Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Ветер свистел, кружил, менял направления, издавая зловещие, низкие завывания, звучавшие почти как вой стаи волков. Шарлотта лежала в палатке одна, беспокоясь о Джейкобе, которого Маркус забрал в свою палатку на ночь. Как бы было хорошо, если бы у нее хватило решимости сказать ему «нет» и оставить малыша у себя!

Снаружи посапывали быки. Наверное, ненастье не давало спать и им тоже. Время от времени раздавалось тревожное мычание, по деревянным частям фургонов стучала упряжь. Странно, Шарлотта не помнила такой беспокойной ночи…

О, как она скучала по своему сладкому, теплому племяннику! Но Люк был прав: Маркус — отец Джейкоба, нравилось это Шарлотте или нет. И с этими мыслями, с чувством злости и горькой обиды Шарлотта, наконец, заснула, чувствуя себя одинокой и всеми покинутой.

Рассвело. Ветер завывал с неослабевающей силой, и Шарлотта решила взять Джейкоба к себе. Если они, конечно, позволят ей побыть с ним хотя бы пару часов. Она вышла из палатки и застыла от изумления. Фургона не было.

Шарлотта тряхнула головой, подумав, что ей это, должно быть, снится. Ведь она спала менее чем в двадцати футах от фургона! Но его не было на месте. Они уехали! Маркус и Пенни забрали Джейкоба, забрали фургон, забрали все! Забрали быков, которых она воспитывала и любила, забрали лоскутные одеяла, которые они шили втроем — мама, Люсинда и Шарлотта, забрали все ее припасы и даже те вещи, которые не представляли для них никакой ценности — детский дневник Шарлотты, письма матери, написанные ею, чтобы дочки читали их в дороге, куклу Бидди Ли…

Упав на колени и обхватив голову руками, Шарлотта молила только об одном: она отдаст все, сделает все что угодно, только бы они оставили их с Джейкобом в покое!

Шарлотта не знала, сколько времени она просидела на этом порывистом ветру, заметаемая ослепляющей пылью, оглушенная воем ветра. Она думала только о том, как этот вой в этот самый момент пугает бедного Джейкоба. Она думала о том, что Пенни очень легкомысленно относится к кормлению Джейкоба, и молила Бога, чтобы они с Маркусом хорошо о нем заботились. И все же чем они собираются кормить грудного младенца? Как выживут в одиночку? Она почувствовала прикосновение чьих-то рук к своим плечам, потом кто-то поднял ее и прижал к груди. Шарлотта узнала запах, который она так любила. — Пойдем, пока ветром тебя не сдуло назад в Миссури, — покричал Люк, закрывая ее своей массивной фигурой. — Иди туда, — сказал он, указывая на свою палатку, продолжавшую стойко сопротивляться ветру.

Люк вошел в палатку вслед за Шарлоттой. Потом обнял ее и взял ее руки в свои.

— Это все твое, можешь брать все, что хочешь.

— Откуда ты знаешь, что произошло? — спросила она. — Ты что, видел, как они уезжали?

Его глаза потемнели.

— Нет, не видел. Но я ожидал, что это случится, рано или поздно. Когда поднялась буря, Маркус и Пенни, должно быть, решили, что это шанс, которого у них больше может и не быть. Пенни сказала сестре, что они собираются вернуться назад, на восток.

— А мы можем поехать за ними, как ты считаешь? Смог бы ты догнать их, если бы поехал верхом? Ты действительно думаешь, что они едут на восток? — Шарлотте едва удавалось сдерживать слезы. — Они никогда этого не сделают, — шептала она. — Джейкоб…

— Я не смог спасти своего собственного сына, — сказал Люк. — Меня не было рядом с ним, я даже не знал, что он болен. — Он помолчал. — Это была самая большая ошибка в моей жизни — уехать в такой момент. Я никогда себе этого не прощу. И если ты хочешь, чтобы я поехал искать их, я поеду. Но послушай, мне кажется, что Маркус с Пенни едут на запад, а значит, мы их найдем. Однако решение за тобой. Я сделаю, как ты хочешь. Я обещаю.

Шарлотта ничего не ответила. Она смотрела в глаза Люка, ощущая, как ее душу захлестывает волна доверия и любви. Люк был самым отважным и внимательным мужчиной, встреченным ею на жизненном пути… Шарлотта не смогла бы объяснить почему, но в сердце у нее родилась глубокая уверенность, что они обязательно найдут Джейкоба.

— Я не представляю, как они думают со всем справиться, — сказала она. — Маркус ведь совсем плохо ладит с быками!

Потом она вспомнила о голубых глазках Джейкоба, о его ротике, напоминавшем бутон розы, о мягких щечках и свежем теплом дыхании. Сердце ее сжали тиски нестерпимой боли. Кто станет заботиться о том, чтобы вовремя накормить его, поменять пеленки, проследить, чтобы ему было сухо и удобно, чтобы он был счастлив? В душе Шарлотты паника и злость медленно превращались в безмерный, всеобъемлющий страх.

Она также думала об обещании, данном умирающей Люси, самом важном обещании в своей жизни. Неожиданно слезы хлынули у нее из глаз.

— Я обещала своей сестре, — сказала она Люку, — Я обещала, что позабочусь о Джейкобе.

— Я знаю, — мягко ответил Люк, сжимая ее в объятиях. — Но не забывай, Шарлотта: даже если тебе не нравится думать об этом, Маркус любит своего сына. Это одна из причин, почему он взял его с собой. Он по-настоящему его любит.

Где-то в душе Шарлотта знала, что Люк прав. Но она также понимала, как велика вероятность того, что она никогда больше не увидит своего племянника. И когда глаза ее смотрели на запад, на этот долгий, таящий множество опасностей путь, она чувствовала, что сердце ее готово разорваться от боли.

Глава двадцатая

Шарлотта шла по направлению к реке и твердила себе, что жизнь идет своим чередом и что, как любит говорить Бидди Ли, нужно ясно видеть впереди свою цель и продолжать идти к ней.

Она случайно повстречалась с сестрой Пенни, Оливией, и спросила, не знает ли она, куда уехали Маркус и Пенни.

— Они хотели уехать от тебя, — выпалила Оливия. — Пенни говорила мне, что ты для них была как кость в горле.

Не без горького сожаления Шарлотта вспомнила, как Люк предупреждал ее, чтобы она уважала отцовские права Маркуса. Сейчас она чувствовала себя вялой, ей было трудно сосредоточиться, взгляд бесцельно перебегал с предмета на предмет. Идя по мягкой земле вдоль реки, краем глаза Шарлотта заметила, что ей наперерез быстро идет Скит Смитерс. Но она продолжала идти вперед.

Она поняла, что единственным положительным моментом в том, что у нее отняли Джейкоба, было то, что в сравнении с ужасом этой потери все остальные неприятности просто померкли.

— Теперь тебе, должно быть, хорошо, — сказал Скит. Шарлотта не ответила.

Тогда Скит пошел с ней рядом.

— Тебе плевать на то, что говорят люди? — спросил он бодрым голосом. — Они говорят, что ты шлюха, что ты хуже всех, что ты готова трахаться с любым, кто скажет тебе ласковое слово. И если это так…

— Чтоб ты сдох, — сказала ему Шарлотта, не останавливаясь ни на мгновение.

Скит Смитерс остановился как вкопанный.

— Может, ты еще раз это повторишь?

— Я повторю это столько раз, сколько понадобится, — ответила она, зачерпнув воду кувшином и поворачивая назад по направлению к лагерю.

Внезапно Шарлотта почувствовала головокружение, ее ноги стали ватными. Она уже не могла идти так быстро, как хотела. Однако недомогание вскоре прошло, и к ней вернулись силы. Она надеялась, что Скит ничего не заметил. И молила Бога, чтобы голова не закружилась снова. Она вспомнила, что у Люсинды в самом начале беременности тоже бывали головокружения. Но с Шарлоттой такое случалось и раньше, она была в этом уверена. И, конечно же, многие люди чувствуют слабость в пути, но ведь при этом нельзя сказать, что они больны, просто дорога отнимает очень много сил. Если у нее иногда кружится голова, это еще не означает, что она носит под сердцем ребенка Люка.

— Знаешь что, Шарлотта, — услышала она за спиной голос Скита, — я смотрю, ты разговариваешь с Бидди Ли день и ночь.

Шарлотта продолжала идти.

— Ну и что из того? Или, может быть, ты собираешься и меня связать, повесить, терзать и мучить, перед тем как убить?

— Ты же не знаешь, что произошло той ночью, — сказал он.

47
{"b":"208174","o":1}