...я в то время еще носил короткие штанишки. (Нахмуренные брови его собираются в складку, глаза по-прежнему сомкнуты.) Не вижу ничего... Ничего не могу себе представить...
...ничего... разве что белые заросли коралла на морском дне: хрящевидные узорчатые лопухи, мне хочется дотронуться до них, попробовать, шершавые ли они, колючие или нет. Они напоминают мягкое плетенье старинных кружев, эти растения — нет, скорее, камни... Стоит укусить лист растения, и оно испускает жидкость, сладковатый или не очень сок, нечто, текущее внутри него; так что если умираешь от жажды, можешь положить его в рот и жевать — пусть даже сумеешь выдавить лишь каплю влаги. Камень же не дает ничего: попробуй запустить в него зубы, и останешься без них... Впрочем, существуют и каменные растения, я где-то их видел — отпечаток окаменевших листьев на ископаемых камнях... ночь... я лежу в своей постели... изредка протягиваю руку и дотрагиваюсь до острогранного камня... он сухой на ощупь, я начинаю тереть им о поверхность, и под ним образуется пыль, песок... если налетит пустынный вихрь, песок залепит мне глаза... надо быть осторожнее и не скрести больше камнем о камень, потому что камни превращаются в песок, вдали, на горизонте, поднимается вихрь, черное марево, порыв черного ветра налетает с такой силой, что забивает мне глаза песком, я не успеваю закрыть их... но мама ведь умирала в стенах санатория, где все окна были плотно закрыты и никакой песок не мог проникнуть внутрь и попасть ей в глаза, даже в кислородной палатке, как мне рассказывали... ах нет, это отец умер в кислородной палатке, но я его тогда не видел: наша старшая сестра отправилась в Мендосу повидаться с ним, а я нет, я так и не обнял его перед смертью...
(после долгой паузы)... Мне необходимо выбрать одну из двух. Вы должны мне помочь...
...я не знаю... им обеим недостает опоры, теоретического обоснования... Одна создает свои произведения, даже не ведая, что творит, без всякой концепции. А теперь появилась и вторая претендентка, в чьих работах больше ясности. Та же, первая, не знает, для чего создает свои творения и, быть может, просто наугад нашла свой стиль, в силу чистой случайности...
...нет, я ничуть не противоречу сам себе: я действительно говорил вам, что художник, чтобы создать нечто абсолютно новое, должен отдаться на волю самой темной интуиции, но... это трудно объяснить... только очевидно, что единственное, что ее интересует — это выставиться на Фестивале... (осекается)
...в здешних местах есть одна поговорка, довольно грубая... меня вообще коробит от выражений подобного пошиба, но порою они невольно приходят на ум...
...«один волос с лобка тянет сильней, чем пара быков»...
...она стала вызывать у меня отвращение...
...отвращение... потому что на свой лад, молчком, исподволь хочет помыкать мною. И от этого мне противна...
...не знаю... после второй нашей ночи мне показалось, что все наши прежние сложности позади... И впервые в жизни со мной случилось то, что никогда прежде не удавалось: после того, как у нас с ней все получилось, ...я заснул, обнимая ее — я, который никогда не мог уснуть, если со мною в постели кто-то есть!..
...проснувшись?.. Не знаю... начала ластиться ко мне... но я чувствовал в ее голосе что-то неискреннее, притворное. Потом поднялась, чтобы принести для меня всякой всячины — еды, разного другого: чтобы подкупить меня... И меня передернуло, точно от прикосновения к слизняку... Потому что она стала юлить передо мной, надеясь обеспечить себе поездку на Фестиваль...
...затем было еще много разного...
...с каждым днем я ощущал все большее отвращение... что ни день...
...она двуличная... вчера я зажег свет... и поднял ей это веко, которое у нее всегда закрыто и под которым ничего нет... и сказал ей, что... я не виноват...
...нет, коли уж это началось... уже ничем не помочь...
...с нею я больше не желаю иметь ничего общего... Я солгал вам. Жюри уже назвало кандидата. Я голосовал за нее. И она прошла. Ее избрали для поездки в Сан-Паулу...
...раз это началось, поправить уже ничего нельзя... И в последнюю нашу встречу у меня не получилось. Я вам уже рассказывал, как это у меня бывает: я не могу кончить! Поначалу кажется, это случайность, чего не бывает... Но потом это начинает повторяться...
...во всем виновата она... она, летучая мышь... я ей так и сказал, и она ничего не ответила... а если бы ответила, я бы пришиб ее на месте...
(повинуется приказанию врача и вновь закрывает глаза) ...ничего... не вижу ничего... думаю только об этой ревущей пожарной машине, которая сейчас проносится по улице, — а может, это и скорая помощь, кто его знает...
...это везут меня, я вот-вот скончаюсь...
...нет, я в машине один...
...почему? Потому что я хочу умереть в одиночестве и не желаю, чтобы при мне кто-нибудь находился...
...не знаю, почему... не знаю...
...не знаю, заслужил ли я это или нет...
...если бы это ее в тяжелом состоянии, а не меня везли в скорой?.. да, это везут ее, она очень плоха, того и гляди умрет...
...да, мне ее жалко и я еду с ней в скорой помощи...
...она умирает прежде, чем машина успевает домчаться до больницы. На моих глазах. Я беру ее холодную ладонь в свои руки — она уже не может отнять ее или защититься, и если бы я захотел, то мог бы воспользоваться ее беспомощностью... Не знаю, бывает ли у мертвецов кровотечение. Если вскрыть мертвую плоть скальпелем, оставив длинный, глубокий разрез, потечет ли оттуда кровь?..
...хочется плакать...
...меня душат слезы, потому что она умерла, будучи ни в чем не виноватой...
...какая жалость!..
...теперь, когда она мертва, мне ее страшно жаль... если бы я только знал, что она должна умереть, я бы сказал ей, что люблю ее — все что угодно — чтобы она отошла утешенной и спокойной...
...она умерла по моей вине...
...она умерла... я заснул, лежа с нею в постели — такого со мной никогда прежде не бывало...
Из приемной врача Леопольдо Друскович прямиком направился домой: он хотел побыть наедине с собой. Под дверью его ожидала подсунутая, как обычно, почтальоном вечерняя газета. Одна из попавшихся ему на глаза статей приковала его внимание: на пустыре в пригороде Буэнос-Айреса обнаружен труп мужчины. В нем опознан пропавший две недели назад активист подрывной группы, чья деятельность порождала предположения о трагической развязке: группа выступала за возвращение в страну экс-президента Перона, видя в этом единственный способ вернуть власть трудящемуся большинству. Труп, со следами пыток, был брошен в густых зарослях травы.
Глава IX
Медсестра (протягивая стакан с виски пациентке, которой в будущем суждено спиться). Послушайте, дорогая, выпейте-ка глоточек. Это не самое рекомендуемое из средств, но вот увидите — все сразу предстанет вам не в таком черном свете.
Сьюзэн Хэйворд (в безутешном горе после гибели жениха). Нет, спасибо, я не хочу...
Медсестра. Выпейте, говорю вам. Можете залпом, если не нравится.
Сьюзэн Хэйворд. Но зачем?
Медсестра (с самыми благими намерениями). Это поможет вам спокойно проспать всю ночь.
Сьюзэн Хэйворд. Я не люблю спиртного...
Медсестра. Оно помогает — помогает забыть.
Сьюзэн Хэйворд: Забыть? Что я должна забыть? Любовь Дэвида? Его улыбку? То, как он понимал меня?.. Разве вы не понимаете, что я уже забываю — и именно это меня убивает?! Иногда проходит три дня... и я уже не могу вспомнить его лицо! (Теряя над собой контроль.) И вы еще хотите помочь мне забыть его!! (В истерике.) Что вы за человек после этого!? (Всхлипывает, зарывшись головой в подушку, и понемногу успокаивается.) ...Извините... Но мне так плохо, так тяжело... Бывает, среди ночи я просыпаюсь и не могу поверить, что все это происходит в действительности: мне кажется, что он жив и все это был кошмарный сон... Ведь не может быть, чтобы единственное, что у меня было хорошего в жизни, ушло навсегда... Но потом я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к нему, и нахожу лишь темную пустоту. ... Пустоту нельзя потрогать... и эта пустота — не он. Эта пустота — я... (Медсестра подносит стакан к губам пациентки, и та через силу выпивает его содержимое до дна.)
