— Может, загляну. Разведую там обстановку.

— Настоящим боксерам будет не до тебя — после тренировки они едва живы. А еще там будут другие ребята, которые захотят, чтобы ты сочла их боксерами. Они сразу начнут подпрыгивать, как будто тренируют ноги, уклоняться от ударов, колотить в грушу, но на ринг так и не выйдут. И самая последняя категория — это те, кто любит потусоваться в клубе, потому что считает себя крутым. Вот такая атмосфера. Но ты ведь сумеешь за себя постоять?

— Завтра позвоню, скажу, что удалось сделать.

— Совсем забыл спросить — как там у тебя погода?

— Было время, — сказал Морис, — когда здесь стоял золотистый «мерседес», на номере которого было написано «УБИЙЦА». Это означало, что в зале занимается Томми Хернс. От одного вида этой машины кровь быстрее бежала по жилам.

Глен сказал, что он ожидал увидеть рядом с залом толпу спортсменов, бегающих вокруг, отжимающихся и так далее. А здесь, черт, такое унылое место, и ветер разносит мусор по улицам… На что этот пижон Морис в дурацком сиреневом платке и куртке с такими широченными плечами, что в нее влез бы даже Белый Бой, заявил, что на улице заниматься слишком холодно. Бой, в шерстяной рубашке навыпуск поверх футболки, догнал их уже у дверей центра «Кронк». Это было двухэтажное кирпичное здание, которое почему-то напомнило Глену библиотеку — заброшенную и никому не нужную в таком бедном районе города. Улицы были беспорядочно застроены стандартными домами на две семьи, перед которыми, перегораживая и без того узкие улицы, торчали обшарпанные машины. Войдя в зал, они записали в журнале свои имена, время и пометили в последней графе: «занятия боксом». Глен услышал детские голоса, удары баскетбольного мяча об деревянный пол, доносящиеся из спортивного зала, а потом они спустились по лестнице в подвал и наконец подошли к заветной двери, верхняя часть которой была выкрашена в ярко-желтый цвет, а нижняя — в красный. На желтом фоне красовалось: «КРОНК БОКС», а алый цвет сообщал, что «ЭТА ДВЕРЬ ВЕДЕТ К БОЛИ И СЛАВЕ».

— Скорее к боли, — заметил Морис и подождал, пока Белый Бой протиснется к двери и откроет ее для них. — Чувствуешь, как здесь жарко? — спросил он Глена, входя в зал. — Жар бьет прямо в морду.

Он сбросил куртку и остался в черной шелковой рубашке и клетчатых серо-коричневых брюках.

— А воняет несильно, хотя все потеют. Посиди здесь, на скамейке. Я подойду через пару минут.

Скамейки, похожие на парковые, стояли вдоль стены напротив огромного ринга, занимающего большую часть спортивного зала. Четыре молодых парня, трое чернокожих и один, смахивающий на араба, прыгали по рингу, вели бой с тенью, пригибались, уклонялись и наносили удары невидимому противнику обмотанными лентой руками. Глен заметил грушу, фотографии боксеров на стенах, плакат «ВКЛЮЧИ МОТОР» и еще один, гласивший: «ЧЕМ БОЛЬШЕ НАГРАДА, ТЕМ ВЫШЕ ПОТЕРИ». Он подумал, что плакат стоило бы переписать, начать с «ЧЕМ ВЫШЕ ПОТЕРИ…». Слева от ринга расположились тренажеры, висели груши, стоял массажный стол и валялись яркие спортивные сумки. Старые чернокожие тренеры в желтых футболках с красными надписями «КРОНК» переговаривались с боксерами и следили за прыгающими на ринге ребятами. Рядом с тренерами паслись Морис и Белый Бой. Морис встал в стойку и в шутку принялся наносить удары всем тренерам по очереди, покачивая костлявыми плечами, но, похоже, ему здесь не радовались. Все только качали головой. Белый Бой, сбросив рубашку, качал мускулы на тренажере.

Глен достал из кармана рубашки сигарету и уставился еще на один плакат: «НЕТ БОЛИ — НЕТ ПОБЕДЫ». Ни хрена себе. Он вытащил зажигалку, сунул сигарету в рот, но сразу с другого конца зала, от самой двери, подошел один из тренеров — огромный грузный мужик, — покачал головой и показал рукой на надпись «НЕ КУРИТЬ». Глен распахнул плащ и опустил голову, чтобы без рук, одними губами засунуть сигарету обратно в пачку. А когда он снова поднял глаза, то увидел двух белых парней в длинных пальто. Парни направлялись прямо к нему.

Господи, Джек Фоули и Бадди…

— Эй, Жеребчик, — поприветствовал его Бадди. — Как дела?

Фоули ничего не сказал, но как-то странно, как-то ласково посмотрел ему в глаза. Такое впечатление, они вовсе не злились на него, правда, сели по бокам, да так близко, что у Глена было всего несколько секунд, чтобы очнуться от изумления и попробовать прийти в себя.

— Черт возьми! Что вы здесь делаете?

Прозвучало неплохо. Удивленно, но не слишком, как будто на самом деле он очень рад их видеть.

— А разве ты нас не ждал? — спросил Фоули.

— Послушайте, — взмолился Глен. — Я все объясню.

Сидеть и смотреть на ринг, на котором осталось всего два боксера, было как-то глупо.

— Девка, что вы подцепили, оказалась федеральным судебным исполнителем, можете себе представить? — Он повернулся направо к Фоули, потом налево к Бадди, который встал, снял пальто и снова сел. — Она знала меня еще по тому дерьмовому делу с наркотиками. Возила в суд, дважды. Знаете, что она сказала, когда мы сидели в машине на той автостраде? «Я никогда не забываю людей, на которых мне хоть раз приходилось надевать наручники и кандалы».

— Правда? — не поверил Фоули. — Она так сказала?

Глен повернулся к Фоули, который смотрел на него по-прежнему ласково и почти улыбался.

— А еще спросила, есть ли у меня оружие.

Намек на улыбку стал еще более очевидным, как будто Фоули находил услышанное смешным.

— Она приказала мне уехать, бросить вас на дороге, или, мол, посадит меня в тюрьму на всю оставшуюся жизнь.

— Что произошло потом? — уточнил Фоули.

— Я уехал. А как бы ты поступил?

Фоули промолчал, сейчас его лицо ничего не выражало. Глен повернулся к рингу, на котором двое парней занимались спаррингом, танцевали друг напротив друга, уклонялись от ударов, молотили друг друга по перчаткам.

— Ну а потом что случилось?

— Она приказала мне съехать с автострады, наверное, чтобы арестовать меня. Большое спасибо. Я вжал педаль в пол. Она бросилась на меня, попыталась схватить руль, тогда мы слетели с дороги и врезались в опору моста.

— А дальше что ты сделал?

— Выбрался из машины и удрал.

— Она пыталась тебя остановить?

— Она вырубилась.

— А как ты понял, что она не умерла?

— Еще дышала.

— Но рана могла быть серьезной.

— А что я должен был сделать? За помощью сбегать? Арестовала бы сразу же, как только очнулась бы. Я несся как ветер. Потом угнал машину, приехал в Орландо и смешался с толпой в «Дисней-парке». Так и прятался, пока не придумал, как поступить дальше.

— С Микки-Маусом прятался?

— С Микки, с Минни, со всей толпой. Потом подумал-подумал и решил убить двух зайцев одним выстрелом — спрятаться здесь и провернуть дельце, о котором рассказывал тебе в «Ломпоке». Понимаешь, о чем я?

Фоули кивнул.

— Я позвонил Морису.

— Кто такой Морис?

— Снупи, — подсказал Бадди и, наклонившись, взял пальто. — Снупи Миллер.

Услышав кличку Снупи, Глен — вот странно — почему-то вдруг почувствовал невероятное облегчение. Он вспомнил одноименного песика из комикса и только потом уже подумал о другом Снупи, который перестал быть Снупи, о том, что стоял рядом с тренерами, нет, о том, который уже идет сюда и разговаривает с Белым Боем, несущим в руке рубашку. И почему всего несколько секунд назад Глен чувствовал себя загнанным в угол?

— Вон Снупи шагает, — сказал он, наклонившись к Фоули. — Узнаешь?

Фоули прищурился. Он видел Мориса всего пару раз — на ринге в «Ломпоке», как раз в то время, когда все стали называть его Снупи, а не Бешеным Псом, и еще раз с Гленом во дворе. Глен встал, а Фоули посмотрел на Бадди:

— Парень в платке.

— Да?

— Это Снупи.

— Шибздик, — отозвался Бадди. — Интересно, чем он сейчас занимается? Судьбу предсказывает?

— Эй, Снупи, как жизнь? — спросил Фоули, когда тот подошел к Глену.