— Ну, если быть совсем точным, — ответил Ремиус, выдергивая свой меч из-под ребер падающего к его ногам противника, — на них тоже.

Мурмилиус в великолепном выпаде, словно ему надоело драться с одним и тем же противником, уложил сражавшегося с ним таурентина и перешел к следующему.

— Да, на аукционе за этих девиц покупатель выложил бы кругленькую сумму, — сказал он.

— Может, стоит отдать этим девчонкам с Горшечной улицы тех таурентинов, что останутся в живых после этой схватки, — высказал предположение Хо-Сорл.

Я едва успевал отбивать мелькавшие у самой моей груди клинки таурентинов.

— Отличная идея, — согласился Мурмилиус.

Еще дюжина таурентинов бросилась на подмогу своим товарищам, ряды которых быстро таяли.

— Если после этой рубки из них вообще кто-нибудь останется в живых, — закончил тему Ремиус, расправляясь с очередным противником.

Таурентины, один за другим спускавшиеся с верхних рядов трибуны, все продолжали выбегать на арену.

Хо-Ту с кривым ножом в руке, с которого текла кровь, тоже словно вырос откуда-то из-под земли и стал рядом с нами.

В ту же секунду я едва успел отбить направленный ему в грудь вражеский клинок.

— Думаю, здесь более уместен меч, нежели твой крохотный ножик, — заметил ему Мурмилиус.

Хо-Ту выхватил меч и словно в оправдание заработал им изо всех сил.

— Убейте их! — донесся до меня крик Филемона.

Еще не меньше сотни таурентинов перемахнули через барьер, отгораживающий зрительные трибуны от арены стадиона, и бросились к нам.

Мы начали пробивать себе дорогу среди уставших, изнуренных схваткой, окровавленных таурентинов к этому новому, полному сил вражескому подкреплению.

— Я уложил семнадцатого! — крикнул Ремиус Хо-Сорлу.

— А я уже давно сбился со счета, — ответил ему Хо-Сорл.

Ремиус сердито рассмеялся и добавил ещё одного к списку своих жертв.

— Наверное, у меня на счету уже сотни две, не меньше, — тяжело дыша, продолжал подсчет Хо-Сорл.

По счастью, нападавшие таурентины не могли наброситься на нас все сразу и вынуждены были атаковать небольшими группами, справиться с которыми нам было легче.

— Слин хвастливый! — крикнул товарищу Ремиус и тут же добавил: — Девятнадцатый!

Хо-Сорл завалил на землю очередного противника.

— Двести шестой, — с легкой небрежностью довел он до сведения товарища, тут же переключаясь на очередного противника.

— Тише! — заорал Мурмилиус, и те послушно замолчали.

Теперь они дрались молча, и среди яростного звона мечей раздавались только ожесточенные вопли атакующих да стоны смертельно раненных.

— Их слишком много! — не удержался я.

Мурмилиус не ответил; он продолжал биться.

В секундное затишье я повернулся к нему, но, как и прежде, не смог различить хоть каких-нибудь черт лица этого легендарного человека.

— Кто вы? — спросил я.

— Я — Мурмилиус, — рассмеялся он.

— А почему Мурмилиус дерется бок о бок с Тэрлом Кэботом? — поинтересовался я.

— Точнее говоря, — ответил он, — это Тэрл Кэбот дерется бок о бок с Мурмилиусом.

— Что-то я не понимаю, — признался я.

— Мурмилиус, — гордо ответил он, — ведет борьбу. Он сражается.

— Я тоже сражаюсь, но мое сражение несколько отличается от того, что ведет Мурмилиус.

— Верно, — ответил он, — и прежде всего тем, что ты ведешь войну, не совсем понимая, за что именно.

— А какую же войну ведете вы? — допытывался я.

— Свою собственную, — сказал он, расправляясь с очередным нападающим.

Тут, к своему изумлению, я заметил сражающегося в наших рядах простого воина, не таурентина, шлем и щит которого не были украшены золотом, а плечи не покрывала алая накидка, свидетельствующая о принадлежности к личной охране убара.

Я не стал расспрашивать его, только с благодарностью принял его помощь.

Новый отряд таурентинов численностью человек в двести перебрался за разделительный барьер стадиона и побежал по направлению к нам.

На трибунах между тем также разгорелась потасовка не только между зрителями и таурентинами, но и между самими болельщиками, превратившимися из сторонних наблюдателей в непосредственных участников. Кое-где происходило настоящее сражение, и в нескольких местах я заметил дерущихся с таурентинами обычных воинов.

Оставшихся для удержания зрителей на местах таурентинов в конце концов оказалось недостаточно, чтобы справиться с толпой, и тысячи людей, сломив сопротивление охранников, словно гигантская волна, выплеснулись на поле и окружили ложу убара. Где-то в зрительских рядах я заметил Хула, который что-то говорил окружившим его людям, и те, сбрасывая с себя плащи и накидки, обнажали спрятанное под ними оружие и торопились вступить в борьбу против сторонников Кернуса.

Я увидел, как Филемон с белым как мел, искаженным ужасом лицом торопливо оставил ложу убара и выбрался со стадиона по индивидуальному, предназначенному только для приближенных к убару лиц выходу. За ним последовали семь-восемь таурентинов.

— Народ поднялся! — воскликнул Хо-Сорл.

— Ну, — повернувшись ко мне, рассмеялся Мурмилиус, — теперь, я надеюсь, ты не считаешь, что их слишком много?

Собравшиеся на арене таурентины, которых набралось здесь уже, вероятно, три-четыре сотни, заметались по полю, пытаясь добраться до выходов со стадиона, расположенных в нижней части зрительских трибун.

Волны народа продолжали перетекать через заградительный барьер и захлестывать песчаное поле. Среди этой многотысячной людской массы я различил несколько десятков человек с шелковыми алыми повязками на левой руке, отдающих приказы и распоряжения.

Мы с Мурмилиусом, с трудом пробравшись через груду распростертых на земле мертвых тел, подошли к Ремиусу, Хо-Сорлу и Хо-Ту. Я протянул Хо-Ту ключ от своего шлема, отданный мне Таис. Тот открыл замок и снял с меня шлем.

В лицо мне дохнул свежий воздух, в уши ворвался неистовый гул толпы. Люди приближались к нам, но слов разобрать было невозможно.

— Могу ли я взглянуть теперь на лицо Мурмилиуса? — спросил я.

— Еще не время, — ответил этот легендарный человек.

— И каким будет ваш следующий шаг в этой вашей войне? — поинтересовался я.

— Следующий шаг в ней будет твоим, Тэрл Кэбот, — ответил Мурмилиус.

Он указал на верхние ряды зрительских трибун, где на краю стены я увидел человека, удерживающего за уздечку темно-коричневого тарна.

— Гладиусу с Коса этим вечером, конечно, следует принять участие в состязаниях на Стадионе Тарнов, — сказал Мурмилиус.

— Вы знаете и об этом? — я был поражен.

— Поторопись! — скомандовал он. — Стальные должны одержать победу!

— А как же вы?

Мурмилиус широким взмахом обвел рукой поле стадиона.

— Отсюда мы пройдем маршем по улицам города, — ответил он, — и направимся к Стадиону Тарнов.

Я добрался до разделительной стены и накинул себе на плечи протянутый мне человеком с алой повязкой на руке плащ. Тарн, которого он удерживал за уздечку, был обычной, предназначенной для полетов под седлом птицей. Подтянув стремена, я ещё раз бросил взгляд на кажущихся отсюда, с высоты, такими маленькими Мурмилиуса, Хо-Сорла, Ремиуса и Хо-Ту, на поле, заваленное трупами, и толпу.

Мурмилиус, глядя в мою сторону, поднял вверх свой меч — приветствие воину, равному себе. Значит, он тоже из касты воинов, понял я. Я ответил ему тем же торжественным салютом.

— Поторопись, — сказал мне человек, удерживающий тарна за поводья.

Я дернул поводья, и послушная птица взмыла в небо, проплывая над мостами и цилиндрами Ара и оставляя далеко внизу людей, с которыми мы только что сражались бок о бок, защищая то, названия чему я ещё не мог для себя определить.