Первым делом он бы представился. «Привет, это Джек Фоули, как поживаете?» Вот так, чем проще, тем лучше. Она поинтересуется, где он и как узнал, что она здесь. Нет, нет, скорее, скажет, что удивлена — или еще что-нибудь, совсем неожиданное. Во всяком случае, он бы хоть голос ее послушал…

— Потом снова давишь на кнопку подъемника, перекидываешь коробку через линию, подправляешь и соединяешь с двигателем. Выпускаешь из руки пульт подъемника, хватаешь пневматический пистолет и загоняешь четыре болта в верхнюю крышку корпуса. Вжж, вжж, вжж, вжж. Как будто выстреливаешь.

Может быть, пойти в «Уэстин» и позвонить ей в номер? Если ее там не окажется, можно будет подождать в холле, пока она вернется. Она же наверняка еще появится в отеле, чем там ни занималась. Если, конечно, не закончила дела и не улетела…

— А если, скажем, коробка висит на подъемнике, а двигатель уже проскочил и его не достать, тогда ты должен хватать коробку в руки, честно говорю, хватать эту железяку весом больше двухсот фунтов и мчаться догонять двигатель.

Вот она входит в холл, идет к нему. Замечает его и останавливается, они смотрят друг на друга, и ей предстоит решить, можно ли разговаривать в подобной ситуации, можно ли взять тайм-аут. Он-то все равно покажет ей букву «Т», положив ладонь одной руки на вытянутые пальцы другой. Вдруг она поймет его?

— Когда я здесь работал, с конвейера сошел миллионный автомобиль — «крайслер-ньюпорт». Стоил тогда сорок одну сотню. Вроде бы немного, а тогда были большие деньги.

Фоули прислушался, как скользят по стеклу дворники.

— О-о, дружище, кажется, началось, — ухмыльнулся Бадди, — от «Ренсена» осталась только нижняя часть, все остальное — снег.

— Там есть магазины?

— Самые разные.

— Думаю, надо зайти, купить ботинки по погоде, что-нибудь повыше.

— Там легко заблудиться. Нужно смотреть внимательно, куда идешь, иначе будешь бродить кругами.

— Отель в центре?

— Да, самый высокий дом. С коктейль-баром наверху, да я тебе рассказывал. Постоянно крутится. Можешь там поесть или перекусишь наскоро в магазине. Голоден?

— Может быть, просто выпью.

— Мне нужно позвонить Реджине. О заблудших душах она уже не так часто молится, потому что разговоры о чистилище сами собой стихли. Но все равно перебирает четки, чтобы я не облажался. Двадцать семь дней нижайшей мольбы, двадцать семь дней благодарения — без разницы, получаешь ты, о чем молишься, или нет. Я звоню, значит, меня не арестовали. Однажды я позвонил ей на двадцать седьмой день, и она сказала: «Вот видишь?» Так она думает. Если меня не арестовали, значит, я не ограбил ни одного банка. Другими словами, Бог услышал ее молитвы, и в ад я не попаду. А если она знает, что я на свободе, значит, у нее есть цель в жизни. Хотя как сказать… Может, то, что она делает, спасает мою задницу — или, если правильнее, душу. Я даже не уверен, есть ли ад. А ты?

— Знаю только один — в округе Палм-Бич. Не думаю, что кто-нибудь произносит девятидневные молитвы по моей заблудшей душе, но туда я не вернусь, это точно.

— Не зарекайся.

— Единственное, в чем я уверен в жизни.

— Приставят пистолет к спине, пойдешь как миленький.

— Пистолет — это, конечно, круто, но выбор-то все равно остается, а?

Три часа дня, вьюга за окном, а ресторан на верхнем этаже отеля практически пуст, работает, кажется, только одна официантка. Карен была готова поспорить, что ей предложат столик рядом с тремя обедающими молодыми людьми в деловых костюмах, что и произошло. Молодые ребята, похоже администраторы, трепались, смеялись над какой-то шуткой, отпущенной одним из них, но, когда Карен прошла мимо, разом замолчали. Она повернулась, села за столик у стеклянной внешней стены и решила было попросить пересадить ее подальше от этих ребят, но вдруг передумала. Они уже пили кофе с коньяком, а она зашла сюда на минутку, только выпить.

— «Джек Дэниелс» и воду, пожалуйста.

Она посмотрела на свое отражение в стекле на фоне хмурого неба, на кружащийся под порывами ветра снег. Город был где-то внизу, в семистах футах под ней.

— Почему бы и нет? — воскликнул один из парней. — Селеста, нам повторить, и включи напиток леди в наш счет.

Карен почему-то вспомнилась книга, которую год назад читал отец: «Селеста, мадонна Золотого берега». Она обернулась, и ребята приветственно подняли бокалы, приятные, лет тридцати пяти, сорока, в темных деловых костюмах, двое в белых рубашках, один — в синей, такой же темной, как и костюм.

— И тем не менее спасибо, — промолвила она, покачав головой.

Официантка скользнула к столику Карен:

— Они хотят вас угостить.

— Я поняла. Но передайте, что я предпочитаю расплачиваться сама.

— Хорошие парни, — несколько заговорщически, как девушка девушке, произнесла официантка. — Празднуют удачную сделку.

— А я — нет. Да, Селеста, принесите двойную порцию и не забудьте воду.

Она понаблюдала, как официантка передает ребятам сообщение. Те разом повернулись к ней, Карен пожала плечами и уставилась в окно. Снег за окном, подумала она, похож на снег в стеклянном глобусе — потрясешь его, и снежинки долго летают в воздухе, только сейчас ты сидишь внутри глобуса. Через десять минут доставили виски. Она разбавила его водой из небольшого графинчика, сделала хороший глоток и вдруг заметила, что парень в рубашке под цвет костюма и с бледным галстуком цвета ржавчины стоит рядом с ее столиком.

— Простите… — начал он.

Ей понравился его галстук.

— Мы с коллегами поспорили, чем вы зарабатываете на жизнь.

Он улыбнулся.

Не с друзьями, не с приятелями — с коллегами.

— И я победил. Привет, меня зовут Филип. Не Фил, а Филип.

— Филип, если вы, конечно, не возражаете, я предпочла бы выпить в тишине и удалиться. О’кей?

— И вы даже не хотите узнать, что я предположил? Как догадался о вашей профессии?

— По правде говоря, меня это нисколечки не волнует. Честно, Филип, не хочу показаться грубой, но оставьте меня в покое.

Она снова погрузилась в созерцание пейзажа.

— У вас был неудачный день? Понимаю и сочувствую.

Она увидела в стекле, как он повернулся и ушел. Настоящий джентльмен — вежливый, заботливый, понимающий. От нее требуется лишь сказать: «Ладно, пошли», и все будет в порядке.

— Думаю, я знаю, почему вы расстроены, — заявил следующий, — если, конечно, вам интересно мое мнение.

Как он уверен в себе…

— Вы сегодня провели деловую встречу, предложили сделать заказ, а вам ответили, что «ну хорошо, мы подумаем».

Всему виной — этот ее черный костюм. Как им кажется, она занимается бизнесом, но не слишком успешно.

— Я интуитивно догадываюсь, что вас только что назначили на должность представителя, а клиент совсем не пришел в восторг от идеи, что такая молодая женщина, как вы, пусть даже потрясающе красивая, будет заниматься его заказом.

Да, чертов черный костюм…

— Я прав? Кстати, здравствуйте, меня зовут Энди.

Как в телевизионной рекламе. «Вы испытываете стыд от того, что часто мочитесь в штаны? Кстати, здравствуйте, меня зовут Джун Эллисон».

— Да, а вот лично мы — простые ребята, работаем в рекламе. Прилетели утром из Нью-Йорка, чтобы провернуть сногсшибательную сделку. — Энди наклонился ближе окну, чтобы посмотреть на снег, а может, чтобы что-то разглядеть. — «Хайрам Уокер Дистиллери», как раз на другом берегу реки, если, конечно, Канада в том направлении. Сейчас ни зги не видно, верно? Мы представляли им свою концепцию рекламной кампании. Новый напиток типа «Маргариты»… Показали парня, похожего на мексиканского бандита в огромной шляпе «чихуахуа» и с перекрещенными на груди пулеметными лентами. Подпись гласила: «Вонючий бармен теперь тебе не нужен!» Клиент чуть с ума не сошел от счастья. Мы решили немного отпраздновать удачу, а завтра вернуться домой.

Карен все это выслушала и сказала:

— Энди? Хочешь честно? Неужели ты думаешь, это дерьмо хоть кому-то интересно?