На лице Павла отразилось настолько неподдельное удивление, что генерал понял, что сказать его воспитаннику действительно нечего. И все же продолжал настаивать.

— Подумай, Павел. Это и твоей жизни касается.

— Клянусь, не знаю.

Павел понимал, что должен помочь Александрову, потому что тот блуждает в трех соснах и хоть и чует запах, а труп найти не может. Но для этого нужно рассказывать про Лору-гестапо, про спасителя Воркуту. В таком случае они оказываются в одной компании. Поди, объясни, что все это цепь случайностей. Ничего не оставалось, как согласиться помочь старику в разгадывании этой шарады, хотя, возможно, все предъявленные им факты — плод криминальной фантазии генерала. Павел налил еще по рюмке коньяку.

— Когда я ехал сюда, то был уверен, что ни за какие блага и высокие слова не соглашусь с вами сотрудничать. Но вы, старый, матерый лис, подвели меня к единственному решению. Я согласен вам помочь, только как частное цивильное лицо. Тем более я гражданин чужого государства.

Генерал отхлебнул коньяк и скривился.

— Ну, ну, ну! Сейчас я расплачусь от твоего бескорыстия. Эх, голубчик-граф, в отличие от меня ты совсем потерял нюх. У тебя же нет другого выхода?

— Это еще почему? — не понял Павел.

— Потому что ни тебе, ни нам неизвестно, кто организовал на тебя покушение.

— Да никто! Пацанье! Увидели, сколько я выиграл, и решили ограбить.

— Сам-то веришь? — иронично спросил генерал.

— Не очень, — признался Павел, вспомнив о разговоре в машине, когда его везли убивать.

— То-то и оно. Слишком многим встал поперек дороги. Без нашей помощи тебе не выкрутиться. Так что, гражданин граф, не за спасибо будешь сотрудничать, а за собственную жизнь. Кстати, а не мог сам Маркелов приказать тебя убрать?

— С чего бы это? Мы с ним общались без всякого напряга. Да, я и не думаю, что он какой-нибудь серьезный бандит. Ловкий бизнесмен, не без грехов, конечно. Но держится в определенных рамках.

— Согласен. Мы его, как могли, по-тихому проверили. Особого криминала не обнаружили. И все-таки неспроста вокруг него точно коршун кружит Воркута. Этот на падаль бросаться не станет. Тем более сейчас, когда расстался со своими солнцевскими. Что за человек Маркелов?

Павел пожал плечами. В последние дни он слишком часто думал о Татьяне и в связи с ней о Маркелове. Не говоря уж о его явлении во сне. Но наговаривать на человека только потому, что к нему ушла твоя любимая женщина, неприлично. Особенно в такой ситуации.

— Он нормальный мужик. Жесткий, спокойный. Не добрый, но и не жадный. Ему, пожалуй, переступить через труп не сложно. Но лишь в крайней ситуации.

— А Лавр?

— О… у этого убийство плавает в глазах. Предан Маркелову, как пес. Но без его команды не бросится. Хотя я с ним едва знаком.

Генерал, увлекшись разговором, принялся смолить по-старому, прикуривая сигарету от сигареты. Он отдавал должное настырности Воркуты и решил во что бы то ни стало идти за ним по следу. Для этой-то цели Павел Нессельроде, а попросту Родион Квасов, был настоящей находкой.

— Хоть я и человек пожилой, но понимаю пикантность моей просьбы. Ты должен плотно войти в контакт с Маркеловым. Да, он живет с женщиной, которую ты, ну скажем, любишь. Допускаю, что неприятно. А другого выхода нет. В начале мая Маркелов организует со своим греческим партнером круиз Одесса — Афины с рекламными целями. Дело хорошее. Грек вроде заинтересован в совместном производстве. Мы его проверили, господин уважаемый, в картотеке Интерпола не числится. Все утверждают, что очень богат. Ни к этому ли проекту подбирается Воркута? Вопросик на засыпку. Придется тебе пораскинуть мозгами на борту фешенебельного лайнера в окружении красавиц и наших клиентов.

Павел вспомнил о разговоре с Леонтовичем. Татьяна собиралась стать президентом этого круиза. Вернее, на эту приманку ее зацепил Маркелов.

— В каком же качестве я буду при них? Бывших любовников редко приглашают в свадебное почти путешествие. Да мне и самому неловко. Если не сказать — противно.

Виктор Андреевич подошел к Павлу, положил ему руку на плечо, спокойно посмотрел в глаза.

— Они оба не заслуживают серьезного отношения. Только криминального. На этом круизе ты наверняка будешь желанным гостем. Греческий партнер большой игрок. Как у тебя насчет винта?

— Порядок.

— Не сомневаюсь. Посмотришь, Маркелов сам будет тебя просить. А ты не откажешься.

— Жалко грека. Он ни в чем не виноват, — вздохнул Павел, понимая, что упираться не имеет смысла. Раз уж Александров определил ему такую роль, то измотает, а согласия добьется.

Генерал вернулся на свое место. И снова закурил.

— Я в тебе не сомневался. Теперь о моих действиях. На некоторое время я ослаблю давление. Уверен, ничего серьезного до мая предприниматься не будет. Пусть пока пожируют караси. К тебе приставим двух отличных ребят. Скажешь, нанял за свои. Единственное, кем займусь, так это Ларисой из «Орхидеи», очень хочется узнать, по какому такому поводу она желает твоей смерти.

— Не надо, — помрачнев, твердо произнес Павел. — С ней я сам разберусь. В крайнем случае превышу допустимую меру самообороны.

— Но, но, — погрозил пальцем генерал. — Ты мне нужен здесь, а не на Пермской зоне.

Павел, опираясь на палку, с трудом встал. Покалеченная нога затекла. Александров обратил внимание на его палку и вдруг поинтересовался:

— Ты где ее взял?

— У вашего топтуна перед поездкой сюда.

— То-то, смотрю, знакомое оружие.

— Да? — Павел с недоверием приподнял палку.

Александров взял ее и с нажимом открутил ручку. Потянул на себя, и изнутри, словно из деревянных ножен, вылез тонкий острый клинок.

От неожиданности Павел присвистнул.

— Ого! Действительно оружие.

— Ладно, оставь себе, коль хромаешь, — вернул ему палку Виктор Андреевич.

Павел несколько раз вытащил клинок и снова закрепил его внутри.

— Иди и действуй осторожно, — напутствовал его генерал. — Главное, оставайся естественным. Завтра мои ребята возьмут тебя под охрану.

— Мне нужен только один, — не согласился Павел. — Два, слишком много. Не по чину. Я же не банкир.

— Хорошо. Зовут его Николай. Он все еще стоит в твоем подъезде. Большой специалист по рукопашному бою. Ну а до остального, надеюсь, дело не дойдет.

Напоследок Александров не выдержал, снял очки и прижал бледного воспитанника к себе.

— Ну, голубчик-граф, мы еще с тобой повоюем. Сердцем чувствую, быть нам в одной упряжке. Иди.

Павел поправил перед зеркалом съехавшую на затылок белую шляпу с широкими полями и вышел в коридор. У подъезда его дожидались белые «жигули» с желтыми фарами. Водитель молча кивнул и повез Павла обратно на Грибоедова. Там в подъезде продолжал читать газету сотрудник Александрова.

— Ты ее наизусть решил выучить? — спросил Павел.

— А чего? — удивился тот.

— Ничего. Я не против, — успокоил его граф. Потом критически осмотрел с головы до ног и покачал головой. — Ты всегда так одеваешься, или для сегодняшнего задания?

— А чего? — опять не понял парень.

— Значит, всегда. Вот что, Николай-угодник, — Павел порылся в кармане, достал пластиковую расчетную карточку «OLBI» и протянул своему будущему охраннику. — Езжай в магазин «Олби» и — от шляпы до ботинок. Приблизительно как я. Они тебе прокатают карточку, завтра вернешь.

— А чего, так плохо? — осмотрел себя Николай.

— Не плохо. Но пусть тебе подберут что-нибудь из каталога.

А палкой я пока сам буду пользоваться. По ее прямому назначению. А то нога болит.

Николай повертел карточку, пожал плечами и вышел на улицу.

Попав домой, Павел первым делом бросился к телефону и, судорожно тыкая пальцем, набрал номер Татьяны. Как ни странно, она довольно быстро подняла трубку и протяжно ответила:

— Алло!

У графа перехватило дыхание. Он откашлялся и тихо прохрипел:

— Это я, Нессельроде.

— О, кого я слышу! Граф?! Куда ты запропастился? Слушай, со мной такое приключилось, только тебе могу признаться, по старой дружбе…