— Понятно. Нам этот заказ просто необходим. Если получим, Мещеряков в восторге будет. Он мне все уши прожужжал: дело чести, дело престижа!

— У нас и так репутация солидная, — Алискер подсел к столу Вершининой.

— Любая, даже солидная репутация нуждается в постоянном упрочении. — Валентина Андреевна взяла со стола зажигалку в виде дракона с разверстой пастью. Когда она щелкнула кнопкой, его пасть извергла ярко-желтое пламя, от которого Валандра и прикурила.

— Чтобы наверняка заполучить «Сигм» в качестве заказчика, мне нужно знать, что я могу сбросить им хотя бы пять процентов.

— Считай, что у тебя есть такая возможность, только используй ее в самом крайнем случае!

— Естественно, что я мал…

Телефонная трель не дала Алискеру закончить его мысль.

— Погоди, — Валентина Андреевна сняла трубку, — Вершинина слушает.

— Это фирма «Кайзер»? — голос немолодого мужчины на том конце провода явно принадлежал человеку, привыкшему повелевать, но сейчас в нем сквозила некоторая неуверенность.

— Вы не ошиблись, — Вершинина выпустила тонкую струйку дыма и постучала указательным пальцем по сигарете, стряхивая пепел в большую хрустальную пепельницу, — с кем имею честь?

— Я вам обязательно представлюсь, — замялся мужчина, — но только при личной встрече, у меня к вам конфиденциальное дело, и я бы не хотел, чтобы о нашей встрече кто-нибудь узнал.

— Как вы это себе представляете?

— Могу я приехать к вам домой?

— Домой? — Вершинина искренне удивилась такому предложению, — вы что шутите?

— Мне не до шуток, Валентина Андреевна, скажите согласны вы или нет? — собеседник начинал проявлять нетерпение.

— Если у вас нет другого варианта… — что-то говорило Вершининой, что абонент действительно говорит серьезно.

— Тогда не будем откладывать нашу встречу, — мужчина вздохнул с облегчением, — назовите время, когда я могу к вам подъехать. Разумеется, ваше время будет оплачено, независимо от результата нашего разговора.

— Ну, это само собой, — Вершинина задумалась, — восемь часов вас устроит?

— Устроит, если вы не можете раньше, — согласился абонент.

— Тогда запишите адрес.

— Спасибо, я знаю.

— Вот как, — в голосе Вершининой появился металл, — тогда до встречи.

Она положила трубку и, сделав еще одну затяжку, смяла сигарету в пепельнице. Мамедов с интересом поглядывал на начальницу, но не произносил ни слова, ожидая, когда она сама что-нибудь скажет. Не дождавшись, он все-таки спросил:

— Очередной клиент?

— Может быть… — туманно ответила Валентина Андреевна.

— Черт бы побрал этот холод! — Болдырев встал из-за стола, на котором размещался пульт и, подойдя к радиатору, склонился над ним, простерев руки над своим горячим «другом».

— Да уж, тебе не позавидуешь! — поддел Толкушкин излишне теплолюбивого, по дружному мнению коллег, Болдырева.

— Помалкивай, писатель хренов! — огрызнулся тот.

— Вадим, — обратился Толкушкин к Маркелову, — тебе не кажется, что наш друг Сергей сегодня слишком агрессивен?

— Оно понятно и даже, я бы сказал, извинительно. — Поправив очки на переносице, Маркелов улыбнулся. — Вспомни, как все мы тут нервничали, когда на улице было плюс восемнадцать, а в дежурке стояла «болдыревская осень».

— Ну, вы, интеллигенты гребаные, все вам хиханьки да хаханьки! Жара, жара, — пищали. Ан вот и холод. Я как чувствовал, домой радиатор не унес. Небось когда с улицы прибегаете — сразу к нему — греться. Хотя по нынешней Антарктиде не мешало бы иметь здесь парочку таких.

— И еще тройку каминов, — ехидно заметил Толкушкин.

— А что? — ухмыльнулся Болдырев.

— Действительно, — подхватил Маркелов, — мы бы тогда чай не за этим кургузым столом пили, а усевшись перед камином.

— Еще бы кресел нам помягче! — на манер Обломова со слащавой мечтательностью произнес Болдырев.

— И каждому на колени — по гурии! — Плотоядно облизнулся Толкушкин.

— А это еще кто? — Болдырев приоткрыл рот.

— Темнота! — Толкушкин дефилировал вокруг стола, ловя свое искривленное отражение на крутых боках начищенного до блеска самовара. — Ну, это что-то вроде дриад и наяд. — Он лукаво улыбнулся.

— Чего-о-о? — Болдырев был близок к нервному срыву.

— Или сильфид… — как ни в чем не бывало продолжал издеваться над бесконечно далеким от литературы Болдыревым Толкушкин.

— Да бабы это, только красивые… — пошутил Маркелов.

— Бабы — это по части Алиске…

— Легок на помине, — прошептал на ухо Маркелову приблизившийся к нему в этот момент Толкушкин.

Мамедов стоял на пороге, сверля пронзительным взглядом оторопевшего Болдырева.

— Я что-то, Сергей, не пойму, ты дежуришь или дурака валяешь? — Строго спросил Алискер. — А ты, Вадим, почему все еще здесь? Разве ты не должен сейчас заниматься проводкой в «Техасе»? И где Ганке?

— В «Техасе» нам сказали, что все переносится на завтра. А Валентиныч пошел домой обедать.

— В таком случае, почему вы мне не доложили, как только приехали?

— Ты же в кабинете у Валандры был.

— Я уже два часа, как освободился! — Алискер повысил голос — Самодеятельностью занимаетесь? А ты что, Валера, улыбаешься? — Обратился он к Толкушкину, который переглядывался с Вадиком. — В общем, друзья, давайте так: кто работать не хочет, пусть прямо об этом скажет.

— Да что ты Алискер… — Хотел было что-то возразить Толкушкин.

— Я тебе слово давал?! — вспылил Мамедов. — Здесь тебе не творческая тусовка! Я созвонился с «Интимом»…

По дежурке пронесся легкий смешок.

— Что смешного, блин! — Мамедов оглядел присутствующих, — маленькие, что ли! Валера и Вадик, вы пойдете. Сделаете замеры. К концу дня доложите. Смету я сам составлю.

— К концу доложим, — сострил Маркелов.

— Очень остроумно! — Мамедов нахмурился, — все понятно?

— Понятно, — Вадик кивнул, — они расплачиваться будут презервативами?

— Резиновыми куклами, остряк, — оборвал его Мамедов, — а я вам их буду выдавать, если хорошо работать будете.

— Ладно, Валера, пошли, — Маркелов поднялся и направился к выходу, — а то мы сейчас договоримся.

Ровно в восемь в прихожей раздался звонок. К этому времени Вершинина успела приготовить ужин, покормить сына и поесть сама. Естественно, привела себя в порядок, по-новому уложила волосы, освежила макияж, сменила халат на брючный костюм в тонкую полоску и надела туфли на высоком каблуке.

Посмотрев в глазок, она увидела темноволосого мужчину средних лет, на вытянутом лице которого застыло напряженно-тревожное выражение. Тем не менее его маленькие черные глазки и высоко расположенные над ними густые, на клоунский манер поигрывающие брови придавали его продолговатой физиономии забавную живость и шарм непосредственности.

Впрочем, это благоприятное впечатление почти сводила на нет прямая длинная линия его рта. Тонкие губы мужчины были не сомкнуты, и темная щель между ними, как показалось наблюдательной Валентине Андреевне, даже в своих детективных романах прибегавшей к ярким метафорам, зияла пугающей неизвестностью.

— Кто там? — Возлагая руку на щеколду, спросила Вершинина.

— Мы с вами договаривались, Валентина Андреевна.

— Проходите, — Валандра открыла дверь и посторонилась, пропуская таинственного незнакомца.

На госте был строгий темно-синий костюм и начищенные до зеркального блеска туфли.

— Сюда, пожалуйста, — она сделала рукой приглашающий жест.

Гость молча прошел в гостиную.

— Присаживайтесь. Кофе хотите?

— Спасибо, не откажусь. — Он медленно опустился в кресло.

Валандра прошла на кухню и вскоре вернулась с подносом, на котором возвышался эффектный фарфоровый кофейник. Компанию ему составляли две миниатюрные чашки на таких же игрушечных, разрисованных пастушками со свирелями блюдцах.