— Сам видел, как ныряли в лаз.
— Где кончается тоннель?
— У второго столба ограды, что возле башни. Сам можешь посмотреть.
Пуп повернулся к нему спиной и прошел мимо передних скамей к окну. Свет прожекторов отражался от стекла и окрашивал тени в грязно-желтый цвет.
— Ничего не вижу.
Фоули, взяв куртку с завернутой в нее «битой» из двухдюймовой доски, также подошел к окну:
— Скоро увидишь.
— В это время на шестой башне никого нет.
— Думаешь, они этого не знают?
Он встал за спиной надзирателя. Туго натянутая на плечах рубашка… Здоровый у этого кабана живот. Выпустив куртку из руки, он прижал доску к ноге.
— Какая-то машина светит фарами… — Надзиратель вдруг схватился за рацию на поясе. — Черт возьми… — заорал он. — Человек за оградой! Рядом с шестой башней!
Какая там «янтарная тревога» — Пуп от волнения все нужные слова позабывал.
Фоули шагнул еще ближе. Темно-синяя машина освещала фарами ограду, за которой стояла белая машина — должно быть, Бадди, храни Господь его душу. Фоули приподнялся на цыпочки, он видел свободу, чувствовал ее совсем рядом, а Пуп орал в рацию, что, мол, говорит офицер Пупко, он, мол, наблюдает за периметром. Надзиратель поднял тревогу слишком рано — Фоули еще не был готов. Вдруг в свете фар возникла четкая фигура в синей робе, и он услышал пронзительный крик Пупа:
— Да я вижу его собственными глазами!
Прогнав ненужные сомнения, Фоули напомнил себе, что медлить нельзя, надо доводить начатое дело до конца — будешь медлить, все испортишь, — широко размахнулся, как бейсболист, и врезал Пупу доской по башке. Свалил одним ударом, отбросил от подоконника, надзиратель даже вякнуть не успел. Затем Фоули выглянул в окно, увидел две фигуры у ограды и быстро наклонился к валяющемуся без чувств надзирателю. Расстегнул пуговицы на рубашке, перекатил живое, но безжизненное тело на живот. Черт, с формой пришлось повозиться, от Пупа помощи ждать не приходилось. Завопил сигнал автомобиля, кто-то жал на клаксон не переставая, может быть, это Бадди подавал ему сигнал. Мол, давай, двигайся. Фоули понял, что на штаны времени не остается, придется рискнуть и уходить в своих, синих, даст Бог, никто не заметит в темноте. Он натянул слишком маленькую фуражку на глаза, схватил фонарик, выскользнул из дверей и скрылся в зарослях фикуса.
Карен взяла в руку судебное предписание и уже собралась было вылезти из машины. Последние заключенные покидали спортивную площадку, шли слева направо на некотором расстоянии от ограды. Она открыла дверь…
Минуточку.
Рядом с самой оградой возник какой-то тип — она могла поклясться, что еще секунду назад его там не было. Он был совсем рядом с сеткой, мог дотронуться до нее. То ли присел, то ли стоял на карачках. Карен включила фары, чтобы рассмотреть получше.
Нет, он не просто присел.
Парень вылезал из земли.
С этой стороны ограды.
Вот он наклонился, из земли появились голова и руки, и зеков стало двое.
Прямо у нее на глазах. В двадцати ярдах от машины. Пара зеков бежит, и никакой сирены, никаких тебе свистков, другие заключенные так и идут по двору, даже не подозревая, что происходит совсем рядом…
Карен нажала на клаксон и не снимала руку, пока оба латиноса не уставились на ее фары. Вдруг они замерли на мгновение и кинулись бежать вдоль ограды спортивной площадки. Когда из земли появились третий и четвертый заключенные, Карен выскочила из машины.
Бадди увидел их не сразу. Женщина надавила на клаксон, и это заставило его встрепенуться. Правда, он понял, что побег удался, лишь когда дамочка выскочила из машины и уставилась куда-то влево, вдоль ограды. Тут и он заметил двух зеков, перебегающих подъездную дорогу. Их вдруг осветил яркий луч света, направленный со сторожевой вышки в дальнем углу спортивной площадки, забухали выстрелы. Охранник открыл огонь, но зеки уже скрылись в апельсиновой роще. Бадди перевел взгляд на переднюю машину и увидел прямо перед собой женщину… нет, девушку со светлыми волосами и длинными стройными ногами — она открывала крышку багажника.
Сначала Бадди решил, что она хочет спрятать там зека, помогает заключенным бежать.
Она нырнула в багажник с головой и достала пистолет в кобуре. Автоматический вроде.
Ни хрена себе, да она, похоже, отстреливаться будет…
Бросив пистолет обратно, она снова нырнула в багажник и на этот раз появилась с помповым ружьем в руках. Передернув на ходу затвор, девушка обежала машину и уставилась в ночную тьму, но зеки успели скрыться из виду. Из-за ограды доносились пронзительные трели свистков.
Бадди увидел заключенных, сбившихся в группки и наблюдающих за побегом. Такое впечатление, весь лагерь прибежал полюбоваться на побег. Охранников видно не было. Тогда он сказал себе, что пора вылезать из машины и быть начеку. Хочет он этого или нет.
Он снова перевел взгляд на девушку, которая тыкала ружьем в двух грязных, только что вылезших из-под земли зеков, приказывая немедленно поднять руки. Никому она помогать не собиралась, это точно. Но кто же она такая? Пара латиносов у земляной дыры явно не знали что делать, — черт, свобода была так близка. Они посмотрели на луч прожектора, обшаривающий территорию, потом на главные ворота, из которых уже выбегали вооруженные охранники, и, приняв некое решение, вдруг бросились к дороге. Девушка, эта красотка в короткой юбке, подняла ружье — Бадди знал, что с такого расстояния промахнуться просто невозможно, — но стрелять почему-то не стала. Ах вот в чем дело, пятеро охранников с винтовками и дробовиками уже открыли огонь, и на глазах у Бадди беглых зеков срезали пули. Охранники смотрели в сторону, где упали зеки — они не могли не видеть девушку с ружьем, но ее присутствие, судя по всему, совсем не удивило их, и Бадди понял, что здесь ее знают. Куда больше надзирателей интересовала дыра, из которой вылезли заключенные. Все столпились вокруг нее, направив вниз стволы, но вдруг одновременно отпрянули назад, столкнувшись плечами.
Из тоннеля появилась голова в фуражке охранника, потом показались плечи, парень сказал что-то, возбужденно затряс головой. Лицо под козырьком фуражки разглядеть было невозможно — оно было все вымазано грязью. Один из охранников забубнил что-то в рацию. Другой протянул парню ствол винтовки, чтобы помочь выбраться, но тот вдруг заорал, показывая рукой в темноту, в сторону апельсиновой рощи. Охранники бросились туда — пнув по пути застреленных заключенных, чтобы окончательно убедиться, что те мертвы. Парень, чуть выждав, вылез из ямы.
Бадди знал, что это Фоули — тот решил поиграть еще немного, постоять, качая головой в нахлобученной на глаза фуражке, прямо вылитый добропорядочный надзиратель. Бадди вышел в свет фар и было махнул ему рукой — как увидел наведенный на себя ствол ружья. Он поднял вверх ладонь:
— Эй, эй, милая, все в порядке, мы — хорошие ребята, — сказал он, стараясь не терять самообладания и надеясь, что никаких проблем с этой красоткой не возникнет. Наверное, сотрудница службы пробации, осуществляет надзор за условно освобожденными, вот только он не слышал, чтобы эти копы ходили с оружием.
— Что вы здесь делаете? — спросила она, вернее, не спросила, а произнесла эту фразу так, как цедят ее полицейские, которые абсолютно уверены, что именно ты здесь делаешь.
Она обернулась и посмотрела на Фоули. И все поняла, в этом не могло быть никаких сомнений, но с двоими ей было не совладать. Чумазый, похожий на мутировавшую болотную тварь Фоули двинулся прямо на нее, а Бадди, воспользовавшись подходящим моментом, подскочил сзади и схватил ее за шею. Она, конечно, сопротивлялась, даже попыталась врезать ему прикладом в живот, но подоспевший Фоули вывернул из ее рук ружье. Они оттащили ее за «шевроле» и спрятались за поднятой крышкой багажника. Вдоль ограды, мимо темнеющего силуэта сторожевой вышки пробежали охранники, но скоро они скрылись в апельсиновой роще. Раздались выстрелы, потом все стихло.
