Вполне естественно, что Кеннеди стал подумывать о том, чтобы взойти на следующую, более высокую ступень американской политики — попасть в сенат, верхнюю палату конгресса. Правда, одновременно пришло и соображение о том, не следует ли попытаться стать губернатором родного штата Массачусетс. Но этот вариант был отвергнут почти с ходу. Уже прошло то время, когда губернаторство являлось определенным мостиком к президентскому креслу, как это было до начала 1930-х годов, когда Франклин Рузвельт построил свою карьеру именно таким образом: заместитель министра — сенатор штата — губернатор штата — президент. По поводу губернаторства Джон высокомерно заметил: «Я не могу представить себя в этой дыре, вынося постановления по делам каких-то золотарей»{395}. Более приемлемым путем к восхождению на высший пост, определенно, было членство в верхней палате конгресса.
В качестве члена палаты представителей Джон Кеннеди посетил многие страны. В 1951 году он дважды побывал за границей, причем обе поездки служили главным образом не решению каких-либо конкретных вопросов внешней политики, а должны были показать компетентность и авторитет будущего претендента на сенатское место.
Первая продолжительная поездка (о кратком посещении Ирландии и Великобритании говорилось выше) состоялась в январе—феврале 1951 года. Он побывал в Великобритании, Италии, Франции, Западной Германии, Югославии и Турции. Весьма памятными для него были встречи с римским папой Пием XII и югославским лидером Иосипом Броз Тито.
Наблюдатели особенно отмечали важность пребывания Кеннеди в Белграде и его встречу с маршалом Тито на его роскошной вилле неподалеку от столицы. Прошло всего три года после разрыва дружеских связей между Югославией и СССР. Тито в полной мере сохранял в своей стране тоталитарную систему, но в области внешней политики пытался найти подходы к западным державам, которые, однако, очень осторожно относились к югославскому диктатору, имея в виду насильственный характер его режима и полагая, что между Тито и Сталиным может произойти примирение.
Джон принадлежал к тем, кто стремился сломать эту традицию и установить с Югославией нормальные межгосударственные отношения, пойти даже на оказание ей экономической помощи. Кеннеди интересовало, насколько прочно держит Тито власть в своих руках, не может ли произойти внутренний переворот, спровоцированный советской агентурой. В ответ на прямой вопрос о возможности интервенции против его страны или какого-либо выступления против его власти изнутри Тито ответил, что таковая, если и существует, то в самой малой степени. Кеннеди цитировал маршала: «Мой народ уверен в своем будущем. Но я не пророк, и мы готовимся к любой неожиданности». Особо подчеркнув сорвавшееся с языка Тито выражение «мой народ», Джон пришел к общему выводу, что дальнейшее распространение коммунизма в Европе почти полностью исключено, если по какой-либо причине не произойдет экономический коллапс{396}.
Зарубежная поездка укрепляла Кеннеди в убеждении, что СССР проводит экспансионистскую внешнюю политику, что необходимо сдерживать мировой коммунизм. Средствами к этому являются военная мощь США, усиление помощи странам Западной Европы, увеличение численности американских войск в различных регионах земного шара, но прежде всего на Европейском континенте, разумеется, при активном участии самих европейцев в оборонительных усилиях.
Поездка Джона широко освещалась американской прессой, которая каким-то особым чувством начинала воспринимать его не просто как молодого, начинающего политика, а как деятеля, обладающего самым серьезным политическим потенциалом.
По возвращении состоялось выступление Кеннеди на совместном заседании комиссий сената по иностранным делам и по вооруженным силам. Комиссии обсуждали в это время жизненно важный вопрос о степени целесообразности отправки новых американских подразделений в Западную Европу. Джон убеждал членов комиссий в особом значении Западной Европы для стратегических интересов США. Он считал совершенно необходимым послать туда дополнительные контингенты американских войск. Но вместе с тем он жаловался на «несправедливость» — тот факт, что союзники и партнеры США стремятся переложить именно на заокеанскую державу все траты по сохранению безопасности старого континента. США должны настаивать, чтобы другие страны НАТО несли соответствующие расходы, говорил он{397}.
Еще более важной являлась его вторая поездка осенью 1951 года. На этот раз Джона сопровождали брат Роберт и сестра Патриция. Почти два месяца продолжалось это путешествие по ближневосточным и азиатским странам, начиная с Израиля и соседних Сирии и Саудовской Аравии, дальше через Индию, Пакистан и Вьетнам и завершая воюющей Южной Кореей. Путешественники преодолели почти 40 тысяч километров, то есть расстояние, равное длине экватора.
Джон встречался с американскими генералами Джозефом Коллинсом и Мэтью Риджуэем, с командующим французскими войсками в Индокитае Жаном-Мари де Латром де Тассиньи, премьер-министрами Израиля Давидом Бен-Гурионом и Индии Джавахарлалом Неру, главой государства в Южном Вьетнаме Бао Даем, сотнями послов, министров, всяческих советников, журналистов и т. п.
Особо глубокое впечатление произвели на конгрессмена изменения в Палестине. Он был просто поражен масштабом строительных работ, развитием транспортной системы, укреплением армии в молодом еврейском государстве.
В то же время оценка возможности примирения между евреями и арабами была пессимистической. После дискуссий с руководителями обеих общин Джон записал: «С американской точки зрения, необходимо обращать особое внимание на примирение между арабами и евреями, но перспективы этого туманны. Евреи очень агрессивны и уверены в себе. Арабы боятся экспансии. Они говорят, что она неизбежна, так как евреи поощряют иммиграцию»{398}.
Разумеется, это была не «американская» точка зрения, а личное мнение конгрессмена. Однако оно разделялось значительной частью американской общественности, которая стремилась занять своего рода нейтральную позицию в ожесточенной борьбе между государством Израиль и палестинскими арабами, решительно отвергавшими его право на существование. Пройдет время, и со второй половины 1960-х годов симпатии подавляющего большинства американцев окончательно склонятся в пользу государства Израиль и еврейской эмиграции в Палестину. Братья Джона будут в числе активнейших сторонников такой ориентации. Сам Джон в последние годы жизни также начнет поворачиваться к этой позиции, но завершить эволюцию своих взглядов не успеет.
Менее яркие впечатления сложились от посещения других стран, особенно Индии. Премьер этой страны Джавахарлал Неру, ставший ведущей фигурой в формировавшейся группе стран третьего мира — не принадлежавших ни к советскому, ни к западному блокам, лидер страны, только недавно завершившей освобождение от британского колониального господства, смотрел на американского молодого политика свысока. Джон с обидой отмечал, что во время разговора с ним Неру глядел в потолок и вроде бы совсем не слушал, что ему говорил американец, но зато демонстративно галантно вел себя по отношению к его сестре Патриции. Роберт же отмечал позже: «Мой брат навсегда это запомнил. Мы же по поводу этого [происшествия] смеялись»{399}.
Посетив Индокитай, Джон Кеннеди довольно быстро пришел к выводу о весьма опасном положении, в котором оказались Франция и ее вооруженные силы на этом полуострове. Вместе с тем он размышлял о серьезных политических трудностях для его страны в связи с военными действиями Франции, продолжавшей в регионе вооруженную борьбу против антиколониальных сил, называемых Вьетминь — Лигой борьбы за независимость Вьетнама, руководимой коммунистами во главе с их лидером Хо Ши Мином. Продолжая поддерживать Францию как союзницу по НАТО, занимая решительную антикоммунистическую позицию, Кеннеди раньше многих других американских политиков стал осознавать, что жесткая политика военного подавления национальных сил во Вьетнаме, скорее всего, обречена на неудачу, что необходимо искать конструктивные решения. Таковых, однако, он пока не находил. Рассуждая, кого должны поддерживать американцы — вьетнамцев, то есть коммунистов, или французов, Джон приходил к неутешительному выводу: «Мы по необходимости должны избрать французов и таким образом оказаться связанными с колониальной державой, которой противостоит большинство народа»{400}.
