— Глянь, Воркута, чего это с ним? — обратился он к коренастому крепкому мужчине, на голове которого был вязаный шлем с прорезями для глаз, из которого клубился пар.

Названный Воркутой подъехал и бесцеремонно ткнул лежащего острием лыжной палки в бок.

— Похоже, разборка была. Снег везде затоптан. Какая-то лажа. Дрессир не дурак, таких следов не оставляет.

Остальные лыжники обступили Воркуту, подозрительно озираясь по сторонам.

— Уйдут, — сказал кто-то из них.

— Снег, глянь, возле ельника опять же притоптан. Может, там кто еще припрятан. Глянуть бы.

— Нечего глядеть. Ложись! — вдруг крикнул Воркута и, оставшись на ногах, открыл по ельнику стрельбу из скорострельного пистолета.

Произошло это настолько неожиданно, что Лавр и его бойцы не успели среагировать. Пули просвистели у них над головами. Одна срикошетила и чиркнула по шее завопившего от боли охран ника. Засада была засвечена. Лавр тихо матюкнулся, и как по команде охранники принялись палить из своих «узи».

Воркута мгновенно повалился на лежавшего парня и приставил ему к голове пистолет. Его дружки отстреливались из пистолетов. Их положение было проигрышным. Поэтому Воркута поднялся вместе с парнем на ноги и, прикрываясь его телом, медленно скрылся за поворотом. Никто из охранников Маркелова не рискнул стрелять в сторону взятого в заложники друга.

Перестрелка продолжалась недолго. Три истекающих кровью трупа заставили двух остальных лыжников сдаться. Они отбросили пистолеты и подняли руки.

Лавр вышел из ельника. Среди его ребят потерь не было. Подошел к сдавшимся.

— Кто такие?

— Солнцевские.

— Из Москвы?

— Ага.

— Кто послал?

— Спроси у Воркуты. Мы без понятия.

— Маркелова знаете?

— Ага.

— Приказали убить?

— Да, нет. Проследить, чего он тут затевает.

Лавр соображал, какое решение принять. Уже хотел отправить своих ребят в погоню за Воркутой, как вдруг раздался сухой одиночный выстрел. Все вздрогнули. Стало ясно, что Воркута застрелил охранника. Лавр спокойно подошел к своим, взял из рук стоявшего рядом спутника автомат и, ни произнеся ни единого слова, в упор расстрелял оставшихся приятелей Воркуты. Потом скомандовал:

— Воркуту уже не достать. Езжайте, заберите нашего. Все трупы облить бензином и сжечь. Потом поглубже закопайте и, не теряя времени, дуйте в деревню. Грузовик вас будет ждать на шоссе. Понятно?

— Чего уж… — последовало в ответ.

— Нечего распускаться. За это вам и деньги платят. О семье убитого фирма побеспокоится. А труп сжечь со всеми. Некогда с ним нянчиться. И побыстрее!

Лавр сел на приготовленный ему снегоход и крутанул ручку газа. «Буран» плавно набрал скорость и помчался по лыжне, оставляя за собой вихрь серебристых снежинок.

Маркелов молча курил возле «газика». Он, как и все, слышал перестрелку. Но на вопросы перепуганного Правоторова лишь пожимал плечами.

Наконец появился Лавр. На немой вопрос, застывший в глазах хозяина, он небрежно махнул рукой.

— А, браконьеры. Пришлось немного попугать. Деру дали. Если наши парни их догонят, сдадим в милицию. А если нет, то лучше об этом и не вспоминать. К чему привлекать внимание?

Правоторов согласно кивнул головой. Маркелов промолчал. Колька решил было внести ясность и прошептал депутату:

— Откудова тут взялись браконьеры…

Но Василий Васильевич резко прикрикнул:

— Помолчи, дурень, наше дело сторона. Браконьеры так браконьеры.

— А то кто ж, — подтвердил Лавр. Он первым уселся в «газик», за ним полез Маркелов и, словно воробей, запрыгнул Правоторов. Остальные остались дожидаться охранников и, как пришибленные, покуривали у обочины.

Всю дорогу до Москвы Маркелов пребывал в паршивом настроении. Голова трещала с перепоя. Встреча с главой администрации района оказалась мероприятием «сногсшибательным». Петр Гаврилович Кабанюк принимал их с барскими излишествами. Трапеза происходила в бывшей стекляшке — кафе, переоборудованном под коммерческий ресторан. Поскольку Лавр заранее передал деньги на банкет, стол ломился от всевозможных яств, в основном домашнего приготовления. Петр Кабанюк постоянно подчеркивал, что он хохол и любит смачную украинскую кухню. Особенно он нахваливал домашнюю колбасу со смальцем и чесноком. Пили настоящую «Горилку» с традиционным стручком перца. Это-то зелье и доконало Маркелова. Он настолько перепсиховал, заслышав выстрелы в лесу, что за столом потерял над собой контроль. Слабым утешением была уверенность Лавра в принадлежности «браконьеров» к солнцевской группировке. Яниса Маркелов не подозревал. Слишком уж нелепо. Но не исключал «наружку» ФСК. Хотя на них не похоже. Слишком грубая работа. В любом случае, приходилось признать, что за ним началась охота.

Немного придя в себя в бывшем филиале «Барвихи», Маркелов в который раз внимательно выслушал подробный рассказ Лавра о перестрелке в лесу и поручил ему связаться с авторитетами солнцевской группировки, выяснить, каковы их претензии. Он всегда предпочитал хилый мир самой выигрышной войне. Лавр несколько раз ездил на встречи и возвращался с уверениями, что никто никаких приказов Воркуте не давал. Он действовал на свой страх и риск. И вообще в настоящее время находится вне группировки. Лежит на дне и не дает о себе знать. Маркелову оставалось поверить в самодеятельность известного рэкетира. Лавр получил задание достать его из-под земли и убрать любой ценой. На этом инцидент посчитали исчерпанным.

Маркелов уже собрался приступить к подготовке договора о сотрудничестве с греческой фирмой Апостолоса Ликидиса, как пришло новое известие. На этот раз о выздоравливающем графе Нессельроде.

Как ни странно, но Илья Сергеевич не рассердился, не устроил скандал, а задумчиво покачал головой:

— Надо же? Ничто его не берет!

— Его спасла какая-то баба. Мои ребята должны были отвезти его на заколоченную дачу и там кончить. Но по дороге оставили на время у своей знакомой. Она и выпустила. Ребята уже наказаны. Графом займусь, как только начнет появляться на улице.

— Оставь его, — лениво махнул рукой Маркелов. — Видно, не судьба. Нашли кому его доверить — бабе!

— Какая-то дурацкая история. Баба им заплатила за то, чтобы с ним потрахаться…

— Да, плохо у тебя с кадровой политикой.

— Хозяин, не бери в голову. Я этого графа сам размажу.

Маркелов больше не видел в Павле Нессельроде соперника.

Ему даже было бы приятно понаблюдать за графом, с презрением отшитым Татьяной.

— Ты уверен, что граф не догадывается, чьих рук это дело?

— Обижаешь. Обычный бандитизм. Отобрали выигранные в карты деньги. Мы-то здесь при чем?

— А баба?

— Чужая.

— В таком случае оставь его. Глядишь, пригодится. Он ведь малый ничего. За ним кто-нибудь стоит?

— Вряд ли. Я сам виноват. Доверил остолопам. Считай, повезло ему.

— Что ж, доброе дело сделал. Когда-нибудь зачтется! — рассмеялся Маркелов и снял тему графа. Слишком серьезные проблемы одолевали его и отвлекаться на пустяки уже не было времени. Тем более что из Греции пришел факс, извещающий о приезде Апостолоса в Москву. Единственная слабость, перед которой он спасовал, — звонок Татьяне.

Ее раздраженный низкий голос изменился, как только она узнала Маркелова.

— О, привет… — томно протянула она. — Явился, не запылился. Хорошо, в лесах не замерз. Круиз состоится? А то не знаю, куда энергию направлять. Такую женщину, как я, ни на минуту нельзя оставлять одну. Шутка. Не волнуйся, блюла себя, словно девственница.

Маркелов в ответ шумно вздохнул в трубку. Он готов был бросить все и примчаться к Татьяне. Она поняла и рассмеялась. Этот высокомерный смех несколько охладил его.

— Мои дела в порядке. На днях приезжает греческий партнер. До его появления нужно провернуть массу дел. А вот с ним расслабимся на полную катушку. Всю Москву продегустируем.

— Что, любит погулять? — игриво спросила Татьяна. — У меня есть любительницы богатеньких греков. Сама когда-то сиртаки танцевала.