" Шарлотта не могла себя заставить поднять на него глаза. Она знала, что он понял ее правильно: она не любит его и не полюбит никогда.
На мгновение перед ее глазами, как наяву, пронеслись воспоминания: Люк вносит ее в фургон и целует; Люк копает могилу для тела Люсинды; Люк учит Джейкоба пить молоко из чашки. «Будь сильной, — сказала она себе, — и не говори больше ничего». Потому что, если лгать Люку было единственным способом уклониться от брака, продиктованного исключительно чувством долга и порядочностью, ей придется лгать.
Шарлотту вода никогда не пугала. Не испытывала она страха и сейчас, может быть, потому что большинство фургонов уже переправилось через реку. Во время переправы она сидела у заднего борта, где Альма Блисс уложила часть своих пожитков. Люк правил упряжкой с переднего сиденья, Джордж находился на своей стороне. Они одолели уже четверть пути.
Слева, двигаясь в опасной близости от них, находился первый фургон семьи Смитерсов. Джок Смитерс, крича и бранясь, молотил кнутом несчастных быков. Рядом с ним, вцепившись в сиденье, сидела Молли, выглядевшая до смерти перепуганной. По какой-то причине — то ли Джок Смитерс плохо справлялся со своими быками, то ли он хотел проехать поближе к первому ряду, — но упряжка его окунулась в воду так близко от фургона Люка, что Шарлотта со своего места морда без труда дотронуться до быков Смитерсов.
Сначала Шарлотта услышала крик.
— Папа! — завопила Молли Смитерс, и уже через мгновенье послышался всплеск — Молли головой вниз свалилась в бурлящие грязные воды. Ее голова то показывалась над водой, то снова погружалась. Течение было слишком быстрым, и даже для самого сильного мужчины выбраться на берег стало бы очень трудной задачей.
Шарлотта увидела, как из фургона Смитерсов выглядывает мать семейства, Лавиния. Она тоже принялась кричать изо всех сил:
— Дитя мое! О, дитя мое!
Шарлотта вспомнила ту ночь, когда члены этой замечательной семейки мучили и резали на части Бена Люциуса. Она вспомнила языки пламени, фигуры, плясавшие у огня с неестественной энергией, их лихорадочное возбуждение, порожденное злом. А потом она вспомнила эпизод из своего детства: когда-то ей пришлось вытаскивать из воды Люсинду, которая зашла слишком глубоко и запаниковала.
Шарлотта дотянулась до веревки, закрепленной на заднем бортике фургона, и бросила ее в воду. «Ты не можешь позволить человеку утонуть — говорила она себе. — А, между тем, что эта семья сделала с Беном Люциусом?»
— Хватай веревку! — пронзительно закричала Лавиния Смитерс. — Дитя мое, хватай веревку!
Шарлотта смотрела вниз на Молли: ее светлые волосы стали темными и грязными, ее лицо покрылось пятнами от мутной речной воды. Она кричала, стараясь доплыть до веревки. Затем она поймала ее.
Шарлотта уже знала, что она должна была сделать.
— Ты дашь Бидди Ли свободу! — прокричала она вниз Молли.
Молли выглядела испуганной, и на мгновение ее голова скрылась под водой. Но потом она вынырнула, кашляя и отплевываясь.
— Что? Вытащи меня!
— Ты обязана дать свободу Бидди Ли! — снова прокричала Шарлотта, чувствуя, что рядом кто-то есть. Люк.
— Сейчас же поклянись, что дашь Бидди Ли свободу! — воскликнула Шарлотта.
— Да, да! — всхлипывая, ответила Молли. — Пожалуйста, Шарлотта!
— Какого дьявола?.. — невнятно пробормотал Люк, двигаясь позади Шарлотты и помогая ей тянуть веревку. Одним мощным рывком он втащил Молли в фургон, и она упала на руки Люку, рыдающая и промокшая.
— Спасибо Господу, что ты пришел мне на помощь, Люк, спасибо Господу! Я бы утонула, если бы ты не подоспел вовремя!
— Какого дьявола, о чем ты говоришь? — резко бросил он. — Тебя спасла Шарлотта. — Он быстро пролез мимо нее через сваленные ящики, одежду и припасы в переднюю часть фургона, где теперь сидел Джордж и правил упряжкой.
Игнорируя Шарлотту, Молли двинулась вперед по фургону, плюхнулась на пол позади Люка и разрыдалась.
А в сердце у Шарлотты появилось предчувствие, что скоро случится что-то ужасное. Она вырвала у Молли обещание. Но что теперь?
И Люк — она солгала Люку, солгала, чтобы защитить свое собственное сердце. Внезапно Шарлотта почувствовала себя такой одинокой и уязвимой, как никогда в жизни.
Глава двадцать первая
— Это был кошмар! — всхлипывала Молли, крепко обнимая отца. У лагерного костра Смитерсов собрались друзья Лавинии и Джека. — Шарлотта заставила меня дать десять или пятнадцать обещаний, одно безумнее и ужаснее другого.
— Ты хочешь сказать, что она бы не бросила тебе веревки, если бы ты ответила отказом? — спросила молоденькая девушка по имени Джульетта.
— Разве я могла рисковать, чтобы проверить? — воскликнула Молли. — Разве не так, папа? Я не могла сказать «нет» этой сумасшедшей!
— Конечно, нет, моя лапушка. Ты все сделала правильно. Шарлотта ушла прочь, она не могла больше это слушать. Ее представляли здесь воплощением зла, и, если она все правильно поняла, о единственном своем обещании Молли не обмолвилась и словом.
Она подошла к Люку, который вынимал из фургона пожитки Блиссов.
— Я могла бы это сделать сама, — сказала она.
— Я знаю, что ты могла бы, — ответил он, — но я тебя об этом не просил, не так ли?
У Шарлотты было такое чувство, будто он ее ударил.
— Мне нужна твоя помощь, — сказала она тихо.
С недавних пор Люк избегал смотреть на нее.
— Тебе нужна моя помощь? — спросил он безразличным тоном. — Ты мне скажешь, чего ты хочешь, или предполагается, что я должен догадаться сам?
Шарлотта вздохнула. Что ж, так оно должно быть! Она понимала, что не должна была винить в этом Люка. Он попросил ее выйти за него замуж, а она дала ему понять, что никогда не сможет ответить «да».
— Ты видел маленькое театральное представление Молли? — спросила она.
— Я предпочитаю проводить свое время с пользой, — ответил Люк.
— Молли рассказывает всем, какая я подлая вымогательница, но молчит о том, что обещала подарить Бидди Ли свободу.
Люк поставил на землю резной деревянный сундук с бельем Альмы и Зика, выпрямился и посмотрел Шарлотте в глаза.
— Скажи мне кое-что, Шарлотта, — сказал он. — Ты бы оставила Молли в беде, если бы она сказала, что не освободит Бидди Ли?
Шарлотта пожала плечами, размышляя над вопросом, который она уже много раз задавала себе за последние несколько часов.
— Я не знаю, честное слово, — ответила она. — Все произошло так быстро, и я не успела даже понять, что делаю и что говорю. Что до моей выходки… По-моему, для людей, которые зверски убили человека, даже освобождение рабыни не может быть искуплением их греха. — Она покачала головой. — Но я боюсь, что, если я снова заговорю с ними об этом, Бидди Ли придется плохо.
— Кто-то должен в это вмешаться, — тихо сказал Люк. Не говоря больше ни слова, он прошел мимо нее. Шарлотта сделала глубокий вдох и закрыла глаза, запрещая себе любить его. Другой мужчина никогда бы не пошел на поводу у женщины, которая так легко его отвергла. Он бы просто сказал: «Ты так дорожишь своей независимостью, вот и решай свои проблемы сама».
Любой другой мужчина, но только не Люк. Она смотрела, как он быстро и решительно идет к семье Смитерсов, и… думала о том, как сильно она его любит. И с каждым его шагом она любила его все больше.
Когда Люк подходил к Смитерсам, он увидел, что отец семейства, Джок, встретил его сначала улыбкой, а потом и смехом. Люк был не прочь разбить его физиономию в кровь. Неужели этот негодяй надеялся, что зверское убийство Бена Люциуса не повлечет за собой никаких последствий, и они, как всегда, останутся безнаказанными?
Джок Смитерс разговаривал со своим приятелем, который Люку не нравился. Хэнк Кэллоуэй был торговцем и понятия не имел, как нужно обращаться с быками в дороге.
— Смитерс! — позвал Люк.
Джок Смитерс сощурил глаза, внимательно глядя на Люка, но ничего не ответил.