Литмир - Электронная Библиотека

— Да не толкай ты меня, — вспылила Цой, — что ты теперь поможешь Машке, если молчать будешь?

— Если не молчать, тоже не поможешь, — зло посмотрела на нее Люба, в милиции же ты об этом не сказала!

— Не сказала, — с вызовом посмотрела на нее Оксана, — ты посмотри на них, у каждого на лбу написано «восемь классов»! Может быть, Валентина найдет, кто ее убил.

— У некоторых десять классов, — примирительно добавила Городницкая и махнула рукой, — ладно уж, говори.

— «Море жизни» тоже работает под маркой модельного агентства, — Оксана достала сигарету и закурила, — только мы-то знаем, что они там готовят девочек по вызову для высокопоставленных чиновников, да и вообще, для тех кто в состоянии заплатить большие бабки. После того как Машка туда попала, она и стала такая скрытная. Ну как же — деньги появились. Нос стала воротить. Квартиру новую сняла. Продалась, проще говоря.

Она в тот день была озабочена больше обычного. Почти ничего не пила. В бар не пошла, сказала, что у нее встреча какая-то. Но я заметила, что она вниз по Радищева пошла, где Рыбакова комнату снимает. Может быть, к ней?

— Да она могла тыщу раз свернуть куда угодно, — Жуков достал откуда-то высокие фужеры на тонких ножках и, открыв бесшумно шампанское, наполнил их до краев, — держите.

Подав дамам фужеры, он распечатал конфеты и поставил коробку на диванчик рядом с Вершининой. Когда все уже собрались выпить, в гримерку вошла совсем молоденькая девушка с волосами цвета спелой соломы, а за ней девушка постарше с кругленьким кукольным личиком. Увидев незнакомого человека, они замерли на секунду и вопросительно посмотрели на присутствующих.

— Это тоже наши модели: Галя и Наташа, — представил их Жуков, — а это Валентина.

— Подсаживайтесь, девушки, — пригласила их Вершинина, — Евгений, найдется еще пара фужеров?

С интересом поглядывая на Вершинину, они устроились на пуфиках. Жуков разлил шампанское.

— А эта Рыбакова, она ведь была подругой Беспаловой, — ни к кому конкретно не обращаясь, спросила Вершинина.

— Да они с ней жили сначала вместе, когда только в Тарасов приехали, — ответила Городницкая. — Потом Машка съехала от нее.

— Кто-нибудь из вас видел Рыбакову после смерти Беспаловой?

— Все видели, — Оксана сделала несколько глотков шампанского, — в прокуратуре, четвертого мая, когда с нас показания снимали.

— А потом?

— Кажется, нет, — Городницкая оглядела присутствующих, — я, во всяком случае, не видела.

— Я тоже — нет.

— И я.

— Я тоже.

— Дело в том, — серьезно произнесла Вершинина, — что мы ее не можем найти. Дома она уже несколько дней не появляется. У меня есть основания полагать, что она в Тарасове, но вот где?

Все молчали.

— Кроме нас ее ищет еще кое-кто. Если они найдут Рыбакову раньше нас, то ей может быть очень плохо, мягко говоря.

— Жень, а ты ничего не знаешь? — Галя, широко открытыми глазами уставилась на Жукова.

— Нет, — он помотал головой и пригубил фужер, — а почему я должен что-то знать о ней? Ну, было у нас с ней когда-то, так прошло уже все давно, — он улыбнулся.

— Она что же, и на работе не появляется? — спросила Галина.

— Думаю, что нет, хотя сегодня мы это проверим, — Вершинина допила шампанское и крутила фужер в руках. — Кстати, — Валентина посмотрела на блондинку, — она работает в организации «Тарасовмонтаж»?

— Кажется, да, — неуверенно произнесла Галина.

— Значит, никто не знает, куда она могла исчезнуть?

— Был у нее один знакомый. Снабженец, — задумчиво произнесла Городницкая, — кажется, Лешей зовут. Она с ним никогда в нашей компании не появлялась, раз только проговорилась, когда мы с ней курили вместе. Может, она у него скрывается?

— А как фамилия этого Леши?

Городницкая с сожалением пожала плечами.

— Этого я не знаю. Но работает он, по-моему, тоже в «Тарасовмонтаже».

— Извините, — Вершинина отдала порожний фужер Жукову, достала телефон и набрала Толкушкина.

— Валера, это Вершинина, ты узнал что-нибудь о Рыбаковой?

— Пока немного.

— Тогда, слушай внимательно. У Рыбаковой есть приятель, зовут Алексей, работает снабженцем или что-то в этом роде, скорее всего, в той же организации, что и Ольга. Параллельно ищи и его, понял меня?

Толкушкин повторил Вершининское задание.

— Правильно?

— Да, действуй.

Она убрала трубку и, вынув из кармана визитки, раздала всем присутствующим.

— Спасибо вам за помощь, если что-нибудь вспомните, звоните мне в любое время, хорошо?

Глава шестая

Самое время представить нашего недавнего стажера, а ныне полноправного члена нашего коллектива — Толкушкина Валеру. Молодой, энергичный, полный оптимизма, несмотря на свой удел непризнанного гения, Толкушкин, за исключением некоторых случаев проявил себя как исполнительный и сообразительный работник. Не возлагая особых надежд на писательское ремесло, он продолжал творить.

На протяжении нескольких лет он пестовал в себе самодостаточность и здоровое пренебрежение оценками окружающих, поэтому и сумел справиться с горьким разочарованием, которое постигает многих талантливых авторов, когда их произведение, в которое они вложили самих себя и образ мира в себе, натыкается на холодное равнодушие рабски покорных конъюнктурным требованиям редакторов.

У меня не было оснований жаловаться на Валеру. Один раз, правда, я влепила ему выговор. Но кто прошлое помянет…

Как говаривал Ларошфуко, люди некогда не бывают ни безмерно хороши, ни безмерно плохи.

* * *

Офис «Тарасовмонтаж» занимал весь второй этаж семиэтажного крупнопанельного монолита, радующего глаз своим коричнево-розовым фасадом. Припарковав болдыревскую «шестерку» между белым понтиаком, без зазрения совести демонстрирующим свой безучастный к нуждам простых смертных шик, и обыкновенной красной «девяткой», Толкушкин вошел в здание. Благополучно миновав вертушку и бабульку, сверлящую из своей застекленной конурки подозрительным взглядом входящих, Толкушкин взбежал на второй этаж.

Вдоль светлых стен шли выкрашенные бежевой краской двери. Он остановился перед той, на которой висела табличка с надписью: «Приемная». Валера легонько постучал, но так как стук его не вызвал ни малейшего резонанса, толкнул дверь и сунул голову в проем.

В небольшой комнате с жизнерадостно-белыми жалюзи на окнах и полом, застеленным голубым ковролином, суетились две молоденькие девушки. Одна стояла на стуле и перебирала толстые и тонкие цветные папки, аккуратно расставленные на полках шкафа из светлого дерева, другая что-то искала в нижнем ящике. Они вполголоса переговаривались. Наконец, та, что рылась в ящике, хрупкая шатенка с короткой стрижкой, встала с корточек и, не отрывая взгляда от содержимого серой бумажной папки, которую держала в руках, повернулась к двери.

— Кха, кха, — многозначительно кашлянул Толкушкин, скрывая за этим «кха, кха» свою до конца не преодоленную застенчивость. — Доброе утро, девушки.

— Доброе… — голубоглазая шатенка удивленно посмотрела на него, — вы к Федору Константиновичу?

Девушка, стоявшая на стуле, тоже повернулась и вопросительно воззрилась на Валеру. У нее были живые карие глаза, матовая кожа и аккуратный носик. Голова — в густых, мелких кудряшках. Бледно-розовая, почти прозрачная помада и тонкий, едва уловимый контур, сделанный чуть более ярким карандашом, придавали рту этой знойной красотки сексуальную припухлость. На девушке был белый блейзер и серая мини-юбка, позволявшая Толкушкину с ходу оценить стройную красоту ее точеных ножек. Толкушкин слегка оторопел. Ему расхотелось продолжать разговор с коллегой этой темноволосой «гурии».

— Нет, — наконец произнес смущенный Валера, — я скорее к вам, — сказал он шатенке, хотя сам смотрел на ее подружку.

— Ко мне? — с недоумением отозвалась шатенка.

— А если уж совсем быть точным, то — к вам, — Толкушкин пожирал глазами «гурию».

15
{"b":"207364","o":1}