Оскар резко вырвался:

— Нет! Надо копать! Мы все умрем, если не будем копать!

Он начал копать с удвоенным энтузиазмом, но по-прежнему без особого результата. Скала уже покрылась красно-коричневыми пятнами его крови.

Райнер вздохнул и обернулся. Остальные сонно хмурились, глядя на него и на Оскара. Райнер нашел взглядом хирурга:

— Густав, у тебя в аптечке есть что-нибудь, чтобы его успокоить?

— О да, — сухо отозвался тот, — как раз то, что надо.

Райнер уловил интонацию и строго посмотрел на него:

— Если он умрет от этого, отправишься вслед за ним.

Густав пожал плечами и принялся открывать пакет.

— Но, капитан, — сказал Халс, — почему бы просто не избавить его от этой беды навсегда? Он же совсем рехнулся, бедняга. Толку от него теперь никакого, в первую очередь — ему самому.

Райнер покачал головой:

— Эрих сбежал, и теперь у нас каждый человек на счету. Думаешь, нам следует оставить Павла только потому, что он задерживает наше продвижение?

Халс выпятил подбородок:

— Нет, сэр. Нет, мне бы этого не хотелось!

— Мне сейчас намного лучше, сэр, — обеспокоенно вставил Павел.

Густав выступил вперед, держа в руке черную бутылочку и оловянную ложку:

— Вот. Одной ложки достаточно, чтобы его успокоить. Сок мака. Ничего ядовитого.

Райнер взял бутылочку:

— Спасибо. Я в курсе.

Густав хитро улыбнулся:

— Не сомневаюсь.

Райнер покраснел. Он вытащил пробку и потянул носом. Сладкий, даже приторный запах дразнил его ноздри. Он поборол желание отпить самому. Было бы так здорово унестись прочь от всей этой гадости и по-настоящему отдохнуть, но, пожалуй, это не лучшая идея. Он уже однажды ступил на эту дорогу и чуть не заблудился.

Он наполнил ложку и присел на корточки рядом с Оскаром:

— Вот, парень. Это придаст тебе силы, чтобы копать.

Артиллерист, не прекращая работы, повернул голову и открыл рот. Райнер влил ему ложку лекарства, чувствуя себя нянькой, которая кормит ребенка, что было, впрочем, похоже на правду.

Он встал и обернулся к своим людям. Вздохнул. Вот, настало время взглянуть правде в глаза.

— Слушайте, я хочу поговорить с вами. — Он помолчал, не решаясь продолжить, потом прочистил глотку и снова заговорил: — Это я втянул вас в эту историю. Я привел вас в эти дурацкие горы. Я выбрал эту тропу, а не другую; я же толкнул бедного Оскара, в результате чего обрушилась крыша. Я уже готов снять с себя командование и передать его кому-нибудь другому. На самом деле меня даже удивляет, что никто не расправился со мной, пока я спал, и не возглавил отряд сам.

Все в молчании пристально глядели на него.

Он сглотнул:

— Значит, так. Если кому-то нужен этот пост, говорите. Я с радостью откажусь от него.

Снова воцарилась тишина, наконец Павел закашлялся.

— Простите, капитан. Мы всего лишь рядовые служаки, крестьяне, сыновья торговцев и все такое. Вы вроде как благородный. Вам и править. Это ваша работа.

— Но я натворил уже дел! Смотрите, куда нас занесло! Я это сделал! Мы оказались в ловушке из-за того, что я вспылил. Вам уже давно пора взбунтоваться.

— Не, капитан, — сказал Халс, — мы тебя за это не виним. Ты сделал все, что смог, и требовать с тебя большего нельзя. Вот если капитан начинает трястись за свою шкуру больше, чем за своих людей, тогда… э-э-э… всякое может случиться.

Райнер смущенно покраснел. Они были о нем такого высокого мнения, а он сущий негодяй. Как раз он-то и заботился в первую очередь о собственной шкуре и принял командование только потому, что хотел, чтобы остальные защитили его, если что. Работа эта оказалась настолько нелегкой, что он с радостью передал бы ее кому-нибудь более к ней пригодному.

Он вздохнул.

— Очень хорошо. Если никто не хочет взваливать на себя эту ношу, — он повернулся и принялся упаковывать спальный мешок, — давайте искать, как выбраться из этой дыры.

К тому времени как все собрали пожитки и перекусили всухомятку, Оскар уже лежал на камнях с закрытыми глазами.

— Отличная работа, Густав, — сказал Райнер. — Теперь это твой пациент. Обеспечь его перемещение.

— С радостью, сэр, — ответил Густав, хотя насчет его радости были все основания усомниться.

Густав перевязал пальцы Оскара и поставил его на ноги, пока Халс зажигал два из драгоценных факелов и фонарь Вирта со шторкой. Все поднялись и пустились в путь. В темноту. Джано разведывал дорогу, осторожно пробираясь по туннелю в двадцати шагах от остальных, которых вели Райнер и Франц. За ними шел Ульф, потом Павел, поддерживаемый Халсом, и Оскар, опирающийся на Густава. Райнер почувствовал какой-то воздушный поток — это обнадеживало: если воздух перемещается, значит, есть какой-то выход наружу. Но вот что странно: ветерок был то теплым, то холодным.

Почти сразу же обнаружился выход в другой туннель, по центру которого были проложены железные рельсы на деревянных шпалах. Однако рельсы были местами разрушены, а шпалы сгнили.

— Куда? — спросил Джано, обернувшись.

— Следуй за ветром, — ответил Райнер. — Иди туда, откуда он дует.

Джано так и сделал, и при свете фонаря они углубились в шахту. Туннель изгибался влево и вправо самым причудливым образом, то поднимаясь, то опускаясь вслед за рудоносной жилой, и чем дальше, тем больше попадалось всевозможных ответвлений. Иногда туннель расширялся, превращаясь в залы с колоннами, очевидно, там, где находили особенно богатые залежи, а потом снова сужался.

Где-то через четверть часа Джано примчался назад, размахивая руками.

— Тушите факелы! — шипел он. — Тушите факелы!

Райнер и Халс ткнули факелами в грязный пол туннеля, Джано закрыл шторку фонаря. К своему изумлению, они обнаружили, что находятся не в полной темноте. Слабое неровное свечение лилось из-за ближайшего поворота, вдалеке разносился тяжелый топот.

— Курганцы, — прошептал Джано.

Все обнажили оружие и задержали дыхание. Свет становился все ярче, а шаги — все громче. Послышались хриплые голоса, бубнящие что-то на варварском наречии. Райнер вцепился в рукоять сабли так, что костяшки пальцев заныли. Через некоторое время звуки странным образом изменились: теперь курганцы словно стояли прямо у них за спиной и говорили чуть ли не в ухо, а потом голоса и свет снова стали далекими и в конце концов исчезли совсем.

Компания с облегчением выдохнула.

— Чудненько, — сказал Райнер с некоторой претензией на жизнерадостность, — теперь-то уж точно найдем другой выход.

— Ага, — сказал Халс, — прям мимо них.

Они снова зажгли факелы, зашли за угол и оказались на пересечении туннелей. Ветер дул с той стороны, куда ушли курганцы. Туда же тянулись и рельсы. И они последовали этим путем.

— Только не пытайся их догнать, — сказал Райнер.

Джано ухмыльнулся и снова пошел на разведку.

Вскоре послышался какой-то лязг и стон, загомонили и закричали сразу сотни голосов. Весь этот бедлам перекрывали чьи-то резкие окрики. В туннель просочился немигающий красный свет, ветер задул порывами — то жаркими, то холодными. В нем чувствовался запах пота, дыма и смерти.

Свернув направо, Райнер попал в поток горячего воздуха. Он остановился. Рельсы уходили дальше в туннель. В глубине от каменных стен отражался красный свет, звуки там казались заметно громче.

— Джано, — тихо позвал он, — поди-ка сюда.

Райнер повел своих товарищей в боковой туннель, осторожно продвигаясь в сторону источника света. Шагов через тридцать туннель внезапно оборвался, он заканчивался грубым подобием арки. За ней виднелись клубы подсвеченного дыма, поднимающиеся снизу. За аркой их встретила пустота: только концы искореженных рельсов и расщепленные остатки деревянных подмостков, торчащих над обрывом.

Райнер прокрался вперед и вгляделся вниз, в огромную пещеру, расстояние до которой было добрых сорок футов. Остальные столпились позади него, вытягивая шеи. Перед ними открылся сущий ад. Прямо под обрывом находился источник дыма — две гигантские каменные печи в форме пирамид, каждая величиной со средний дом в Альтдорфе. Дым валил из квадратных отверстий наверху. В эти самые отверстия сбрасывали ведра камней, помеченных черными и красными штрихами, две бесконечные вереницы рабов. Рабы ползли по склонам пирамид, словно муравьи, скидывали ношу в дымящиеся печи и снова спешили в дальний конец пещеры к огромным грудам какого-то красноватого материала, заполняли ведра, и вся процедура повторялась снова и снова.