— Ты чего в одеяло закуталась?

— А… это? — Удивилась Полина с удивлением оглядывая себя. — Рефлекс такой. Если сидишь на кровати и кто-то врывается в комнату, то обязательно нужно прикрыться. А ты, что, по-другому бы сделала?

— Не знаю, — честно ответила я.

Полина прыснула.

— Что такое?

— Я до сих пор не могу поверить, что мы тут совсем одни, — весело поведала она. — Ни разу не была в том месте, где ни одного взрослого. И, представить только, я — главная! Точнее, мне главной быть не впервой, но САМОЙ главной я ещё никогда не была.

— Во-первых, я бы этому не радовалась, — сказала я. — Завтра начнётся такое, что уже к вечеру ты начнёшь искать заместителей, на которых можно свалить хоть чуточку обязанностей. Если бы ты сказала любому взрослому, что он будет полностью отвечать за жизнь и здоровье десяти детишек, таких, как мы, то он бы, если только не полный идиот, тут же бы повесился. А у тебя их сорок. И ты сама не очень то… большая.

— А во-вторых — чего? — Слабым голосом поинтересовалась Полина после долгого молчания.

— А во-вторых, мне почему-то кажется, что начальников у тебя гораздо больше, чем подчинённых. Нас только сорок, а старшекурсников как минимум две сотни. И учителей здесь, судя по всему немеренно, всё-таки контролировать поведение малолетних суперов — это адски-трудная задача. И каждый из вышеперечисленных будет над нами командовать.

— Ты просто пессимистка, — сказала моя собеседница таким голосом, что сразу стало понятно: она пытается убедить сама себя.

— Есть и «в-третьих», — решила я добить её окончательно. — То, что ты главная — это заслуга твоего папы, а не тебя. Ты ещё пока ничего выдающегося не сделала, за что тебя можно было бы хвалить.

— Ты со мной в первый же день хочешь поссориться, да? — Голос Полинки начал плаксиво дрожать. Я её понимала. Представьте только: щеночек пополз на улицу погулять, там его пинали все, кому не лень, наступали на него, кусали, гоняли… Он, потрёпанный, жалкий, вернулся в свою будку, только лёг спать — а его кто-то из братьев хватает за ухо. Ситуация: обиднее не придумаешь.

Таким щеночком оказалась Полина, а злым братиком, точнее, сестрёнкой — я.

— Полин, ты только не обижайся, но лучше, по-моему, если я сразу буду говорить, что думаю, чем молчать и думать про себя. Это ещё никого до добра не доводило.

— Ты права, — вскоре отозвалась моя подруга. Судя по голосу, она даже заулыбалась. — А как ты думаешь, — она приподнялась на локте, глядя на меня, — у меня всё получится?

— Не знаю. Давай спать, а?

— Спокойной ночи! — Её голос глухо прозвучал из-под одеяла.

Обиделась, значит. Спряталась. Не нужно быть психологом, чтобы понять, что наружу вылез совсем уже младенческий инстинкт: под одеялом — самое надёжное убежище.

— Ага, — сказала я.

А про себя подумала, какие же мы всё-таки дети. Ведь десять лет — это не так-то уж и много. Интересно: выживем?

Свет выключился сам.

Я проснулась среди ночи от жуткого грохота. Сначала мне показалось, что произошла какая-то глобальная катастрофа и стены комнаты начинают разваливаться. Спросонок начала шарить рукой рядом с постелью, пытаясь включить ночник, потом вспомнила, что не дома. Дрожащим голосом спросила:

— Что случилось?! Полина, это ты?!

— Всё в порядке, спи! Это я с кровати упала.

— Зачем? — Меня разобрал смех.

— У меня дома стена с другой стороны, — мрачно объяснила моя невидимая собеседница и пообещала. — Если кому-нибудь об этом расскажешь — убью на месте.

Меня разбирал хохот, я не могла ответить ни слова. Полина несколько секунд послушала меня, потом подозрительно осведомилась:

— Бахмурова, у тебя истерика, что ли?

Я едва смогла взять себя в руки:

— Похоже на то.

— Знаешь, есть такое хорошее народное средство…

— Только не надо давать мне пощёчины, я уже успокоилась.

— А то смотри, это я быстро — мяукнуть не успеешь.

После этого я долго не могла уснуть. А когда уснула, то как-то так получилось, что не успела я закрыть глаза, как уже нужно было вставать.

Одеваясь, Полина косилась на меня, ожидая, наверное, что я буду насмехаться над ней из-за ночного происшествия. Я молчала. Наконец, девочка не выдержала.

— Как спалось? — Деланно безразличным голосом поинтересовалась она.

— Плохо. Ерунда какая-то снилась.

— Какая?

— Представляешь, приснилось, что я с кровати упала!

Полина замерла, во все глаза уставившись на меня. Такого поворота событий она явно не ожидала.

— С какой ещё кровати? — Подозрительно осведомилась она.

— Думаешь, я помню? — отмахнулась я. — Я даже не совсем уверена, что это я была, может ещё кто-то. Делать мне больше нечего — сны запоминать. Так и головы никакой не хватит.

Полина успокоилась, а через минуту даже заулыбалась.

— Как ты думаешь, что мне сегодня одеть? — Спросила она.

— Чем тебе вчерашняя футболка разонравилась?

— Ты ещё скажи, чтобы я шорты одела! — В голосе моей собеседницы прозвучал откровенный ужас. — Это — самый быстрый способ дать мне понять, что ты ничего в одежде не смыслишь. Я пытаюсь пробиться в нашем классе на какую-нибудь официальную должность, а значит, мне и имидж нужно соответствующий поддерживать. Мне нужно то, что на литературном языке называется «деловым костюмом».

Я взяла полотенце и пошла в душ. Там стояла солидная очередь. Обескураженная, я вернулась обратно. Полина сидела перед зеркалом и пыталась что-то сотворить со своими, если уж совсем честно, жиденькими волосами.

— Раньше вставать надо, — заметила она. — Папа говорит, что после восьми утра поднимаются или аристократы или идиоты.

— А я кто по-твоему? — С интересом спросила я.

— Ты всего на три минуты встать опоздала, так что для первого раза это не считается. Тем более, я тебя не так-то уж и хорошо знаю. А к тому времени, как ты задержишься с подъёмом в следующий раз, я уже смогу ответить на твой вопрос.

— Спасибочки.

Полина долго молчать не могла. Стоило только наступить небольшой паузе, она тут же принялась рассуждать, что, на самом деле, всё у нас идёт неправильно.

— У нас школа Навигаторов, правильно? Самая главная из всех «Штук» вообще. И это не важно, что мы всего лишь на первом курсе. Нам по статусу не положено, чтобы мы по утрам в очереди к умывальнику стояли. Вот сейчас поживём без комфорта, вырастем, разозлимся — и устроим революцию, пусть знают!

— И кого ты смещать собираешься, если мы и так главными будем?

Полина задумалась.

— Но ведь в Правительстве не все Навигаторы — из суперов? Есть и обычные люди? Вот их-то мы и сместим.

— А потом что будем делать? — Продолжала допытываться я.

— Что-нибудь придумаем… Да и что ты в самом деле, — разозлилась она, — я шучу, а ты на самом деле уже прикидывать начинаешь. У тебя чувства юмора вообще нет.

— Есть, только оно у меня… хм-м… специфическое.

— Впервые оказываюсь в положении, в котором постоянно находится мой папа: пожаловаться некому, — поведала она мне через минуту. — Если нам и вправду доведётся сегодня встретиться со здешним начальством, я выскажу претензии, это за мной не задержится. Только вот думаю: мне за это по шее не накостыляют?

Я никогда не была хорошим физиономистом, но лицо Полины было таким выразительным, что, стоило ей только о чём-нибудь подумать — я тут же понимала, что пришло ей в голову. Сейчас в глазах у неё явно мелькнул огонёк беспокойства. Она всерьёз опасалась, что кому-то из вышестоящих может не понравиться её излишнее рвение.

— Никита сказал к вам придти, — раздался голос с порога. Полина едва сдержалась, чтобы не завизжать, как она это сделала вчера; ей удалось вовремя взять себя в руки, она даже не повернулась, продолжая смотреть в зеркало.

— Анастасия Ивановна, кто это у нас там? — Деланно безразличным голосом поинтересовалась она.

«Анастасия Ивановна? Я, что ли? А почему „Ивановна“?!»