Воскресенский приотстал, и, когда руководитель стартовой команды приблизился к нам метров на десять, Королев вдруг резко сбавил шаг, пропуская меня вперед. Посчитав неудобным нарушать «субординацию», я тоже мгновенно «нажал на тормоза», в результате стартовик оказался между нами обоими. Он был озадачен: кому же из нас докладывать? Замешательство длилось недолго, и, попеременно глядя то на Королева, то на меня, своего непосредственного начальника, он доложил нам обоим:

— Все стартовое и вспомогательное оборудование к приему ракетно-космического комплекса готово!

Задубленное, обветренное, обожженное солнцем красновато-коричневое лицо этого человека было суровым и сосредоточенным. Сколько я знал его, он большую часть времени находился на старте: и зимой, и летом. Это и наложило отпечаток на его внешность. Пожимая ему руку, Сергей Павлович не преминул шутливо поддеть стартовика:

— Н-да, Владимир Гаврилович, а ведь не будет вам продвижения по службе. Чует мое сердце: не будет!

Своей излюбленной «подначкой» по поводу «продвижения по службе» Королев пользовался не часто и только по отношению к тем, кого хорошо знал и уважал. Стартовик был умелым организатором, знающим специалистом-практиком, но, к сожалению, возраст этого незаурядного испытателя не позволял надеяться на получение им высшего образования. Это тяготило и его самого, заставляя задумываться над будущим. Шутка Главного, по-видимому, затронула его больную струну, это не ускользнуло от наблюдательного Королева:

— Не обижайся, старина. Я просто так… И уже в мою сторону:

— Исключительно дельный человек! Давно его знаю, еще с первых ракет… Работяга!

Было приятно, что еще один испытатель космодрома получил достойную оценку не слишком-то щедрого на похвалы Главного конструктора. Впрочем, надо отдать должное Королеву: он не упускал случая отметить специалиста космодрома, который своей испытательской хваткой, глубокими знаниями и отношением к делу хотя бы раз обратил на себя его внимание. Зорок был глаз Сергея Павловича. Ох как зорок! Ну, а о его памяти на хороших работников и говорить не приходится… Дай бог каждому руководителю такого ранга иметь такую память!

Миновав въездные ворота и плавно покачиваясь на стрелочных переходах, тепловоз с установщиком приближался к старту.

— По местам! — прозвучала команда по громкой связи, многократно усиленная динамиками. Дробь каблуков испытателей, бегом занимавших свои места, еще раз возвестила о начале работы на старте. Тепловоз дал короткий предупредительный гудок и, протолкнув установщик еще на несколько метров, остановился. Юркий железнодорожник в один миг поднырнул под платформу прикрытия, быстро проделал свои манипуляции с автосцепкой и так же быстро выскочил обратно. Свисток. Отмашка желто-зеленым флажком. И тепловоз, вновь взревев дизелями, тронулся в обратный путь, оставив ракету на месте…

«Интересно, чем заняты сейчас Гагарин и Титов? — мелькнула мысль. — Наверное, спят еще». Но тут же меня отвлек кто-то из стартовиков, и я снова переключился на дело.

Стартовая система была готова к приему ракеты. Ее поворотный круг, служивший основанием для всех остальных металлоконструкций, был вполоборота развернут и обращен к железнодорожной колее широким проемом между массивными основаниями-опорами двух несущих стрел. Две другие стрелы и опора кабель-заправочной и верхней кабель-мачты находились на противоположной стороне. Именно через этот проем, куда свободно проходила часть носителя, ракета и должна была устанавливаться в стартовую систему. Обе мачты, чтобы не мешать этому процессу, находились в откинутом от центра поворотного круга положении.

Сами несущие стрелы также были в «развале». В таком положении они образовывали четырехлепестковый венчик огромного диковинного цветка (некоторые сравнивали его с тюльпаном, но у меня почему-то такой ассоциации не возникало). Опущенные горизонтально и почти лежащие на бетоне, фермы обслуживания скорее походили на широко распростертые руки радушного хозяина, готового заключить в свои объятия дорогого и желанного гостя.

— Установить ракету в стартовую систему! — вновь включилась громкая связь. И в тот же момент установщик облепили со всех сторон люди. Одни снимали ограждение на проеме поворотного круга, освобождая дорогу ракете, другие, ухватившись за толстый резиновый кабель, сматывали его с барабана установщика и, словно черную змею, подтягивали к силовой распределительной коробке. Операторы уже «колдовали» в кабине своего агрегата, готовясь начать основную работу. Вскоре глухо завыли моторы, и установщик стал медленно, самоходом, подтягиваться к поворотному кругу. Дойдя до упора, он остановился, а затем, опираясь на два домкрата, начал медленно приподниматься. Так «выжимается» на руках ничком лежащий человек, выполняющий гимнастические упражнения.

Очень интересно наблюдать за испытателями. Непосвященному могло показаться, что работа идет излишне суматошно, неорганизованно, что стартовики, делая все сразу, только мешают друг другу. Но прошли считанные минуты, и вокруг установщика все опустело…

— Поднять стрелу установщика! — прозвучала очередная команда. И снова своим монотонным гулом отозвались электромоторы установщика. Теперь уже мощные руки агрегата — два гидродомкрата подъема стрелы — напрягли свои «бицепсы» и стронули ее с места. Упруго «кивнув» головной частью, ракета медленно пошла вверх, все более и более нацеливаясь в зенит. Вырастая на глазах, она становилась все величественней.

Ракета была еще достаточно далека от вертикали, когда симфония старта вновь усилилась. Это пришли в движение несущие стрелы, готовые подхватить ее на свои сильные руки. Следом за ними пришли в движение и фермы обслуживания.

Вскоре несущие стрелы, на верхних площадках которых уже оказались вездесущие стартовики, сомкнулись в «пирамиду» и крепко сжали ракету в своих стальных объятиях. Обе мачты встали на свои места, прильнув к ее стройному корпусу, а фермы обслуживания, сойдясь вместе, своими площадками охватили ракету. Еще одна команда руководителя, и стартовая система, развернувшись вместе с ракетой вполоборота, заняла рабочее положение. Теперь дело за прицельщиками…

Вскоре должны были прибыть испытатели ракеты-носителя и космического корабля «Восток». На месте установщика уже стоял агрегат обслуживания третьей ступени и самого корабля с лифтом для подъема космонавта. Чуть слышно гудели вентиляторы воздухоподогревателя, подававшего по вздувшимся шлангам теплый воздух под головной обтекатель. Это необходимо для обеспечения температурного режима корабля. Под хвост ракеты, заглубленной в стартовом сооружении, для подготовки двигателей и проведения заправки подвели кабину обслуживания…

«Молодцы стартовики, славно поработали — быстро, четко, слаженно! — подумал я и снова вспомнил о том, кому предстояло лететь на «Востоке». — О чем он думает сейчас? Каковы его чувства? Представляет ли он, что его ждет впереди?»

Предстартовые испытания ракеты-носителя и корабля «Восток» не так впечатляющи, как действия стартовиков: нет той динамики и обозримых превращений, когда все возникает и растет на глазах, как дом на строительной площадке. Теперь все делается довольно скрытно и незаметно для любого постороннего и несведущего наблюдателя. А если и проявляется что-то на «генеральных испытаниях»— апогее всей деятельности ракетчиков, — то все равно не так броско и откровенно. Но именно при этих испытаниях окончательно проверяется и оценивается работа всех приборов, систем и агрегатов ракетно-космической системы в совокупности с наземным испытательно-пусковым оборудованием (по терминологии испытателей — «землей»).

Испытатели, как врачи различных специальностей, каждый по своему профилю, «ощупывали, прослушивали, простукивали своего «пациента» — ракету, придирчиво проверяя состояние ее «здоровья», проигрывая на земле все этапы полета от момента начала подготовки к пуску и самого старта до вывода пилотируемого корабля на орбиту и отделения от носителя.