Рано утром Мэг маялась в своей комнате, дожидаясь часа, когда можно будет отправиться в аэропорт. Она снова и снова проигрывала в уме вчерашнюю сцену с Паркером, и всякий раз ее мысли следовали по одному из двух сценариев. Мэг пыталась представить, что бы произошло, не упомяни она о голосовании по вопросу продажи фирмы. А при мысли о том, что бы мог сделать – и сделал бы – с ней Паркер, узнай он правду о ее так называемом замужестве, Мэг бросало в дрожь.

Ей бы пришлось вернуть десять тысяч долларов. Впрочем, это все равно было бы самым правильным решением. Но мог бы он посадить ее в тюрьму?

Мэг пожевала кончик пальца. Как бы то ни было, Паркер никогда ее не простит. Она никогда больше не испытает прикосновения его губ, не почувствует, как твердое мужское тело требовательно прижимается к ней.

Мэг вздохнула, встала и начала расхаживать по комнате между окном и кроватью. Она уже предупредила Понтье-старшего, что на следующий день после похорон ей необходимо поехать домой навестить детей. Однако Мэг умолчала о том, что не собирается возвращаться. Все же для очистки совести она решила перед самым отъездом спуститься вниз и сообщить, что не вернется. Как патриарх клана Понтье, старик может сам известить остальных, что вдова Жюля отказалась влиться в семью. А все юридические вопросы они могут решить при посредстве «Федерал экспресс»[4] .

Размышления Мэг прервал громкий стук в дверь. Она разгладила ладонями темно-синее платье, в котором прилетела из Лас-Вегаса. Все вещи, купленные для нее Жюлем и Тинси, Мэг оставила на вешалках в шкафу. Стук повторился, на этот раз громче.

– Да? – Еще вчера Мэг не раздумывая ответила бы «войдите», но сегодня не спешила впустить гостя. – Кто там? – Глупый вопрос, она и так знает, кто стоит за дверью. Он даже стучит властно и раздраженно.

– Это Паркер.

– Вы не могли бы зайти попозже? – «Например, когда меня уже тут не будет», – мысленно добавила Мэг. Пусть это трусость, но она действительно боялась смотреть ему в глаза.

Ответом ей было молчание. Мэг затаила дыхание. Может, он ушел? Охваченная разочарованием, она напряженно вслушивалась в тишину, стараясь различить звук удаляющихся шагов.

– Дело касается Гаса.

Мэг подошла к двери и немного приоткрыла ее. Паркер так и не побрился, его глаза были такими же, как у нее после долгой ночной смены в прокуренном баре казино «Бельведер». На нем была та же сорочка, что и ночью, с двумя расстегнутыми верхними пуговицами. Не глядя на Мэг, Паркер спросил:

– Вы сегодня утром не видели Гаса?

Не доверяя своему голосу, Мэг молча замотала головой. Паркер засунул руки в карманы.

– У вас есть какие-нибудь соображения насчет того, куда он мог подеваться?

– А что, Гаса нет в комнате и никто не видел его? Паркер покачал головой.

Мэг постаралась не паниковать раньше времени. В Понтье-Плейс столько комнат, что ребенку есть где поиграть и потеряться. Например, ее сорванцы наверняка построили бы в библиотеке крепость, а Большую гостиную превратили бы в школьный класс или театр.

– Давно вы к нему заглядывали?

– Около часа назад. – Паркер огляделся, окинул взглядом коридор, потом снова повернулся к Мэг: – Я хотел взять его на рыбалку… если он, конечно, согласился бы.

И это говорит человек, убежденный, что может только испортить подрастающее поколение!

– Как мило с вашей стороны! Плечи Паркера одеревенели.

– Я бы не стал вас беспокоить, но если Гас не с вами, то, наверное, он сбежал. Если не случилось чего похуже.

Мэг распахнула дверь, и теперь они оказались друг против друга.

– Почему вы так думаете? Паркер поманил ее пальцем.

– Загляните в его комнату и скажите, что думаете об этом вы.

Мэг вслед за ним пересекла широкий коридор. Паркер открыл дверь в комнату Гаса и пропустил ее вперед. С первого взгляда Мэг поняла, что Паркер прав. На кровати под одеялом лежит вовсе не ребенок, наверное, это груда подушек, сложенная по форме человеческого тела. Паркер откинул одеяло, и Мэг увидела, что ее догадка верна. Она прошлась по комнате. Ботинки из «Уолмарта» больше не стояли под кроватью. Мэг негромко постучала в дверь гардеробной, где Гас прятался в первый день после возвращения из школы. Тишина. Она заглянула внутрь. Никого. Футляр от перочинного ножичка валяется на полу, самого ножа нет.

У Мэг защемило сердце от жалости к Гасу и тревоги за него. Как бы он ни храбрился, ему ведь всего десять, он ровесник Тедди и Элен. Она подняла пустую коробку и протянула Паркеру.

– Ни к чему не прикасайтесь, – велел он.

– Паркер, вы же не думаете, что его кто-то похитил! Мрачно сжав губы, Паркер буркнул:

– После смерти Жюля Гас стал баснословно богатым мальчишкой.

Мэг очень хотелось напомнить Паркеру то, что ей самой казалось очевидным. До тех пор, пока она не отказалась от наследства в пользу семьи – а Мэг знала, что именно так и поступит, – Гас не единственный наследник богатства Жюля. Если только она не совсем запуталась в законах. И если Паркер не знает чего-то неизвестного ей. Однако, приняв во внимание события прошедшей ночи, Мэг решила оставить эти мысли при себе.

– Может, Гас вышел поиграть во двор? Это бы объяснило, почему он обулся, оделся и взял ножик.

Паркер кивнул.

– Разумное предположение, но я уже обследовал территорию.

Мэг почувствовала, что ее спокойствие постепенно исчезает, а тревога нарастает. Она закрыла глаза и попыталась вспомнить, как вели себя Тедди и Элен в день после похорон отца. Возможно, это подскажет ей, куда мог отправиться Гас.

Тедди пошел в гараж и провел там три часа, чистя отцовские клюшки для гольфа. Мэг изредка заглядывала к нему и видела, что он в слезах. Ее сердце разрывалось, но она оставила мальчика наедине с его горем. Закончив с клюшками, Тедди пришел к ней и уткнулся лицом в подол юбки. Отец обещал, что как только Тедди исполнится двенадцать, он начнет учить его играть в гольф, но ему не суждено было выполнить это обещание. Мэг тогда погладила сына по голове и дала себе слово, что если Тедди захочет, она отдаст его учиться гольфу, сколько бы это ни стоило.