– Дома?

Паркер посмотрел на нее так, будто она сморозила невероятную глупость.

– Хотя Жюль предпочитал прятаться в этом номере, у него, разумеется, есть свои комнаты и в Шугэ-Бридж, и в Понтье-Плейс.

Оба названия звучали довольно высокопарно. Мэг наморщила лоб: что за жизнь он вел, во что она ввязалась? Но вовремя спохватившись, Мэг изобразила улыбку.

– Конечно, я знаю об этом. Просто я… – Она осеклась и отвела взгляд. Лучше смотреть на шкаф, на ковер, куда угодно, лишь бы только не на этого мужчину, который, кажется, видит ее насквозь, да и стоит слишком близко.

– Задумались, что надеть? – спросил Паркер.

Он наконец-то отступил, и Мэг чуть-чуть отошла от шкафа. Когда Паркер стоял так близко и смотрел на Мэг в упор, у нее возникало нелепое желание спрятаться в шкаф и закрыть за собой дверцы.

– В халате вы смотритесь лучше всех женщин, каких мне доводилось видеть, так что, думаю, вы благополучно пройдете смотрины.

– О… – Осмыслив это заявление, Мэг решила, что, вероятно, Паркер видел не так уж много женщин в халатах. – Благодарю вас.

Паркер рассмеялся. Его смех снова прозвучал сухо, слишком резко и совсем невесело.

– Не стоит меня благодарить. И не думайте, что я приму на веру свидетельство о браке, которым вы размахивали у меня перед носом, не удостоверившись в его подлинности.

Говоря так, Паркер снова сократил расстояние между ними и взял ее за подбородок. Мэг стало трудно дышать, на какой-то миг у нее мелькнула безумнейшая мысль, что Паркер собирается поцеловать ее. И, помоги ей Господи, она знала, что ей бы это понравилось.

Вместо этого Паркер медленно, словно обдумывая и взвешивая каждое слово, произнес:

– Жюль действительно питал слабость к хорошеньким мордашкам, а вы потрясающая женщина. – Он уронил руку и добавил другим тоном: – Что ж, миссис Понтье, добро пожаловать в Новый Орлеан. Я вернусь за вами через час.

И ушел, не дав Мэг времени осмыслить, что именно он пытался довести до ее сведения.

Нет, этот тип не просто высокомерен, ему еще хватает наглости насмехаться и над ней, и над своим братом! Потому что она вовсе никакая не потрясающая женщина, уж это точно. Мэг обхватила себя руками и решила сделать то, что успокоило бы ее лучше всего: позвонить домой.

Устроившись на широкой кровати и скрестив ноги по-турецки, она набрала номер миссис Феннистон. Звонок из отеля, наверное, стоит баснословных денег, но Мэг, дожидаясь, пока на том конце провода снимут трубку, зажмурилась и постаралась не думать об этом. Жюль мертв, но счет будет оплачен.

Она звонила уже дважды, но оба раза натыкалась на автоответчик. Полный достоинства голос миссис Феннистон, записанный на пленку, сообщал, что дети чувствуют себя прекрасно и скучать им некогда. Но Мэг хотелось самой поговорить с ними, услышать их голоса, мысленно обнять. Впрочем, ей самой хотелось, чтобы ее обняли. Мэг осталась одна в чужом городе; мужчина, с которым она приехала, бессмысленно погиб от пули в стычке по самому отвратительному поводу. При мысли о том, что в смерти Жюля замешана женщина-полицейский, Мэг кипела от возмущения, однако как мать она не могла винить блюстителей порядка. Наркотики – страшное зло, и если Жюль пытался купить наркотик – что ж, ему не следовало этого делать. И все же, погибнуть так бессмысленно…

Мэг вздохнула, удивляясь, почему никто не берет трубку, и посмотрела на часы: в Новом Орлеане почти полдень, значит, в Лас-Вегасе около десяти утра. Вероятно, дети ушли завтракать или отправились в церковь. Миссис Феннистон ревностно следит за тем, чтобы они не пропускали службу. Но могла бы по крайней мере включить автоответчик.

Длинные гудки перекрыл электронный голос, не слишком любезно напоминающий Мэг, что абонент не отвечает и ей следует перезвонить позже.

Мэг швырнула трубку на рычаг, потом подняла ее и положила снова – на этот раз куда более аккуратно. Тедди и Элен она не спустила бы с рук такое поведение, так что и ей самой не годится срывать злость на телефоне. У Мэг нет этому никаких оправданий, абсолютно никаких.

Ха!

Мэг спрыгнула с кровати и начала мерить шагами комнату, так, что полы халата разлетались в стороны. От кровати к камину. От камина к шкафу, возле которого Паркер Понтье буквально держал ее в плену. От шкафа к дивану, где он сидел, уставившись на нее оценивающим, осуждающим, презрительным взглядом. Как он только посмел!

Мэг заходила еще быстрее. Не останавливаясь, сбросила с себя халат, сменила шелковую комбинацию, обнаруженную в одной из коробок от Сакса, на просторную футболку с эмблемой университета Лас-Вегаса, в которой она спала, – один из немногих предметов, составляющих ее собственный весьма скудный дорожный гардероб. Бесформенная футболка – совсем не та вещица, которую станет упаковывать в чемодан новобрачная, собирающаяся в свадебное путешествие, но ее ведь и не назовешь новобрачной.

Эта мысль почему-то погнала Мэг к дивану. Она плюхнулась на подушки и уронила голову на руки, заняв почти такую же позу, как совсем недавно Паркер.

Что же ей теперь делать? Заявиться в фамильный особняк и сыграть роль безутешной вдовы?

А если нет, то что же еще?

Признаться. Рассказать все как есть, отдать десять тысяч долларов за вычетом стоимости обратного авиабилета до Лас-Вегаса и вернуться на прежнюю работу в казино «Бельведер». Отвезти одежду в магазин. Разоблачить самое себя как фальшивую вдову, доставив тем самым удовольствие Паркеру Понтье. Последнее, пожалуй, тяжелее всего, как бы трудны ни были все остальные пункты.

Мэг встала с дивана, прошла к кровати и растянулась на животе, прижав к себе подушку. Прижимаясь щекой к гладкой ткани покрывала, она закрыла глаза и спросила себя: окажись в подобной ситуации кто-то из ее детей, как бы она хотела, чтобы он поступил? Мэг всеми силами старалась научить их делать правильный выбор, так как считала это составной частью правильного решения.

Вероятно, ошибку она допустила еще тогда, когда позволила Жюлю втянуть ее в эту авантюру. Хотя Мэг пошла на это ради семьи, ради того, чтобы вытащить их всех из финансовой пропасти, следовало подумать о последствиях. А она предпочла закрыть на все глаза и вот теперь пожинает плоды.