29 сентября

По Семлевокому тракту въезжаем в Вязьму. Вечереет. Надо ночевать.

Идем в обком партии. Встречаем Власова, Чатченкова и других смолян. В НКВД нашел Гуревича и Соколова. Вечером, часов в десять, встреча в редакции «Рабочего пути». С большой радостью встретила меня бывшая ученица 3–й средней. школы, студентка третьего курса факультета языка и литературы Смоленского пединститута Вера Кисловская. Рад я видеть свою воспитанницу. Горькие вести передала она мне: много смоленских вузовцев погибло в плену фашистских палачей. Мы молча почтили их память и мысленно поклялись жестоко отомстить врагу.

5 октября

«Хе» и «До» сегодня висят над дорогами, взрывают воздух и землю, уничтожают жилища, людей и животных. Вот они заходят строем в пятнадцать штук и один за другим устремляются вниз, затем второй эшелон, превышающий численно первый, повторяет все снова… И так без конца. А по тропинкам, проселочным дорогам и трактам, по лесам и полям идут и едут, движутся пестрыми, нервно раскачивающимися волнами жители окрестных селений. Падают убитые и раненые, мечутся, спасаясь от бомб, женщины и дети. Стон, крики, плач… И мчатся машины, грохочут танкетки, тракторы, проносится кавалерия. Артиллеристы тащат орудия, снаряды, трофеи. Пепельное облако пыли висит над дорогой. Народ и армия отступают. А над ними грозными волнами барражируют «Хейнкели» и «Мессершмитты», поливая свинцовым дождем дрожащую землю. Обочь дороги лежат ребятишки: их трое — два мальчика и девочка. Алые струйки крови окрасили серую пыль и пучки придорожной травы. Мальчик лет семи лежит лицом к небу, разбросав ручонки, с полуоткрытым ртом, словно он хочет что‑то сказать нежно–простое и мудрое. Девочка уткнулась личиком в пыль, поджала ножки, сложив лодочкой руки, выбросив их вперед. Красная полоска горячей крови стекает по шее на землю. Вражеская пуля попала в детский затылок.

Ельненский тракт. Лес. Вечереет. Справа разрывается бомба. Трещат могучие сосны. Глухой шум далеко катится по лесу. Стучат пулеметы. Это разносится их клекот. Черт с ними. А больно, ох как больно отступать! Но будет время, мы заменим этот глагол словом «вперед», и тогда худо придется врагу — припомним все: и наши отходы, и детскую кровь, и зарево новых пожаров…

Едем всю ночь. Становится холодно. У деревни Максименки устанавливают дальнобойные орудия. Небо позади в огне…

6 октября

Вязьма… Развалины. Пепел. Воронки. Над элеватором висят немецкие бомбардировщики. Грохот и гигантские столбы взорвавшейся земли. Магистраль Москва — Минск под обстрелом. Впереди нашей машины разрывается бомба. Под откос летят осколки грузовика и куски человеческого мяса. Ни стона, ни крика — ужас отнял язык.

…С шофером А. Нестеровым направляемся в разведку. Аносово — Гашено — Вырубово — Большие Ломы. Немцы бомбят. Выскочивший из облаков «ИЛ-2» первой же очередью вогнал фашистского бомбардировщика в землю. Вскоре вся колонна двинулась на Царево Займище. Вот оно, древнее село русское, где в критическое для Отчизны время, 129 лет тому назад, 30 августа 1812 года, по–солдатски одетый фельдмаршал М. И. Кутузов появился перед полками. Отсюда 67–летний полководец повел свою армию на Гжатск. Главнокомандующий знал неприятеля и, последовательно нанося ему раны, уводил свою армию в целях ее сохранения.

Кто знает, может быть, и теперь, обращаясь к памяти Кутузова, мы воскрешаем маневры фельдмаршала, чтобы потом из глубокого тыла там, под Москвой, опрокинуть врага.

12 октября

С шофером Мишевым — в Кубинку. Нужны тракторы. Путь пересекли «Юнкерсы». Падают бомбы. За взрывами бомб следуют пулеметные трели.

28 лет тому назад русский человек поручик Поплавко поставил в гондолу «Фармана» пехотный пулемет «максим». Толкающий винт самолета, расположенный позади коробки крыльев, позволил вести огонь из гондолы вперед и со стороны. Через два года после этого опыта русского поручика француз Гарро и голландец Поккер, работавший по заданию немцев, создали пулеметы для стрельбы через вращающийся винт. И вот теперь, в Отечественную войну советского народа с гитлеровскими ордами головорезов, каждый взрослый и малый видит и слышит свинцовый разговор в воздухе. Теория и практика воздушной стрельбы стали чудовищным средством истребления и разрушения в воздухе и на земле.

14 октября.

Изумительный, яркий, золотой день суровой, военной осени! Мы держим путь на Москву. Шоферы волнуются. Многие из них никогда не были в столице. Теперь придется самим вести фронтовые машины по городу–богатырю. Москва у всех на устах. Воспоминания, рассказы, советы… На несколько километров растянулась колонна по трассе. Навстречу грохочут танки, тракторы, тянущие пушки, машины с боеприпасами. Слева и справа шоссе в направлении к фронту вытянулись дула дальнобойных и противотанковых орудий.

Многое видела Москва, многое ею пережито. И войны, и голод, и пожары, и чума — все висело над ней, все хватало ее за горло, все давило, морило, подкашивало. А она побеждала. И выпрямлялась. Залечивала раны.

Комсомольцы едут на фронт… Мы подхватываем их песню — нашу песню. Медленно движемся к столице.

18 октября

Дождь идет, низко летят «И-16»… На станции разрушена школа. Вражеская бомба попала в самое здание. На полу, в грязи на улице валяются книги… Томики Пушкина, Лермонтова, Байрона, а «Война и мир» Л. Н. Толстого повисла на развороченной раме. Гоголь, Достоевский, Маяковский… На столе раскрыта брошюра: М. Горький. «Если враг не сдается — его уничтожают!».

27 октября

Холодно. Замерзают руки и ноги. Проехали Бронницы, Коломну, Шураво–Луховицы. Стоим в Дяшлеве. Крутим жгуты из соломы. Раскладываем костры. Отсюда видна Рязань — город, принявший первым из центральных русских городов удары татар в XIII веке. Рязанцы тогда заявили врагу: «Лишь когда никто из нас не останется в живых, тогда все будет ваше!» Сейчас банды фашистов рвутся к Рязани, чтоб с глубокого тыла ударить по Москве. Рязанцы, верные клятве своих героических предков, выполняют и теперь воинский долг перед Родиной: враг не пройдет!..

А он лезет, бросается на город с воздуха. Вот загремела, треснула, разорвалась земля. К облакам поднимаются столбы густого, черного дыма. Стервятник уходит, вдогонку за ним направляются «МИГи».

Через два часа на наш аэродром сядут бомбардировщики. Торопимся, над нами разворачивается «уточка». Приземляется у самой дороги. Из кабины вылезли капитан и полковник — командир 38–й САД (смешанной авиационной дивизии). Приказание: немедленно приступить к делу.

Великолепно!

1 ноября

С утра до вечера гудят бомбардировщики. Летают! Летчики и техники уже сутки находятся на аэродроме. Им подвозят горячую пищу: возле самолетов, у костра в березовой роще эти люди завтракают, обедают и ужинают, не заботясь о тепле, уюте. Они получили ответственное задание — разрушать коммуникации врага в районе Калуги — и делают все необходимое, чтобы выполнять его с честью.

БАО весь на ногах. Работа спорится. Согласованность в наших действиях враг почувствует на своей шкуре.

16 ноября

После обеда — событие: подали мне сразу шесть открыток от Сони, и какая же меня радость охватила! На одной из них я увидел контуры милой ручонки Галюси! Родная моя девочка! Как, должно быть, старательно, с нежной любовью ко мне, расправляла ты свои пальчики на желтоватой открытке, которую за несколько тысяч километров доставит почта до фронта! Вот и семью нашел! Одной раной меньше. Но где же мать, сестры, родные?

2 декабря

Меня радушно приняли в колхозном доме. Николай Андреевич Ершов, работник депо станции Коломна, побывавший в плену у немцев в годы первой мировой войны, с ненавистью рассказывает о нравах «арийцев». А ведь тогдашние немцы были скромнее, человечнее современных фашистских бульдогов.