– Зная Жюля всю жизнь, я мог бы привести вам довольно длинный список причин, по которым вы могли не любить его. – Паркер нажал кнопку дистанционного управления на брелке и открыл двери машины. Гас подбежал, открыл переднюю дверь и плюхнулся на сиденье. – Но мы обсудим это позже.

Едва мальчик захлопнул за собой дверь, как Паркер открыл ее снова.

– На заднее сиденье, Гас.

Мэг хотела было возразить, но передумала, решив, что не стоит посылать сигналы, которые могут быть истолкованы неоднозначно.

Гас вылез из машины и подмигнул Мэг.

– Кажется, дядя Паркер, вам наконец посчастливилось. – Усмехнувшись, он забрался на заднее сиденье.

Мэг и Паркер сели в машину. Паркер обернулся к мальчику:

– Гас, это Мэг. На прошлой неделе она вышла замуж за твоего отца.

– И вы уже принялись за дядю Паркера? – Гас уставился на Мэг, заметно помрачнев. – Похоже, вы продержались даже меньше двух предыдущих жен.

На скулах Паркера заходили желваки. Он посмотрел на Мэг, и в его взгляде читалась мольба о помощи. Мэг вышла из машины, пересела на заднее сиденье и знаком попросила Паркера сделать то же самое. Придется сообщить Гасу новость прямо сейчас, промедление пойдет только во вред.

Паркер последовал ее примеру. Посмотрев сначала на одного взрослого, потом на другого, Гас пробурчал:

– Ну ладно. В чем дело?

Начала Мэг:

– Я действительно вышла замуж за твоего отца. А с твоим дядей я приехала потому, что об этом меня попросил твой прадедушка. К сожалению, мы должны сообщить тебе… – Мэг сглотнула и продолжила, надеясь, что делает все правильно: – Плохую новость.

– Да? И что же это за новость? Бабушка утонула в собственных слезах? – Мальчик держался вызывающе, но Мэг заметила, что он сильно побледнел.

– С Тинси все в порядке, – мягко сказал Паркер, – но твоего отца больше нет с нами.

– Да что вы говорите! – Гас грубо расхохотался, и этот звук больно резанул Мэг по сердцу. – Его вечно не бывает. Он где угодно, только не там, где я, уж это точно.

– Гас, я понимаю, как тебе тяжело это слышать, потому что мне так же тяжело это говорить, но твоего отца, моего брата, больше нет. Он умер.

Гас молча воззрился на Паркера широко раскрытыми глазами, затем для верности посмотрел еще на Мэг. Она кивнула.

– Не может быть! Не верю! – взвыл Гас и набросился на них обоих с кулаками.

Паркер придвинулся ближе и обхватил его руками. Он не мешал Гасу размахивать кулаками, но в безопасных пределах его объятий. Мэг не шелохнулась: в данный момент Гасу не поможет, если его попытается успокоить совершенно незнакомая женщина, это только смутит его. Чтобы как-то выразить Паркеру свою поддержку, она не отрываясь смотрела в его глаза, в которых застыло страдальческое выражение.

– Он обещал, что вернется за мной. Говорил, что не оставит меня в этой вонючей дыре насовсем. – Гас начал всхлипывать. – Он меня обманул, я его ненавижу! Я рад, что он умер!

Погладив Гаса по стриженным ежиком волосам, Паркер прошептал:

– Я знаю, знаю. Тебе очень больно.

Гас замолотил кулаками по груди Паркера.

– Ни черта вы не знаете! И вовсе мне не больно! Я вообще ничего не чувствую. – Гас скрестил руки на груди и упрямо выпятил подбородок.

Несмотря на воинственную позу, мальчик оставался в кольце рук Паркера, не пытаясь вырваться. Паркер же, чьи губы сложились в мрачную складку, продолжал гладить его по голове.

В глазах Гаса заблестели слезы. Он громко шмыгнул носом.

– Это точно, что он умер?

Мэг и Паркер кивнули.

– Мы бы не стали сообщать тебе такую печальную новость, если бы не знали точно.

– Неужели? А что, это было бы очень в духе моего папаши – сочинить историю о собственной смерти, а самому начать новую жизнь в другом месте, чтобы я не путался у него под ногами. Может, он нарочно все это придумал, чтобы не брать меня на рыбалку? Он мне сто раз обещал, но теперь… – Слезы брызнули из глаз Гаса, и он сердито закончил: – Теперь он никогда не выполнит свое обещание.

Мэг знала, что такое быть брошенной. Сколько раз в детстве ей отчаянно хотелось получить хоть какое-то подтверждение, что она кому-то нужна. Мэг несмело протянула к Гасу левую руку. Она понимала, что ступила на опасную почву. Даже сама мысль о том, чтобы, основываясь на праве, которое дает ей ее фиктивное замужество, предложить свое утешение сыну Жюля, потребовала от нее определенного внутреннего усилия. Но желание утешить ребенка возобладало над осторожностью, а потом ей на помощь пришел инстинкт – и еще собственный опыт никому не нужного ребенка.

Мэг положила руку на худую коленку Гаса. На безымянном пальце поблескивало обручальное кольцо – простая золотая полоска, которую Жюль купил прямо в церкви.

– Твой отец и я поженились в Лас-Вегасе, – медленно проговорила она, избегая встречаться взглядом с Паркером. – Потом он привез меня обратно в Новый Орлеан. Так что твой отец не собирался никуда убегать или начинать новую жизнь без тебя.

– Правда? – Мальчик посмотрел сначала на Мэг, потом на Паркера.

Паркер кивнул, подтверждая слова Мэг.

– И вы не отправите меня обратно в этот гадючник?

– В школу, – мягко поправила Мэг. – Нет, мы не отправим тебя в эту школу.

На скулах Гаса заходили желваки, и это забавным образом роднило его с Паркером. Мэг уже не раз видела, как с Паркером происходило то же самое, когда он пытался обуздать эмоции. Может, это один из приемов, которым обучают мальчиков в «гадючнике», как Гас выразительно охарактеризовал свою школу.

Мальчик немного расслабил скрещенные на груди руки.

– Как папа умер? – еле слышно спросил он.

Мэг посмотрела на Паркера. Он снова повторил уже знакомое ей движение – стиснул челюсти. Мэг улыбнулась – печально и одновременно ободряюще, – давая понять, что оставляет решение этого вопроса за ним.

– Мне тяжело об этом говорить, Гас, твой отец был моим братом, я его очень любил… но у него были кое-какие проблемы. Именно эти проблемы привели к тому, что твой отец ввязался в драку из-за пистолета и был застрелен.

Глаза Гаса стали еще больше. Он дотронулся до синяка под глазом.

– Папа подрался?