Не дыша, Татьяна подкралась к черному ходу. За сетчатой дверью ее не увидят, это проверено, в последний раз – сегодня утром. Наташкины фокусы не поддавались разумному объяснению. Знакомого привела? Тогда почему скрывает – хочет сделать сюрприз?

В проем двери вплыла рука и оттащила Наташку за косяк. Забубнил мужской голос.

– Ну и что же, что видно?! – огрызнулась Наташка. – Я покурить вышла. На, забирай. Когда вернешься?

Голос ответил коротко и невнятно.

– А пораньше нельзя? – спросила Наташка.

– Бу-бу.

– Мне же заночевать придется!

Ответа мужчины Татьяна опять не расслышала.

– Ну и ладно, тогда нажрусь, чтоб не так противно было, – решила Наташка и щелчком отправила сигарету в сторону насыпи.

Стараясь не топать, Татьяна побежала прочь, наткнулась на свои сброшенные туфли, громыхнула… Дверь у нее за спиной скрипнула, и по ногам ударило холодом..

– Ой, кто это? – вполне натурально испугалась Татьяна.

– Я. Ты что в темноте бродишь?

– Т-с-с… – Татьяна торопливо всовывала ноги в туфли, задники смялись. – Покурить иду. Зажигалка у тебя есть?

– Ты прям как маленькая, дядь Володю боишься.

В Наташкином голосе слышалось облегчение, и Татьяна окончательно поняла, что сюрпризом тут и не пахнет – во всяком случае, приятным для Змея. С кем она встречалась, кто заставлял ее прятаться, чтобы не заметили из коридора?! Мужская тень была здоровенная. Верзила, которого ранил Змей? Да нет, он еле уполз, сейчас отлеживается.

Ослепив Татьяну, вспыхнул огонек.

– Наташ, оставь зажигалку, я на улице покурю.

– Нет, я ее из рук не выпускаю. Завалится куда-нибудь, а она золотая, и к тому же подарок.

– Если что, позови меня, – попросила Татьяна, тычась в огонек сигаретой.

– Само собой. Конспигация, батенька, конспигация и еще раз конспигация, – прокартавила Наташка и ушла, оставив за собой ощутимый даже в сигаретном дыму сладкий запах духов.

На улице было холодно, и Татьяна осталась курить у двери, пуская дым через сетку. Поймала себя на том, что прячет сигарету в кулаке – боится: вдруг на огонек опять придет этот, «тень»?

Господи, что происходит в доме?! В какую историю вляпалась Наташка? Если бы не сегодняшнее появление бандитов, Татьяна остановилась бы на самом банальном объяснении: любовник. Наверное, с окрестных дач. Наташка гостила у Змея летом и вполне могла познакомиться.

Но после того, как у тебя в доме произошла натуральная перестрелка, начнешь подозревать родную маму. Кстати, надо написать маме.

Курить в темноте было неинтересно. Говорят, слепые не курят, потому что не видят дыма. Татьяна затянулась напоследок и отправила сигарету вслед за Наташкиной, еще дотлевавшей на земле умирающим светлячком. В голову опять полезла эта Вика, дрянь, провокаторша и разлучница. А Наташка? Надо присмотреть за ней, вот и все.

С полученных от Наташи кадышевских ключей были в ту же ночь изготовлены дубликаты. (Писатель их отсутствия не заметил, поскольку в середине вечера переоделся в мундир, а ключи были выкрадены из брошенного им пиджака и туда же возвращены.) Не откладывая дела в долгий ящик, Шишкин лично поехал обыскивать городскую квартиру Кадышева, взяв еще двоих чопов', так как дело это муторное и долгое.

Тут их ждал сюрприз: в квартире горел свет.

Кому как, а Шишкину сразу стало ясно: битому неймется, орудует та же группа, которая еще утром с таким плачевным результатом пыталась наехать на Кадышева.

Шишкин послал осмотреться Виктора, наблюдавшего сегодня за дачей, и тот обнаружил в соседнем дворе знакомый «фордик» вишневого цвета, правда, уже с другими номерами.

Настырность незваных визитеров говорила о том, что охота шла за чем-то посерьезней, чем обычная добыча, на От ЧОП – частное охранное предприятие. которую могут рассчитывать домушники в богатой квартире. Грех было не половить рыбку в этой мутной воде.

Шишкин решил дождаться, когда воры найдут искомое, после чего отобрать это, не утруждая себя обыском и заодно не отягощая свою совесть проникновением в чужую квартиру. «Фордику» заткнули тряпкой выхлопную трубу и стали ждать.

Свет в квартире погас только под утро. Пригревшийся в джипе Шишкин решил, что, если объектов будет не больше четырех, ему можно и не выходить на холод. С братвой его ребята справятся и без начальника (а на то, что они столкнулись с братвой, указывала и легкость, с которой старик взял верх над двоими нападавшими, и тот же свет в квартире. Профессионал первым делом занавесил бы окна одеялами, а то сплошь да рядом бывает: среди ночи какая-нибудь мающаяся с пережору болонка вытащит во двор свою хозяйку, та увидит свет в квартире уехавшего соседа и вызовет милицию).

Они вышли из подъезда гурьбой – только трое, как по заказу Шишкина, – и, не проверившись, потопали к своему «фордику». Двое «быков» налегке, один, субтильный, с кейсом.

– Лидер, – узнал его Виктор, – он к даче приходил.

А тех двоих я раньше не видел. Никита Васильич, здесь брать будем?

– Соображай, – пожал плечами Шишкин: он любил в подчиненных инициативность.

Гриша, его выученик и сослуживец еще по КГБ, потихоньку тронул джип. (Ну конечно, не здесь их брать, а в соседнем дворе, около «Форда». Это же азы: минимум активности рядом с объектом наблюдения.) – Что-то я плохо вижу: где у них оружие? – проэкзаменовал своих Шишкин.

Гриша кивком показал, что засек оружие, но помалкивал. По традиции, первым должен был высказаться младший.

– У лидера – слева, в подплечной кобуре, – уверенно начал Виктор. – Только он чайник: несет кейс в правой, которой ему пистолет доставать. Я из-за этого сперва подумал, что он левша, потом вспомнил – нет, он дверь правой придерживал… У замыкающего что-то в рукаве – дубинка или обрез, а у третьего – не пойму: куртка дутая, ничего не разобрать.

– Сзади за поясом. Он ощупывал, – подсказал Гриша.

– Троечка обоим, – оценил Шишкин. – И мне троечка. У того, который в дутой куртке, под мышкой тоже что-то есть.

– Мало ли что у него под мышкой, может, чирей, – заспорил Гриша. – Братва с кобурой ходить не любит, ее при обыске не скинешь. А за поясом у него, как пить дать, торчит.

– Вижу, что Торчит, – согласился Шишкин. – Думаешь, почему я сам себе трояк поставил? За поясом вижу и под мышкой вижу, а выбрать не могу.

– Два пистолета, – предположил Виктор.

– У этого?! – изумился Гриша. – Ты сам-то сколько лет учишься стрелять из двух стволов?

– А я и не говорю, что он умеет. Просто взял два пистолета, и все, – буркнул Виктор, замяв неприятный вопрос. Оба чопа имели в виду, понятно, не бабаханье из двух пистолетов в одну мишень, доступное любому хорошему стрелку и не дающее серьезных преимуществ, а одновременную стрельбу по двум разным мишеням; это примерно то же самое, что одновременно писать правой и левой рукой.

Джип медленно катил за братанами, а те и ухом не вели. Самоуверенные.

– Возьмем во время посадки, – решил Гриша. – Никита Васильич, прикроете?

– Да уж, конечно. Только я выходить не буду – знобит что-то, – пожаловался Шишкин. – В случае чего пальну через окно. Виктор, оставь уебище, бери газовик.

(Уебищем Шишкин прозвал «ИЖ-71» – чоповский вариант «Макарова» под ослабленный патрон, – справедливо полагая, что порча и без того неважного пистолета превратила его в пародию на оружие.) Виктор не осмелился возражать, но по тому, как он судорожно вздохнул, вынимая свой «ИЖ» из кобуры, было заметно, что менять какое-никакое, а все же настоящее оружие на газовик ему ужасно не хочется. Парня уже потрясывало в предстартовой лихорадке: губы в ниточку, глаза остановившиеся. У Шишкина самого напряглось что-то в животе, как будто там подтянули становую жилу, как говорили наши предки, неважно разбиравшиеся в анатомии.