Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Теперь — человек! Что давало право на такой шаг? Десятки, сотни, тысячи экспериментов в лабораториях ученых и исследователей, десятки запусков ракет с обширными программами медико-биологических исследований, полеты кораблей-спутников.

К этому времени был создан и проверен сложнейший комплекс наземного связного и командного оборудования — сеть специальных станций, оснащенных радиолокационными и радиокомандными средствами для точнейших измерений параметров орбиты корабля, состояния их бортовых систем, регистрации всего необходимого комплекса сведений о жизнедеятельности живого организма и характеристик окружающей среды.

Телевизионные средства и системы связи позволяли наблюдать изображение космонавта и поддерживать с ним двухстороннюю радиосвязь. Работой всех наземных станций руководил особый командный пункт, куда по автоматизированным линиям связи поступала вся принимаемая с космического корабля информация.

Словом, к 1961 году был накоплен достаточный опыт в создании автоматических устройств, обеспечивающих подготовку ракет на старте, их запуск и полет по строго расчетной траектории. Конструкторы научились решать задачи обеспечения орбитального полета, спуска и приземления кораблей.

На космодроме, в правом коридоре первого этажа монтажного корпуса, стук молотков, запах свежей краски. Народ снует взад и вперед. Даже со стороны видно — идет какая-то спешная подготовка к чему-то необычному. Готовились принять будущих космонавтов. Для этого были выделены специальные помещения. В одном из них — комната отдыха с мягкой мебелью и прочей немудреной, скажем прямо, утварью, раздобытой космодромными снабженцами. А уж в других — иначе. Вот — «кресловая». В ней царство Федора Анатольевича Востокова. Здесь будут готовить и проверять все системы кресла космонавта, этого хитрого сооружения, перед тем как отдать его испытателям корабля для совместных проверок. Дальше «скафандровая». Это тоже вотчина Востокова. Есть и медицинская комната — для предполетного обследования космонавта со всем необходимым для этого оборудованием, ну и, наконец, — «гардеробная» — здесь последняя процедура перед отъездом на старт — облачение в космические «доспехи».

Сергей Павлович явно нервничал. Встретив меня в монтажном зале, он остановился и вполголоса, глядя не на меня, а куда-то в стену, сказал:

— Ваш заместитель — серьезный человек? Да вообще, что они там думают? Решили «Восток» на космодром по частям присылать? Что же это такое?

На эти вопросы я, естественно, ответить не мог. Да, пожалуй, Королев и не ожидал от меня ответа.

С моим замом, Евгением Александровичем Фроловым, крутившимся на заводе с подготовкой «Востока», я связался по телефону. Он жаловался мне на то, что очень уж трудновато приходится. Очень хотели все сделать как можно лучше, как можно надежнее, и вот в самый последний момент, когда уже почти все было закончено и корабль был собран и осталась последняя операция — проверка антенного хозяйства, в одном тракте появилось что-то похожее на короткое замыкание. Закон подлости. Стали искать. Разобрали чуть не половину корабля, а дефект тут возьми и пропади. Так и не поняли, что же было тогда при последней проверке. Ну, раз непонятно, то решение одно — заменить весь антенный тракт полностью. А на это, естественно, нужно время, и не пять, и не десять минут. Это все было в спускаемом аппарате. Поэтому он и задержался с отправкой, а приборный отсек отправили, чтобы у нас работа не стояла.

Вот это и волновало Главного. В общем-то ничего особенно страшного не случилось. Начались испытания приборного отсека. Так можно было. А спускаемый аппарат доставили на следующий день. Следом за ним прибыло и пополнение испытателей. Прилетел и мой зам. Встретились мы к вечеру.

— Ну и хитрый же ты, — начал он, блеснув стеклами очков. — Уехал, меня бросил, а сам здесь загораешь…

— Загораю… Это ты верно подметил. Ну, ладно, расскажи, как на заводе?

— Крутились будь здоров! Ваша-то первая сборная здесь. А нам что прикажете? Корабль-то какой? Не для Стрелки с Белкой. Сам понимаешь. Печенкой каждый болтик чувствовали. Но без «бобов» не обошлось. Про антенные дела я тебе по телефону докладывал. Думаешь, нам приятно было?

— Да-а… И Сергей Павлович здесь нервничал. Я пытался ему что-то говорить, да где там. Ты его знаешь.

— Знаю немного. Да вот еще разок «познакомиться» пришлось.

— Это когда же?

— А вот когда ему директор завода о посылке по частям докладывал. Я в это время рядом стоял. Директор только начал говорить, но почти сразу замолчал, покраснел только, молчал, молчал, потом мне трубку передает. А Королев еще не кончил говорить, и конец его фразы мне пришлось выслушать. А она как раз и предназначалась вашему заму, дорогой мой начальник. Ну, не прямо мне, я чуть рановато трубку схватил. Пришлось мне сказать, что я сам все хорошо слышу. Сергей Павлович осекся на секунду, а потом говорит: «Ну и хорошо, что сами слышите. По крайней мере, без искажений». Может, мне пора уже заявление подавать — по собственному желанию, а?

— По собственному? Не спеши. Я раз подал. Его эСПэ взял, в свой сейф запер и сказал, что отдаст когда-нибудь потом, через несколько лет. Так что не советую. Кстати, у нас говорят, что тот, кому он ни разу не обещал уволить, — плохо работает…

На столах в «скафандровой» лежали два приготовленных комплекта космических «доспехов», точь-в-точь таких, в которых предстояло лететь Гагарину или Титову. Чтобы случайно не повредить летных скафандров, все тренировочные работы проводились в запасных.

Первым одевается Гагарин. За всей этой процедурой внимательно наблюдает Федор Анатольевич, изредка вмешивается в процесс одевания. Ведь каждый этап этого весьма непростого процесса тщательно продуман, проверен, оттренирован: только нужные движения, только нужные вещи под рукой, помощь товарищей только тогда, когда она действительно нужна.

Посмотрев на процедуру одевания, я вышел в монтажный корпус проверить, все ли готово к тренировочной посадке в корабль. Это было предусмотрено программой подготовки на технической позиции космодрома, здесь, в монтажно-испытательном корпусе.

«Восток» во всем своем величии стоял на высокой подставке, ярко освещенный мощными «юпитерами» — имуществом кинооператоров, получивших наконец разрешение на съемку. Чтобы космонавту не карабкаться в корабль по какой-нибудь там стремянке, специально был построен особый лифт. Только-только мы успели проверить работу этого сооружения, прокатившись на нем раза три вверх и вниз, как в дверях показались две неуклюжих ярко-оранжевых белоголовых фигуры. За ними целая свита в халатах.

Чуть обогнав остальных, Сергей Павлович догнал Гагарина, взял его под руку и что-то оживленно стал ему говорить. И тот и другой, а затем и шедший рядом с ними Титов громко рассмеялись.

Я подошел к ним.

— Так вот, порядок принимаем следующий, — Королев посмотрел на корабль. — Первым садится Гагарин. Так, Юрий Алексеевич? Вы, Олег Генрихович, и товарищ Востоков ему помогаете. Больше никого. Ясно? Потом, когда космонавт займет свое место, можно будет подняться медику, потом радисту, потом телевизионщику. Больше трех человек чтобы я наверху не видал. Понятно? После Юрия Алексеевича будет садиться Герман Степанович. У вас все готово?

— Готово, Сергей Павлович.

— Ну, добро! Все их замечания и пожелания запишите. Потом разберем. Действуйте!

Пока шел этот разговор, вокруг собралось довольно много зрителей, не занятых сейчас работой испытателей, но близко никто не подходит. Вокруг площадки с «Востоком» на тоненьких прутиках-стойках белая ленточка — граница доступного.

Подошли к лифту, десять секунд подъема — и Гагарин перед открытым люком кабины. В ней пока полумрак. Поддерживая Гагарина, помогаем ему подняться к люку, закинуть ноги и лечь в кресло. Хотя и не очень изящно все это получилось, но получилось. Теперь дело за Юрием. Он должен провести проверку систем скафандра, кресла, поработать с системами корабля. Только я отошел в сторону, как вижу, что на лифте к нам поднимается Володя Суворов, мой давний «враг» — оператор Центрнаучфильма. А «враг» потому, что интересы кино и наши, производственные, по времени почти никогда не совпадали. Иными словами, мы должны были давать возможность киношникам снимать то, что им было нужно, как раз тогда, когда у нас на счету каждая минута. Сколько же у нас было конфликтов по этому поводу! Но должен сказать, это не мешало нам быть друзьями и оставаться ими до сих пор.

25
{"b":"209014","o":1}