыл глаза и покачал головой, словно стараясь прояснить свой разум от любых фантазий, потом снова открыл глаза. Чудовищных размеров крыша оставалась на прежнем месте. То, что было узкой змеей-коридором пещеры, каким-то образом разрослось и превратилось в подземную необъятность.