Я уже был готов покинуть зал суда.

— Останься, — попросил Хул.

— Мне здесь больше нечего делать, мой маленький друг, — ответил я.

Выйдя из зала, я направился в свою комнату. Через час, а может, и раньше на черном тарне я покину стены Ара. Моя работа в этом городе закончена.

С тяжелым сердцем брел я в одиночестве по залам Центрального Цилиндра Ара.

В конечном счете во многом я потерпел поражение.

Я оставлял за спиной один коридор за другим, проделывая обратный путь из зала суда к своей комнате.

Мимо меня тянулись многочисленные маленькие двери с тяжелыми замысловатыми замками, чередующиеся с дверьми, запертыми только затянутыми на узел веревками.

Через час я покину этот город.

Внезапно я остановился, не в силах отвести взгляд от одной из маленьких узких деревянных дверей, ведущей, несомненно, в жилище раба. Меня словно громом поразило. Мои глаза впились в узел на веревке. Я присел рядом с дверью и непослушными, дрожащими руками прикоснулся к узлу.

Это был замысловатый, сложный, сделанный слишком по-женски узел со множеством хитроумных переплетений и петелек. У меня перехватило дыхание. На мгновение мне показалось, что пол уходит у меня из-под ног. Узел был удивительно красив.

Я дотронулся до него и, едва дыша от волнения, принялся осторожно распутывать изящное переплетение веревок. Я уже почти развязал его, как внезапно меня словно что-то подбросило на ноги, и я, вскочив как безумный, бросился назад в зал суда. Рабыни, попадавшиеся мне на пути, в страхе жались к стенам. Мужчины уступали мне дорогу. Вслед мне неслись какие-то крики, но я не замечал ничего вокруг. Я бежал, не останавливаясь, пока снова не ворвался в зал суда.

Здесь, перед троном убара, стояли в коротких туниках государственных рабынь две девушки.

Я остановился как вкопанный.

Хул схватил меня за руку, удерживая на месте.

С девушек снимали оковы, чтобы отдать их воинам.

Обе они были очень красивы, в серых туниках, с волосами, зачесанными назад, в серых ошейниках и в тон им серых ножных браслетах на щиколотках, с привязанными к ним пятью колокольчиками.

Одна из них была стройной и хрупкой, с большими серыми глазами. Волосы и глаза другой девушки были темными, а сама она, казалось, была рождена для страсти и любви.

Воинами, претендовавшими на получение девушек, оказались Ремиус и Хо-Сорл.

Я ошеломленно посмотрел на Хула. Тот ответил мне улыбкой.

— Царствующие Жрецы и их люди вовсе не так глупы, как некоторые могут подумать, — заметил он.

— Но ведь девушек приобрел Самос из Порт-Кара, удивился я.

— Естественно, — ответил Хул. — Ведь он агент Царствующих Жрецов, их представитель в Порт-Каре.

Я лишился дара речи.

— Уже несколько месяцев назад стало ясно, что Кернус попытается среди прочих варварок выставить на продажу и этих девушек на Празднике Любви в Курумане. — Хул усмехнулся. — Поэтому, чтобы Велла и другие вместе с ней не попали в плохие руки, было решено приобрести их.

— Но Филемон утверждал, что Велла должна быть куплена агентом Царствующих Жрецов, — сказал я.

— Он сам не знал, насколько это соответствует истине, — ответил Хул.

— Где Элизабет? — спросил я.

— Элизабет? — непонимающе переспросил Хул.

— Велла, — сказал я.

— Ее здесь нет, — ответил он.

Я хотел узнать у него побольше, но в этот момент я увидел стоящего перед Вирджинией Ремиуса: протянув руку, он поднял опущенную голову девушки. Ее глаза, глубокие и прекрасные, встретились с его взглядом, губы едва заметно приоткрылись.

Ремиус нагнулся и нежно поцеловал её. Вирджиния тихо склонила голову ему на плечо.

Он расстегнул надетый на неё ошейник.

— Нет, пожалуйста, не надо! — сказала она, глядя на него испуганными глазами. — Оставь меня! Оставь меня у себя!

— Согласна ли ты, — спросил её Ремиус, — стать вольной спутницей воина?

— Спутницей? — изумленно пробормотала она.

Ремиус кивнул; его руки нежно покоились у девушки на плечах. Она недоумевающе смотрела на него, не в силах вникнуть в смысл его слов.

— Ремиус надеется, — сказал он, — что свободная женщина Вирджиния не откажется обратить внимание на простого воина, который очень любит её и просит взять его в качестве своего вольного спутника.

Она не могла вымолвить ни слова; в её глазах стояли слезы, она смеялась и плакала одновременно.

— Выпей со мной Общую чашу, — предложил ей Ремиус.

— Да, хозяин! — воскликнула она. — Да!

— Я для тебя просто Ремиус.

— Я люблю тебя! — задыхаясь от счастья, воскликнула она. — Люблю, Ремиус!

— Принесите вино! — потребовал Марленус.

Вино принесли, и Ремиус с Вирджинией, не сводя друг с друга глаз, осушили чашу.

Ремиус на руках вынес из зала суда рыдающую от радости Вирджинию. Вслед им неслись возгласы всеобщего одобрения.

У Филлис от радости за Вирджинию слезы навернулись на глаза. Она повернулась спиной к Хо-Сорлу, чтобы тот также мог снять с неё ошейник, этот позорный символ рабства.

— Я люблю тебя, Хо-Сорл, — быстро проговорила она, — и принимаю тебя своим вольным спутником.

Лицо её светилось радостью; она с нетерпением ожидала, когда Хо-Сорл снимет с неё ошейник.

— Вольного спутника? — удивленно переспросил Хо-Сорл.

— Конечно, спутника, ты чудовище! — воскликнула Филлис.

Хо-Сорл выглядел озадаченным.

— Ты ведь не собираешься оставить меня рабыней?

— Именно так я и собирался поступить, — признался Хо-Сорл.

— Ах ты животное! — вне себя закричала Филлис. — Животное!

— Ты желаешь эту рабыню? — обратился к нему с трона Марленус.

— Нет, — покачал головой Хо-Сорл. — Пусть она принадлежит тому, кого сама выберет, — лениво добавил он.

— Хорошо, — сказал Марленус. — А ты, — обратился он к Филлис, — выбери себе хозяина…

— Убар! — вскрикнула Филлис.

— …или оставайся рабыней. Выбирай!

Филлис огляделась, окинув окружающих взглядом, полным ярости. Затем, едва сдерживаясь от бешенства, она опустилась на колени перед Хо-Сорлом и, низко склонив голову, протянула к нему скрещенные руки, словно предлагая ему связать их!

Мне редко приходилось видеть женщину в подобном гневе.

— Ну? — спросил Хо-Сорл.

— Рабыня Филлис покоряется воину Хо-Сорлу.

— Из Ара, — невозмутимо добавил Хо-Сорл.

— Рабыня Филлис покоряется воину Хо-Сорлу из Ара! — выделяя каждое слово, прокричала она.

Хо-Сорл не ответил.

Филлис подняла голову и окинула его гневным взглядом.

— Ты просишь, чтобы я взял тебя рабыней? — спросил Хо-Сорл.

Глаза Филлис блестели от слез.

— Да, — ответила она. — Я прошу тебя взять меня рабыней.

— Я долго ждал этого момента, — сказал Хо-Сорл.

Филлис улыбнулась ему сквозь слезы.

— Я тоже, — сказала она. — С тех пор, как я впервые увидела тебя, я только и мечтаю встать перед тобой на колени и молить тебя взять меня своей рабыней.

В зале суда раздались одобрительные возгласы.

Сияющая Филлис протянула руки к Хо-Сорлу, чтобы он мог поднять её на ноги и объявить свободной женщиной, своей спутницей и возлюбленной.

— Я люблю тебя, Хо-Сорл, — сказала она.

— Разумеется, — ответил Хо-Сорл.

— Что?! — воскликнула Филлис.

Он похлопал рукой по её цепям.

Филлис отдернула руки и посмотрела на них, словно не веря, что её запястья все ещё остаются скованными прочной сталью. Потом она перевела взгляд на Хо-Сорла.

— Дикарь! Чудовище! — крикнула Филлис.

Она вскочила на ноги и скованными руками замахнулась на Хо-Сорла, но тот ловко увернулся, сгреб её в охапку и перебросил через плечо. Она бешено извивалась и не переставая колотила его по спине своими скованными цепью кулачками.

— Я тебя ненавижу! — кричала она. — Зверь! Дикарь! Чудовище!

Под смех присутствующих Хо-Сорл вынес из зала суда свой беснующийся у него на плече приз — мисс Филлис Робертсон. Мне подумалось, что Хо-Сорл, которому и так трудно угодить, будет в данном случае самым взыскательным хозяином. После их ухода Марленус распорядился, чтобы в жилище воина принесли вино, цепи и прозрачные алые шелка для танцев.