Аэропорт Сан-Паулу почти безлюден в этот час. Вот-вот должен взлететь последний ночной самолет — рейсом на Фоз де Игуазу, небольшой бразильский городок у самой границы с Аргентиной. Поскольку рейс это внутренний, документов, имен и тому подобного при покупке билета на него не требуется — все равно что для проезда в метро. Еще до восхода солнца самолет приземляется в городке, расположенном посреди дикой сельвы. Вдали, точно гром непрерывно бушующей грозы, слышен рев водопадов: там, всего в нескольких шагах протекает река, по которой проходит естественная граница между Бразилией и Аргентиной. Сидя в нанятой за несколько долларов лодке контрабандистов, преступник не отрывает глаз от приближающихся огней аргентинского берега. Цветные фонарики, не гаснущие всю ночь, отмечают место нахождения приграничного борделя. Преступник входит, заказывает выпивку, рассматривая между тем густо накрашенные лица проституток. Скоро уже рассветет. Издалека доносится звук марак, играющих под аккомпанемент тамбуринов. Древняя бронзовая кровать, залитая мертвенным красным светом. Сидящий на кольце какаду наблюдает за вошедшей в комнату парочкой. Преступник хочет скоротать остаток этой длинной ночи. Женщина раздевается и ложится на постель. Ноги ее раздвинуты, она не выказывает ни малейших признаков сопротивления. Преступник гладит рукой податливую плоть женщины, затем зажимает ей рот, боясь, как бы она не закричала от боли и кто-нибудь не прибежал ей на выручку. Глаза проститутки широко открываются. До рассвета остается всего несколько минут, но тропическое небо еще черно. По телу женщины пробегает дрожь — однако страх ее напрасен. Спустя секунду он отпускает ее: податливая плоть проститутки вызвала у него лишь отвращение. Та выходит из комнаты, зажав в руки отсчитанные им банкноты, и оставляет дверь приоткрытой. У него уже нет сил ни на что — даже на то, чтобы закрыть дверь — но не выпущенное им наружу вещество бродит в его теле, отравляя плоть и не давая сомкнуть глаз. Он безвольно наблюдает, как в оставленный зазор просовывает морду и затем входит борзая собака в лишайных пятнах. Преступник закрывает глаза. Борзая вываливает желтоватый язык и принимается лизать ему между ног. Ночь осталась позади. Водопады переливаются всеми цветами радуги в солнечных лучах; солнце, бьющее в зазор между раздвинутыми парусиновыми занавесями, освещает объекты, рассеянные по полу просторного зала: ржавые железяки, источенные куски дерева, проколотый резиновый мяч, окровавленный якорь, проломленный череп женщины, пятна крови и лужицу белесой тягучей жидкости. Ночь позади, начинается новый день. Борзая наступает лапой на мерзкую белесую лужу и, оставляя за собой липкий след, выходит из комнаты.

Молодой композитор (скользя взглядом по лесу, отражающемуся в водах озера Науэль Уапи). Странно, что этот вид не вызывает у вас трепета, поскольку ваша душа должна быть чувствительна к красоте.

Меча Ортис (таинственная женщина, о которой известно лишь то, что она некоторое время тому назад овдовела и отказывается говорить о своем прошлом). Что вы можете знать о моей душе?

Молодой композитор. Мне кажется, я понемногу начинаю узнавать ее.

Меча Ортис (враждебным тоном). Чтобы узнать чью-нибудь душу, нужно сначала овладеть ею.

(«Лебединая песня», Лумитон)

Арестованная проститутка (в тюрьме города Калэ, только что выслушавшая, затаив дыхание, длинную повесть старой воровки, которая выдает себя за леди Гамильтон, легендарную любовницу адмирала Нельсона). А что было после смерти Нельсона в Трафальгаре? Вы ведь были тогда еще молодой и красивой? Что случилось с вами потом?

Вивьен Ли (которой, когда она говорит правду, никто не верит, так что ей приходится воровать и забывать при помощи спиртного о своем одиночестве и бедности). Потом?..

Проститутка. Ну да, что было потом?

Вивьен Ли. Ничего. Потом ничего не бывает.

(«Божественная леди», Юнайтед Артистс)

20 мая 1969 года

Уже знакомый кабинет в Отделении полиции

Офицер. — Вот и все. Просим извинить, что заставили вас прийти.

Леопольдо Друскович. — Что вы! Спасибо, что поставили меня в известность.

О. — Представьте, хотя донос был анонимным, мы решили, что за всем этим действительно что-то стоит и срочно начали следствие. Так что вы должны нас простить.

Л. Д. — Нет, напротив, я вам весьма признателен.

О. — Вчера пришел ответ из Интерпола — и на этом, думаю, дело можно считать закрытым.

Л. Д. — О, вы работаете в контакте с Интерполом!

О. — Да, связываемся с ними в случае необходимости по телетайпу. Так было и в этот раз. Погодите-ка: у меня где-то в ящике есть перевод... Одну секунду...

Л. Д. — Ничего, ищите спокойно — если только я не отнимаю у вас время... Не нашли? Ну и Бог с ним...

О. —Нет, я точно помню, что только что его видел!

Л. Д. — Мне совестно отрывать вас...

О. — А! Вот, наконец... Итак: «Сан-Паулу, 19.05.69. На ваш телекс № 438 от 16.05.69 относительно дела № 38967 сообщаем: гражданка Амалия Карт де Сильвейра, проживающая в Рио-де-Жанейро, находится в настоящий момент в Сан-Паулу для координации участия Аргентины в Бьеннале в июле этого года. Документы подтверждают подлинность личности Амалии Карт де Сильвейра, бывшей Друскович. Брак с Леопольдо Друсковичем заключен был в Кармело, Уругвай, и расторгнут в той же стране постановлением Гражданского суда Монтевидео за № 17897 от 07.12.64. Повторно вышла замуж в Рио-де-Жанейро 03.09.67. По заявлению Амалии Карт, она находится с бывшим мужем в дружеских отношениях — в подтверждение чего ею предъявлены бумаги, свидетельствующие о деловых контактах с Леопольдо Друсковичем в организации Бьеннале, — и не знает, чем вызван поступивший в Управление полиции Буэнос-Айреса сигнал. Конец сообщения».

Л. Д. — Все это истинная правда.

О. — Получить эти сведения оказалось очень просто. Мы связались здесь, в Буэнос-Айресе с семьей вашей бывшей супруги, они назвали нам ее нынешний адрес, а остальным занялся Интерпол.

Л. Д. — Отличная работа.

О. — Вы не можете подсказать нам какую-нибудь зацепку: кто, по-вашему, была та женщина, автор ложного доноса?

Л. Д. — Не знаю...

О. — Подумайте как следует. Если у вас есть хоть малейшая догадка, вы должны поделиться с нами. Мы сможем прояснить это дело, ведь женщина, оклеветав вас, совершила преступление. Может статься, она на этом не остановится и будет продолжать преследовать вас и создавать все новые осложнения... Ваше право — оградить себя от этих посягательств. Вы вправе даже возбудить дело о диффамации. По словам неизвестной, вы опасны, занимаете свое нынешнее место незаслуженно, нездоровы рассудком и превращаете все, к чему бы ни прикоснулись, в... как же она сказала?.. Не могу вспомнить...

Л. Д. — Неважно...

О. — Если пока вам не приходит в голову, кто бы это мог быть, закончим разговор, и я вас больше задерживать не буду. Но будьте начеку и при первом же подозрительном признаке звоните нам.

Л. Д. — Благодарю вас и обещаю позвонить, как только мне что-то станет известно... Я могу быть свободен?

О. — Да, разумеется!

Л. Д. — Скажите, а донесшая на меня женщина знает об ответе из Интерпола?

О. — Да. К сожалению, мы недостаточно технически оснащены и не в состоянии установить место нахождения звонящего. Единственное, что оказалось в наших силах — сообщить ей истинное положение вещей и пригрозить, что если она будет упорствовать в своих инсинуациях, то мы организуем особое расследование и выведем ее на чистую воду.

Л. Д. — Ну хорошо... Я могу идти?

О. — Да-да. Вы ведь не виновны в убийстве своей бывшей супруги — по той простой причине, что она находится, слава Богу, в добром здравии.