Другим важным объектом внимания Эдварда Кеннеди в области внешней политики были взимоотношения США с Китайской Народной Республикой. Он был солидарен с курсом Белого дома на нормализацию диалога с коммунистическим Китаем и стремился внести в этот диалог личный вклад. Еще в 1971 году, при президенте Никсоне, он попытался стать первым американским политиком, который посетил бы эту страну с полуофициальной миссией.
Через китайское посольство в Канаде Эдвард стремился получить визу, но разрешение на въезд в КНР было обусловлено тем, что Кеннеди выступит с заявлением: Тайвань, мол, где сформировалось самостоятельное государство, связанное с США не только дипломатическими отношениями, но и договором о дружбе, является нераздельной составной частью Китая. От выполнения такого требования Кеннеди отказался и визу не получил{1324}.
Однако постепенно между обеими странами наметилась несколько большая терпимость. Неофициальный визит Никсона в Китай в том же 1971 году явно содействовал расширению связей. Усилия по нормализации продолжала администрация Картера. Именно она содействовала поездке Эдварда Кеннеди в Китай в самом конце 1977 года. Перед отъездом советник президента по национальной безопасности Збигнев Бжезинский попросил его во время бесед с китайскими деятелями обратить внимание на три вопроса: США стремятся к установлению дипломатических отношений, к достижению этой цели должны стремиться обе стороны, этим вопросом будет заниматься не только правительство, но и конгресс{1325}.
Эдвард побывал в различных городах. За его поездками, за соблюдением точного расписания визитов строго следила принимавшая сторона. Попытка встретиться со студентами в одном из университетов была пресечена: власти явно боялись нежелательных инцидентов.
Наиболее важная встреча состоялась в Пекине в канун Нового года с Дэн Сяопином — формально заместителем председателя Государственного совета (правительства), но фактически человеком, который сосредоточил в своих руках всю полноту власти в постмаоистском Китае и стремился к модернизации этой великой страны при безоговорочном сохранении коммунистического единовластия. Смысл того, что подробно пытался разъяснить Кеннеди своему весьма влиятельному собеседнику, состоял в том, что, по его мнению, США могут пойти на признание «единственного Китая», то есть отказаться от дипломатических отношений с Тайванем, но для этого им необходима поддержка со стороны самих китайских властей. Состоять она должна в той или иной форме обязательства, что Китай не предпримет агрессивных действий против Тайваня.
Многословный монолог Дэна, содержавший прежнее утверждение, что проблема Тайваня — это внутреннее дело Китая, в которое иностранцы не имеют права вмешиваться, неожиданно завершился на несколько иной ноте. Дэн заявил, что он и его коллеги могут быть терпеливыми. В конце концов дело будет решено, но «люди моего возраста, возможно, не смогут увидеть выполненной эту цель»{1326}.
Это заявление с полным основанием трактовалось как готовность отодвинуть присоединение Тайваня к Китаю на неопределенное будущее, что фактически открывало возможность для восстановления американо-китайских дипломатических отношений с последующим бурным развитием экономических связей между обеими странами. Официальные отношения были восстановлены в 1979 году.
В январе 1976 года Эдвард Кеннеди был инициатором, как он сам выражался, «больших дебатов» по вопросам внешней политики и обороны, назначенных в конгрессе. Он пригласил к участию в них ряд видных общественных деятелей, в частности М. Банди, который являлся в это время президентом фонда Форда. Для приглашаемых намечались вопросы, которые желательно было бы затронуть. Связаны они были с проблемами повышения эффективности внешней политики страны, с путями выработки и принятия решений в этой области и т. д.{1327}
Последние десятилетия
В первые полтора-два года Кеннеди поддерживал курс администрации Картера, в том числе и в качестве председателя юридического комитета сената. Сам новый президент проявил благосклонность к своему несостоявшемуся сопернику, в частности назначив его советника Р. Хантера одним из руководителей Совета национальной безопасности.
Участвуя в сенатских комитетах, Кеннеди уделил особое внимание расследованию фактов слияний и поглощений промышленно-финансовых корпораций, что он и его сотрудники считали нарушениями антитрестовского законодательства. Некоторые критики из консервативного лагеря стали даже называть его «социалистом», как это делали когда-то по отношению к брату Роберту. Ничего социалистического в намерениях Кеннеди, против которых выступали оппоненты, не было, и Эдвард вполне логично отвечал им, что своими действиями он только стремится создать более благоприятные условия для свободной конкуренции.
Постепенно, однако, Эдвард переходил к осторожной, а затем и более острой критике президента. Связано это было с тем, что действия администрации носили явно противоречивый характер. Заняв кресло в Белом доме в качестве ставленника либерального направления Демократической партии, Картер постепенно шел на уступки консерваторам во внутренней политике, а во внешней отходил от традиционной для демократов поддержки стабильности, в частности на Ближнем Востоке, где арабские фундаменталистско-мусульманские режимы не прекращали своих попыток стереть с лица земли единственную опору западной либеральной цивилизации в этом регионе — Израиль. Симпатии Картера всё более тяготели к мусульманским режимам.
Первое открытое выступление с критикой политики Картера состоялось 9 декабря 1978 года на конференции демократов в городе Мемфисе. Кеннеди высказался в защиту идей прогрессивного либерализма, в частности объявив неприемлемыми объявленные Картером планы сокращения некоторых социальных программ. Особенно сильно он обрушился на ограниченный, по его мнению, проект медицинского страхования, предложенный правительством в качестве противовеса его плану всеобщего медицинского обслуживания. Этому частному вопросу Кеннеди придал подчеркнуто общее звучание. Он говорил: «Иногда следует грести против ветра. Мы не можем позволить себе плыть по течению или стать на якорь. Мы не можем подчиниться призыву тех, кто утверждает, что настало время спустить паруса»{1328}.
Надо сказать, что само правительство оказалось в заколдованном круге. Картер неохотно шел на урезание непомерно разросшихся социальных программ. Критики же, указывая ему на фактическую аморальность и приучение людей к иждивенчеству за счет государства, всё же главный упор делали на финансовую сторону дела. Эксперты обеспокоенно отмечали всё больший рост внутреннего государственного долга, увеличивавшийся дефицит госбюджета и другие негативные экономические явления, порождаемые разбуханием программ «кормежки бездельников», как высказывались оппоненты.
После выступления на конференции демократов в Мемфисе последовало выдвижение Эдвардом Кеннеди нового плана совершенствования медицинского обслуживания населения, в частности за счет федеральных средств. Предлагалось на 12-15 миллиардов долларов увеличить бюджетные расходы на медико-санитарную сферу, с тем чтобы медицинская помощь в США могла сравниться с лучшими европейскими образцами{1329}.
Надо признать, что под «лучшими европейскими образцами» Эдвард имел в виду, в частности, британскую систему медицинского обслуживания, которая на деле имела серьезные пороки — низкую квалификацию врачей, особенно в провинции, переполненность больниц и соответственно неудовлетворительное обслуживание пациентов, длительное (порой месяцами) ожидание приема у врачей отдельных специализаций и пр. Правда, британская медицинская помощь была бесплатной, и именно это более всего привлекало симпатии опытного, но в данном вопросе явно догматически настроенного сенатора.
