Собрав все свое мужество, Мелиобар вошел в небольшую комнату, скудную обстановку которой составляли стул, бюро и кровать с четырьмя столбиками. На этой кровати, окруженной почти прозрачным магическим пузырем, покоилось тело его отца.

В помещении стоял сладковатый запах разложения, плоти, не гниющей, но постепенно и необратимо обращающейся в тлен. Так, наверное, должны пахнуть перезрелые амбиции и утраченные надежды.

Король Нарбеттон выглядел так, как и подобает настоящему монарху: величественный облик, суровые черты, свидетельствующие о мудрости и опыте, морщины на высоком челе. С одной стороны широкой кровати, по его левую руку, лежали скипетр и держава, с другой — широкий меч с изукрашенной рукоятью. Несмотря на воздействие времени, облаченный в дорогие одежды и увенчанный золотой короной Нарбеттон не утратил стати воина.

Король пребывал в магическом стасисе около двух десятилетий. Несчетное множество чародеев пыталось разорвать эти чары, хотя в последнее время смело можно было утверждать, что отношение Мелиобара к этой проблеме изменилось. Во всяком случае, такого рода попытки предпринимались все реже.

Нарбеттон казался спящим, хотя дыхание его было таким слабым, что почти не поддавалось обнаружению. Волосы, борода и ногти короля продолжали расти, что добавляло его облику львиного величия.

Здесь, рядом с отцовским ложем, принц снова почувствовал себя ребенком. Подтянув стул с высокой спинкой, он сел на краешек, сложил руки на коленях и почти шепотом, словно боясь рассердить грозного родителя, заговорил:

Как ты сегодня себя чувствуешь, отец? — И спустя секунду: — А, хорошо, хорошо. Я рад это слышать.

Принц наклонил ухо.

— Что, отец? О да, в королевстве все хорошо. Нет ничего, что потребовало бы твоего вмешательства.

Мелиобар снова сосредоточился, внимательно прислушиваясь.

— Нет. Все, как я уже сказал. Хм, да. Конечно, но...

Принц откинулся назад и вновь прислушался.

— Почему? Ну, я хотел посоветоваться с тобой по одному вопросу. Ты единственный, кто... нет, нет, я не допущу, чтобы она забрала тебя. Обещаю.

Последовала очередная пауза.

— Но именно потому я и явился сюда. Это имеет отношение к ней, да, самое прямое. Отец, можно я все объясню? Да? Спасибо.

Мелиобар собрался с духом.

— Как я уже говорил, мне нужен твой совет по очень важному вопросу. В последнее время, отец, я много думал об этом, и... Она может. Может. Думаю, ты понимаешь, что может. Хорошо. Так вот, можно мне?.. Очень хорошо. Ты знаешь, все мои усилия были направлены на поиски решения этой проблемы. Я продолжаю непрерывно двигаться, чтобы сбить ее с толку, окружил себя стенами и охраной, разослал повсюду поисковые отряды. Правда, они пока никого не обнаружили. А почему? Я долго думал об этом, пока мне не открылось, что я не могу найти искомое таким образом. Что я имею в виду? Хм-м. Постараюсь объяснить.

Принц некоторое время пребывал в задумчивости, потом глубоко вздохнул и продолжил:

— Представь себе, что я пришел в лес, чтобы найти некое дерево. Неважно, какое именно, отец. Важно другое: я точно знаю, что в лесу оно есть, но не в состоянии обнаружить его среди множества прочих. А теперь вообрази, будто все деревья погибли и осталось лишь то, искомое. Насколько облегчило бы это мою задачу!

Последовала продолжительная пауза.

— Отец, ты должен! Послушай, я не могу найти смерть, поскольку она прячется среди всех этих живых людей. Их миллионы. Не будь их, смерть осталась бы одна и была бы с легкостью разоблачена. Уж тогда-то я мог бы приказать своей страже с ней разобраться. Да, отец, ты тоже. Конечно. Ты знаешь, что я имел в виду и тебя. Я просто забыл об этом сказать, вот и все. Никто не позволит ей забрать тебя, честное слово! Поверь мне. Что ты сказал?

Мелиобар кивнул.

— Да, это правильно. И кто знает, может быть, собрав такую жатву, получив столько мертвецов, она навсегда оставит меня в покое. Да, отец, и тебя! Разумеется, и тебя. Я опять не забыл о тебе.

— Именно, — закивал принц, видимо выслушав очередное замечание короля. — Как хорошо, что ты мигом дошел до самой сути. Вообще-то я подумывал о том, чтобы королевским указом обязать их всех покончить с собой. Да, это было бы замечательно, но, увы, не на всех наших подданных можно положиться, а достаточно лишь нескольких примеров неповиновения, чтобы оно распространилось как эпидемия. Подданные могут быть весьма эгоистичными. Обдумывал я и возможность рассылки отрядов убийц, с тем чтобы они сначала перебили все население, а потом убили друг друга. Но убийцы — тоже народ не слишком надежный. Лучше сработали бы чары, но, боюсь, заклятия, способного умертвить такую уйму народа, не существует. Яд — тоже вещь хорошая, но ума не приложу, как мне заставить их всех его принять. Так вот, отец, не знаешь ли ты, каким способом можно убить все наше население?

Принц внимательно выслушал ответ и удовлетворенно кивнул:

— Я так и знал, что получу от тебя мудрый совет. Задача, похоже, будет не из легких, но дело того стоит. Я начну прямо сейчас, не откладывая.

На его лице появилось рассеянное выражение, потом он помрачнел.

— Как бы мне хотелось, чтобы это произошло уже завтра. Завтра День свободы. Свободы? Какая свобода может быть у такого человека, как я, загнанного в угол? Они будут маршировать на параде, несчастные глупцы. Хуже того, изменники, укрывающие между собой смерть! Я на все согласен, лишь бы вырубить этот лес!

Он улыбнулся неподвижному телу отца.

— Да, хорошо бы сделать все это завтра.

Утро в Валдарре, вступившее в свои права, было солнечным и теплым. Лишь редкие белоснежные облака проплывали по безмятежному небу, словно айсберги по ослепительно синему морю без берегов.

На балконе особняка знаменитого певца Куч устроил небольшое представление перед собравшимися. Кинзел, Таналвах и дети должны были оценить, чему научил Феникс будущего искателя.

— Вон, смотрите. — Юноша указал на три фигуры, прогуливавшиеся по улице, — мужчину и двух женщин. — Он настоящий, а спутницы его — фантомы. И вон та птица, на крыше, — это тоже иллюзия.

— Поразительно! — воскликнул Кинзел. — Мне бы в жизни не обнаружить разницу.

— Ты, конечно, можешь сомневаться...

— Что ты, Куч, — с улыбкой заверила парнишку Таналвах, — мы тебе верим.

— А как насчет этого? — пискнула Лиррин, ткнув пальцем на шнырявшее по балкону соседнего здания существо, похожее на большого гремлина. Тег, вытаращив глаза, оторопело наблюдал за ним.

— Не бойся, дорогая, — сказала ей Таналвах. — Мы и без Куча видим, что это фантом. То есть, конечно, не видим: мы просто знаем, что настоящих гремлинов не бывает, а если такой появляется, то он представляет собой не что иное, как магическую иллюзию. А вот Куч видит, что вещь или существо магические, даже если они кажутся самыми обыкновенными.

Лиррин и Тег внимательно слушали ее, удивление было написано на их пухлых, сиявших здоровьем и беззаботностью личиках.

— Я почти ничего не знаю о магии, — признался Кинзел. — Просто воспринимаю ее как должное, подобно большинству людей.

— Я тоже, — кивнула Таналвах.

— Можешь ты объяснить, как это у тебя получается? — спросил певец. — Главное, что ты для этого делаешь? Если, конечно, это не связано с какой-нибудь мрачной тайной.

— Тайн тут никаких нет, но объяснить природу «искания» непросто, потому что многое происходит... инстинктивно, что ли? Мое обучение — это скорее не приобретение каких-то конкретных знаний, а обострение того самого инстинкта. Тем не менее, о теории искания я рассказать могу.

Мне бы очень хотелось послушать. Давайте присядем.

Взрослые вернулись к столу, тогда как дети побежали играть в свою комнату.

— Не шумите и смотрите ничего не сломайте, — крикнула Таналвах им вдогонку.

— Да, тетушка Таналвах! — в один голос отозвались они, громко топая по лестнице. Через минуту донесся звук захлопнувшейся двери.