– Посейдон! Прими мой дар!
Теперь можно было спокойно продолжать намеченный путь. Когда вдали показался берег Азии с извилистой линией вершин горной цепи, где когда-то поднимались могучие стены богатой Трои, Александр лично направил триеру к бухте, которая со времен Ахилла и Агамемнона называлась «гаванью ахейцев» и над которой высились надгробные курганы Аякса, Ахилла и Патрокла.
Приближаясь к берегам легендарной Трои, воспетой Гомером, Александр с благодарностью и нежностью вспомнил последнюю встречу и разговор со своим учителем Аристотелем.
Аристотель шагнул навстречу царю с тяжелым ларцом в руках, открыл его и показал уложенные папирусные свитки.
Вручая ларец Александру, учитель пояснил:
«Здесь собственноручно переписанный мною весь Гомер. Это мой дар тебе, Александр. Если в этом мире без войн не обойдешься, то покажи себя в сражениях таким же доблестным, как гомеровский Ахилл… Доблесть – это дар богов всем достойным».
Александр считал себя потомком Ахилла и, благодаря стараниям Аристотеля, взял себе Ахилла за образец. Это Аристотель внушил Александру мысль о том, что Ахилл ставил честь выше жизни и выше воли богов.
Приложив к груди ладонь, Александр низко склонил голову:
«Я не расстанусь с Гомером так же, как не расстанусь с мыслями о тебе, учитель!.. И с желанием объединить весь мир в одно целое, в одно царство, где бы перемешались все народы, все языки, все верования. Если мир один, то он должен быть и един».
Заглянув в глаза Александра, учитель задал вопрос, с которым уже не раз обращался к нему:
«Дозволь спросить тебя, царь, не изменилось ли главное твое убеждение, что спасти мир от варварства возможно единственным путем – культурой эллинов?»
«Нет, учитель, не изменилось. Благодаря тебе, я вынес убеждение: достичь неба можно, лишь поднявшись на вершины эллинской культуры. – Александр неожиданно громко рассмеялся. – А на себя я взваливаю роль посредника между небом и землей, между Востоком и Западом».
Аристотель снова обратился к Александру с вопросом:
«Как же ты объединишь Восток и Запад? У тебя ведь одно средство – оружие. А с помощью оружия не объединяют, а покоряют».
Голос Птолемея прервал воспоминания:
– Смотри нас встречают!..
На берегу нарядная толпа радостным ликованием приветствовала флотилию македонцев. Старейшины города Абидоса стояли с золотыми венками в руках, чтобы встретить с высшей почестью Эллады македонского царя.
Когда нос триеры врезался в песок бухты, где, по преданию, Агамемнон вытащил на песок свой черный корабль, царь с недюжинной силой метнул свое копье в землю Азии, прыгнул в воду и первым добрался до берега.
Копье вонзилось в землю и встало как вкопанное. Только подрагивало древко.
– Боги вручают мне Азию! – громко крикнул Александр.
Крики ликования, раздавшиеся со всех триер, были лучшим ответом царю.
Для греческих воинов сам факт того, что копье так глубоко вошло в землю врага, явился важнейшим символом – ведь здесь, на этой земле говорили боги, а удар копья был подобен приговору богов.
По старинному обычаю эта земля была теперь «завоеванная копьем».
II
Отряд Александра первым высадился на берег Илиона. Царь ощущал торжественность момента. Поэтому, когда он обратился к окружившим его военачальникам, в словах его звучала патетика:
– Боги предназначили мне войти в пределы Азии. В священном месте легендарной Трои мы должны почтить память Ахилла, ахейских и троянских героев.
Прорицатель Аристандр поддержал царя:
– Ты молод, но мудр, царь!
Перед македонцами раскинулись троянские курганы – курганы героев.
Начало похода по земле Азии Александр решил ознаменовать состязаниями.
Первым было состязание в беге вокруг кургана Ахилла. Нагие военачальники во главе с царем побежали с веселыми криками, раздававшимися все громче по мере приближения к цели. Первым к цели прибежал Неарх.
В числе многочисленных зрителей был Лисипп. Он невольно любовался красивыми, сильными фигурами совсем еще молодых предводителей похода.
После бега начались прыжки вперед и вверх…
Среди всеобщих криков одобрения Неарх в прыжках, также как и в беге, превзошел всех состязавшихся.
Затем участники состязаний были намазаны маслом для борьбы. Чтобы уменьшить скользкость, в масло втерли пыль.
Военачальники попеременно вступали в борьбу.
– Послушай, Гефестион, – обратился Александр к Другу, – не побороться ли нам с тобой, как бывало в детстве? Какими геркулесами были мы тогда!..
И оба друга с боевым азартом начали бороться по всем правилам спортивного искусства.
Лисипп, стоящий в густой толпе зрителей, не спускал глаз с Гефестиона, внимательно рассматривая сильно развитые мускулы его красивого гармоничного тела.
Из состязания в борьбе с Гефестионом победителем вышел Александр.
Затем все искупались в море, после чего состязания продолжились метанием дисков.
Диск Клита опередил диски всех других. Тогда счастья решил попытать Гефестион и выступил вперед. Гефестион отличался особенным искусством в метании диска. И хотя его диск и не опередил диска Клита, но и не остался позади: оба диска лежали совершенно рядом.
После состязаний Александр возложил венок на могилу Ахилла. На могиле же Патрокла то же сделал Гефестион – и тем Александр с Гефестионом освятили свою нерушимую дружбу, подобную дружбе Ахилла и Патрокла.
С нежностью посмотрев на Гефестиона, Александр обратился к друзьям:
– Ахилл был счастливейшим из смертных: при жизни у него был преданный друг Патрокл. А после смерти славу его воспел Гомер.
Оторвав взгляд от троянских курганов, Птолемей обратился к Александру:
– Не потому ли великий поход в Азию ты начинаешь от стен древнего Илиона, воспетого Гомером…
Птолемей не спрашивал. Он утверждал.
Александр уверенно и твердо заявил:
– Азия падет перед предводителями Эллады, как в древние времена перед ахейцами пала неприступная Троя…
Вслед за царем Гефестион торжественно, прочувствованно процитировал великого Гомера:
– «Бог войны испустил крик, подобный реву десяти тысяч сражающихся воинов…»
Александр продолжил вслед за другом:
– «…и греки, и троянцы охвачены ужасом, до того громок и могуч голос ненасытного бога войны».
Вдруг почувствовав себя мальчишкой, Александр гордо вскинул голову, крикнул:
– Я – Ахилл, сын Пелея!
Гефестион подхватил:
– Я – Патрокл, сын Метения…
Неарх с азартом воскликнул:
– А я Одиссей – сын Лаэрта!..
Один из гетайров, внимательно следивший за игрой, спросил:
– Ахейцы есть. А где троянцы?
Все оцепенели.
Птолемей быстро нашелся, сделал широкий жест рукой в направлении троянских курганов:
– Троянцев нет. Все они лежат в этой земле.
На лице Александра промелькнула легкая тень огорчения.
Никто не хотел продолжать игру.
И тогда вперед выступил Клит:
– Тогда быть мне Гектором, сыном царя Трои Приама.
На сторону Гектора встало еще несколько воинов. И началась яростная схватка…
Направо и налево «ахейцы» и «троянцы» разили мечами пустоту, издавали победные крики…
Внезапно Ахилл-Александр копьем поразил Гектора-Клита…
Все мгновенно протрезвели…
Александр подошел к Клиту и крепко обнял его…
Для македонян участники Троянской войны были отнюдь не эпическими образами, а людьми из плоти и крови, незримо присутствовавшими здесь на этой земле.
Вечером Александр в сопровождении друзей отправился в храм Афины, где жрецы хранили щит, с которым ходил в бой Ахилл.
Когда друзья подошли к храму, их уже встречали жрецы. Верховный жрец с глубоким почтением приветствовал молодого царя:
– Хвала и слава тебе, царь Александр, дерзнувший освободить покоренные персами народы Эллады. Запомни, эллинские города, расположенные на азиатском берегу, будут с радостью встречать македонскую армию. Ради нашей Эллады, ради наших очагов, ради всего, что мы любим и чтим, царь, будь победителем!
