— Сколько руды, — изумленно выдохнул Ульф. — Никак не меньше, чем в самом Нульне.

Справа от печей пещера сужалась до черного отверстия, в котором скрывались рельсы. Туда уходила длинная колонна рабов, по шесть в ряд. Они были скованы кандалами и несли на плечах кирки. Надсмотрщики-курганцы исполинского роста гнали их вперед, крича и щелкая бичами над головами несчастных. Рядом с собой на привязи они держали огромных псов, которые прыгали и лаяли на рабов.

Другие невольники толкали по рельсам из той же дыры большие деревянные тележки, потом тянули их вверх по деревянному пандусу, расположенному на опорах прямо над горами руды. Они сваливали вниз содержимое тележек, а потом отгоняли их обратно по пандусу в шахту.

Среди рабов были не только мужчины и женщины, но и дети, до того грязные, истощенные и замученные, что определить их пол и возраст представлялось почти невозможным. Все они выглядели согбенными стариками, с клочковатыми волосами, морщинистыми изможденными лицами. В глазах жизни было не больше, чем в комьях сухой глины. Многие из них были просто калеками: кто без пальцев, кто без рук, ног или глаз. Голые спины разукрашены следами бичей, конечности покрыты бесчисленными, едва зажившими ожогами. Однако же надсмотрщики немилосердно гнали их, пиная и стегая тех, кто замешкался, и жестоко избивая любого при малейших признаках бунта.

Франц сжал кулаки:

— Животные! Поубивал бы их всех!

За печами часть рабов сваливала поленья в ревущее пламя, другие управлялись со створками, широкими, как ложе богача. Группа рабов в тяжелых передниках и толстых перчатках волокли каменные формы, напоминающие ломти хлеба, только величиной с бочонок, под сплошным потоком раскаленного добела, расплавленного железа. Как только очередная форма наполнялась, ее оттаскивали в сторону и заменяли другой. Поодаль остывшие заготовки выбивали из форм и грузили на тележки.

Райнер посмотрел, как одну из тележек везут в соседнее помещение. Дым затруднял видимость, но ему показалось, что он различает огонь кузницы и мокрые от пота тела кузнецов, с каким-то устрашающим упорством кующих оружие и доспехи и сваливающих их в огромные кучи. А позади… Он прищурился и прикрыл глаза сложенной козырьком ладонью, чтобы защитить их от слепящего света. Это еще что за ужас? Выглядит почти как… Сердце его подпрыгнуло в груди, как только он понял, что смотрит наружу и видит дневной свет. А он ведь и не осознавал до этого, как ему его не хватало… Но когда глаза немного попривыкли, он различил дома, конюшни и множество воинов-хаоситов, но, что хуже всего, высокие каменные стены, которые они видели, когда только пришли в долину прошлой ночью.

Халс вздохнул:

— Придется идти мимо всего этого?

— Ничего, парень, — сказал Райнер. — Мы найдем дорогу.

О, если бы только кто-нибудь мог ему подсказать! Он уже собирался спросить, какие будут предложения, как вдруг заметил кое-что еще. Широкая колонна воинов-курганцев заходила в пещеры откуда-то извне. Похоже, те же самые ребята, что загнали их сюда, но вместо потрепанной кожи и трофейных доспехов на них была отлично подобранная блестящая броня, закрывающая грудь, спину, плечи и руки. Головы скрывали сплошные шлемы, ноги — длинные кольчужные юбки. Все новехонькое, без единой царапины, как и копья, топоры и мечи, которые они держали на плечах, явно только что выкованные, их блестящие лезвия отражали алый огонь печей.

Колонна двигалась в пещеру, по восемь в ряд, и конца ей не было видно. Походило это на армию на марше, но вот куда она направлялась? В пещере с плавильными печами для них явно не хватило бы места. Ведь не собирались же они перебить всех рабов? Бред какой-то. Зачем? И разве где-то там, дальше в пещерах, есть казармы?

Начало колонны огибало печи и груды руды, разбрасывая попадающихся на пути рабов налево и направо, потом направилось прямо в шахту.

— Куда это они? — пробормотал Райнер.

— Может, в шахтах начался мятеж, — с надеждой в голосе сказал Франц.

Райнер покачал головой:

— Да ты глянь на этих бедолаг. У них же не хватит силы восстать. Не говоря уже о желании…

— Капитан, — крикнул Павел, — глядите!

Райнер посмотрел на вход в пещеру. Наконец показался хвост колонны, и он был снабжен чем-то вроде жала. Фаланга рабов волокла огромную пушку на тяжелом лафете.

Ульф втянул воздух сквозь зубы.

— Пушка! — прошептал он. — У них пушка.

— Невозможно, — ответил Халс, подавшись вперед. — Нет у хаоситов пушек. Ну, не умеют они их делать.

— Значит, кто-то их научил, — сказал Райнер.

Осторожно, чтобы не привлекать внимания к их укрытию, Райнер изучил тяжелую пушку, которую волокли рабы. Это было самое большое орудие, какое ему доводилось видеть, вдвое длиннее крупнокалиберных имперских пушек, жерло шириной в бочку мариенбургского эля. Дуло оформлено так, что напоминало пасть вопящего демона, окаймленную клыками. Ствол покрывали серебряные драконьи чешуйки и варварский орнамент. Лафет, на котором покоилась пушка, был выполнен в форме двух согнутых в коленях лап, тоже чешуйчатых, которые охватывали ось огромными бронзовыми когтями. Деревянные колеса были в рост человека.

Райнер вздрогнул:

— Несколько таких штуковин могли бы решить исход битвы, а?

Франц оглянулся и посмотрел на него совершенно безумными глазами:

— Зигмар! Только бы эта оказалась единственной!

— И все же откуда у них технология? — спросил Ульф. — Империя строго хранит секреты артиллерийского дела.

И тут ответ на его вопрос появился сам собой. За пушкой шли, всячески браня рабов, волочивших ее, существа ростом вдвое меньше, чем самый низкорослый раб, но с бугристой мускулатурой и заплетенными в косу бородами до колена.

— Гномы! — Франц аж рот разинул.

— Точно гномы? — неуверенно спросил Павел.

Райнер пригляделся повнимательнее. Не сказать чтобы он за свою жизнь видел много гномов — гномы нечасто захаживали в Альтдорф, — но эти ребята выглядели явно иначе. Они топали на коротких сильных ногах и были так мускулисты, что выглядели уродливо. На головах у них были странные костяные гребни, на руках — пальцев больше, чем, вообще-то, полагается.

— Их явно подправили в кузницах Хаоса, — вполголоса сказал Густав.

Райнер вздрогнул.

— Силы Хаоса с артиллерией, — простонал Ульф. — Ну все, это конец Империи. Их надо остановить. Надо сказать кому-то.

— Да уж, — кисло заметил Павел. — Когда выберемся.

Райнер покачал головой. Воины продолжали уходить в туннель.

— Ничего не понимаю. Неужели они собираются воевать под землей? Никто, находясь в здравом уме, да пусть и одержимый Хаосом псих, не будет стрелять из пушки в шахте. Что это они затевают?

— Идут воевать на юг, — сказал Густав. — Там, под шахтой, есть старые туннели, которые выходят на другой стороне горного хребта.

Все в изумлении повернулись к нему.

— Откуда ты знаешь? — спросил Райнер.

— Мимо нас шел патрульный, он и сказал об этом.

Райнер поднял бровь:

— Ты что, понимаешь, что они бормочут?

— Еще бы, — сплюнул Халс. — Слуга всегда знает язык своего господина. И я подозревал, что с тобой что-то не так, демоноплоклонник… Подонок!

— Если я служу темным, то почему не предал вас до сих пор?

— Погоди, откуда все-таки ты знаешь их язык? — спросил Райнер.

Сперва казалось, что этот вопрос так и останется без ответа, но, чуть помедлив, Густав вздохнул:

— Не знаю, но он похож на язык коссаров. В полку копейщиков, в котором я служил под Кислевом, существовало подразделение коссарских всадников — я выучил их язык, особенно ругательства, когда лечил им раны.

Остальные холодновато-раздумчиво посмотрели на него, словно не веря.

— Что еще ты понял? — спросил Райнер. — Какие-нибудь детали?

Густав пожал плечами:

— Говорю же, я знаю лишь несколько слов. Они сказали — юг, туннель и замок, и я решил, что они собираются воевать у замка, а вот защищать или осаждать его — непонятно. Название тоже прозвучало — что-то типа Норс… или Норд…